Операция «Лохмы» и другие неправдивые истории

– Нет, – обреченно молвил Валентин Николаевич и вдруг вскипел, послушно следуя за Вторым Номером: – Что рушить собрались? Они-то здесь причем? Ну, распродали парики по своим, заказы заныкали, так это в них врожденная корысть играет. Что, окажись на их месте, иначе поступили бы? Кто без греха, пусть бросит камень!

Пауза. И так же, как две тысячи лет назад, разжались руки. Кирпичные осколки посыпались на землю. Туда же отправилась скамейка-таран.

– Вам справедливости хочется? – грозно вопросил Кизяков. – Так ее не здесь искать надо!

– А где? Где она, правда? – зарыдала женщина в бесформенной нейлоновой куртке с капюшоном, в котором она прятала облысевшую голову. Женщине было жарко: пот впереди слез градом катился по ее лицу.

– На свете правды нет! – со знанием дела сказала Интеллигентка.

– Она есть выше! – отчеканил Кизяков. – В эшелонах власти.

Валентин Николаевич чувствовал, что чаши весов застыли в равновесии. Выиграно несколько драгоценных секунд. Штурмующие потеряли темп, и только инерция заставляла их оставаться на тропе войны. Необходимо было продолжить разговор, и тогда ярость окончательно растворится в словах. Кизяков пробежался взглядом по толпе и спросил:

– Что радио говорит, интернет, знает кто-нибудь?

Дама-секретарь, пытавшаяся взять его «на карандаш», протиснулась в первый ряд.

– Околесицу несут. Всех по кочкам.

– А мэр? Рваков выступал?

– Дождешься от него! Ему не до нас. У него выборы на носу.

– А если мы его по носу? – крикнула Гренадерша.

В толпе раздались неуверенные смешки. Стали громче, грозя обернуться хохотом.

«Так–то лучше», – подумал Валентин Николаевич и воскликнул:

– Вот это мудро! По носу его! Туда идти надо, в мэрию. Там правда запрятана.

– Ты, что ли, поведешь? – спросила Лыжная Шапочка.

– Могу и я. Сами видите, у меня те же проблемы. – Кизяков наклонил голову, чтобы каждый мог убедиться в отсутствии на ней и намека на волосяной покров. – Годится?

– Чего базарить? – гаркнула Гренадерша. – Мужик и без волос мужик. Веди, Сусанин!

И они пошли. Сначала бесформенной толпой, потом колонной по трое, построенной вновь проявившей недюжинные организаторские способности дамой-секретарем. Покончив с перестановками, она пристроилась к Кизякову, шагавшему, как и положено, во главе.

– Валентин Николаевич. Кизяков. Инженер, – представился Валентин Николаевич Кизяков. – А как вас звать-величать?

– Рассохина. Ольга Михайловна. Учительница старших классов. Химичка.

«Подойдет», – оценил Второй Номер.

– Очень приятно, – чуть склонил голову Валентин Николаевич. – А не кажется ли вам, уважаемая Ольга Михайловна, что тротуар для нас слишком узок?

Не дожидаясь ответа, Кизяков ступил на мостовую. Рассохина, не колеблясь, последовала за ним. А там и все женщины передислоцировались на дорогу, где, как на строевом плацу, споро и без спешки перестроились в ряды по шесть человек. Без повелительных окриков Ольги Михайловны и тут не обошлось. Ну, командир! Майор, не меньше.

От проезжей части собственно проезжей осталось всего ничего, так что автомобилям пришлось выворачивать на встречную полосу. Там тоже машин хватало, поэтому возникла пробка – не чета непробиваемым столичным, конечно, однако более шумная. Это московские да питерские водители давно смирились со своей незавидной участью, они просто сидят, ждут и дергаются за метром метр, а в Кремнегорске народ к заторам толком еще не привык, потому и сигналил, ругался, в общем, сотрясал воздух.

– Вы что, ополоумели? – шофер в спецовке распахнул дверцу потрепанного непогодой и временем самосвала. – Куда претесь?