Чемоданы судьбы

В станице же Обильной в эту пору обстановка накалялась. И не только за счет сменившего ночную бурю жаркого солнца. Солнце с южной страстью быстро начало высушивать лужи и ямы на улицах. И вот, наконец, первая кошка, внимательно изучив с крыши, на которой просидела всю ночь, палисадник перед домом, мягко спрыгнула в подсохшую клумбу. И-за угла появилась собака. Кошка замерла. А собака встряхнулась и пошла по своим делам. Даже ухом не повела в сторону усатой морды, недоверчиво выглядывавшей из воспрянувших ирисов. Жизнь налаживалась.

Тучи над Обильной развеялись окончательно. Но зато сгущалась обстановка. Казалось, каждый житель станицы, и, особенно, те, кто имел отношение к руководству местной жизнью, производя необходимые в той ситуации, в которой оказалась Обильная, действия, чутко прислушивались: не доносится ли из-за перевала гул приближающейся той самой комиссии из Москвы, про которую постоянно сообщали во всевозможных новостях. Хотя многие в душе были уверены, что никакого влияния на их жизнь эта комиссия не окажет. Как и все такие комиссии. Однако, прислушивались.

Особенно чутки были люди, собравшиеся в этот час в кабинете начальника райотдела полиции Георгия Тарасовича Гущенко. Подполковник еще раз оглядел подчиненных – кто мрачен, кто встревожен – но равнодушных он не заметил.

– Объясняю ситуацию подробно,– Начал инструктаж Гущенко,– К нам едет комиссия.

Все знали, как и какая, поэтому классических вопросов не последовало.

–Всем понятно, кого она будет искать?

– Крайних, – откликнулся из угла убэповец Сидорчук.

–Верно, майор,– одобрил ответ подполковник,– А кто будет крайним?

– Мы, больше некому,– Подал голос начальник угрозыска Полетаев, маленький, верткий мужичок, похожий на отошедшего от большого спорта боксера-мухача.

Подполковник одобрительно кивнул, и продолжил.

– Дополнительная информация к размышлению. По моим данным в краевом главке объявился один сынок. Ему сейчас подыскивают должность, чтоб не меньше подполковничьей. Все всем ясно?

Ясно было все и всем. В комнате повис общий, классический, опять же, русский вопрос: « Что делать?»

Уловив вопрос, Гущенко понял, что пора ставить задачу.

– Выход один. Все сделать самим. И быстро. Едем все в стройуправление. Берем всех – начальника, главного инженера, бухгалтера. Свои, конечно, мужики, но наша рубашка ближе. Колем их. Успеем? – Подполковник тут уставился на сыскаря Полетаева.

Тот в ответ состроил обиженное лицо.

– Тогда – по коням! Приедет комиссия, а мы им – раскрытое дело. Авось, отобьемся. Поехали!

Полицейские высыпали на мокрый двор, где уже урчали двигателями уазик с «Газелью».

Машины, преодолевая остатки наводнения, взяли курс к белеющему на пригорке, на окраине станицы, трехэтажное здание стройуправления, окруженное серым забором из бетонных плит, посреди которого ярко зеленели железные ворота.

Оставив машины у подножья пригорка, рассыпавшись редкой цепочкой, полицейские, оскальзываясь, падая, тихо матерясь стали подниматься к воротам. Сама контора внешне казалась совершенно вымершей. Даже птички, доселе радостно щебетавшие в честь завершения бури, притихли. И вот, когда до вожделенной цели оставались какие-то метры, по ту сторону забора взревел мотор. Секунда, грохот – мощный удар разметал створки ворот, и на полицейских рыча, ревя, разбрасывая в стороны потоки грязи вперемешку с мелкими камнями, вылетел огромный белый «Ниссан-патрол». Ошарашенные солдаты правопорядка едва успели отпрыгнуть в стороны, а машина пошла юзом, казалось, сейчас перевернется, но крепкая рука сидевшего в ней водителя – Гущенко успел заметить камуфляжную куртку, черную шапочку с прорезями для глаз – ловко вывернула руль и чудовище-джип, набирая скорость, помчался в сторону окружавших станицу гор.

– За ним!– вне себя то ли от ярости, то ли от испуга заорал Гущенко и вытащил пистолет.

Поскольку «Газель» для погони за белым монстром явно не годилась, подполковник мгновенно принял решение – спрятал пистолет, сам вскочил за руль уазика, рядом с собой приказал сесть начальнику угро – лучшему стрелку в отделе. Двоих хватит. Они справятся. И началась погоня.

Гущенко очень хотелось бы, как в его любимом фильме, срезать какой-нибудь угол, проехать дворами и вылететь наперерез наглому джипу. Но он твердо знал, что станица – не столица, и в первом же дворе они завязнут по брюхо. Поэтому поступил грамотно – сел джипу на хвост, рассчитывая на ошибку водителя. Ниссан действительно здорово мотало на промоинах и уазик потихоньку сокращал разрыв. Однако Гущенко отдавал себе отчет, что на подсохшей горной дороге у них не будет никаких шансов.

– Стреляй по колесам!– Приказал он начальнику угро.

Полетаев высунулся из окна, несколько секунд выцеливал и, наконец, спустил курок. Выстрел раздался одновременно с ударом, который подбросил уазик – под колесо попал вылезший из выбоины камень, который прозевал Гущенко. Пуля, вместо того, чтобы впиться в заднее колесо Ниссана, подняла фонтанчик грязи прямо перед бампером их машины.

– Подожди, своих перебьешь,– Распорядился подполковник, яростно крутя баранку, – Там за горкой, знаешь ведь, поворотец хитрый. Он, гад, там точно притормозит, там и возьмем.

Но, к изумлению полицейских, гад тормозить совершенно не собирался, даже прибавил скорость. На крутом повороте Ниссан прижался к горе, обдирая о камни свой красивый белый правый бок, левое заднее колесо на мгновение повисло над пропастью, бешено вращаясь. Но водитель в ответ резко дал газ, и машина, каким- то чудом удержавшись на вираже, скрылась за горой. Сама же гора, к изумлению полицейских, вдруг вздрогнула, росшие на ней кусты и мелкие деревца поползли вниз, опережаемые лавиной земли и камней. Через три секунды оползень наглухо перекрыл дорогу полицейскому автомобилю.

Удача улизнула. Все глубже осознавая случившееся и его последствия, Гущенко с размаху ударил по капоту невиновного ни в чем уазика. И тут произошло то, чего полицейский начальник боялся больше всего. Подал голос его мобильник. Подполковник знал этот номер. Звонил начальник областного главка генерал Громадин.

Несколько мучительных для подполковника минут телефон извергал искры, молнии и отборный мат генерала. И генерала любой мог бы понять. Генерал привез комиссию из Москвы в райотдел. Других генералов привез. И еще полковников. А там – никого, кроме бестолкового сержанта! Ни одного офицера! Начальник отдела шляется невесть где! Члены комиссии начинают поглядывать на генерала с любопытством стервятников…

Гущенко мужественно, словно крейсер «Варяг», принимал все полагающиеся на его долю залпы. Наконец, когда он не успел произнести очередное «слушаюсь!» – на сей раз в ответ на приказ немедленно, сию же минуту предстать перед начальством – связь прервалась. Батарейка села. В какое состояние это привело генерала, Гущенко даже и представить себе не решался. В довершение ко всему он вдруг с ужасом понял, что на полуобвалившейся дороге, на которой они с начальником угро оказались благодаря его личной отваге (или глупости?), развернуть уазик не получится. Ехать же задним ходом значило бы почти наверняка свалиться под гору на первом же повороте. И, как ни крути, выходило, что предстать перед начальственными очами он сумеет лишь, отпахав пешком с десяток километров по грязи. Дождутся ли его? А если дождутся, то, что будет? Иллюзий подполковник не питал…

А белый Ниссан продолжал, теперь уж совершенно беззаботно, мчаться по пустынному горному пути. Водитель стянул с головы шапочку-маску, под которой оказалось лицо, весьма смахивающее на Стива Джобса. Сходство усиливали сетлые волосы с легкой проседью, стянутые в понитейл, модная щетина на щеках, голубые насмешливые глаза. Водитель улыбался, выглядел полностью расслабленным – красивая дорога тому соответствовала – однако не пропустил едва заметную колею, уходящую в лес, притормозил, повернул и, промчавшись несколько минут по полутемному коридору из буков и ясеней, оказался на усыпанном ромашками альпийском лугу, посреди которого медленно вращал своими лопастями вертолет. Окружавшие вертолет четыре человека в масках и камуфляже, на мгновение напряглись, но тут же опустили свои автоматы.

Ниссан подрулил к вертолету, водитель вышел, приветственно помахал автоматчикам и указал рукой на машину Автоматчики молча и споро – видно было, знают что делать – открыли дверь багажника, вытащили оттуда четыре металлических чемодана и погрузили их в вертолетное чрево. Водитель, скинув камуфляжную куртку под которой оказался надетый на черную майку льняной, слегка помятый, как и положено, коричневый пиджак типа «джентльмен-фармер», достал из нагрудного пиджачного кармана зеленые очки-макартуры в золоченой оправе, нацепил их на нос и последовал за чемоданами. Теперь это был типичный столичный хипстер – плюс джинсы левай, плюс свело-желтые замшевые кларки – которому в этот час более пристало бы, развалясь в плетеном кресле на террасе какого-нибудь кафе в Камергерском переулке, смаковать первую чашечку эспрессо, снисходительно поглядывая на проходящих девушек и дам. А вовсе не удирать от полиции по горам, к тому же еще и под пулями.

Усевшись в вертолете возле иллюминатора, хипстер-авантюрист с любопытством глядел вниз – казалось, ему нравится момент отрыва от земли. Двигатель вертолета взвыл. И через мгновение ромашковый луг закачался внизу. С высоты белый Ниссан очень органично смотрелся среди ромашек. Словно самый большой цветок. Хипстер секунду полюбовался пейзажем, затем достал из кармана пиджака мобильник, набрал несколько цифр, и на месте белой машины-ромашки вырос, быстро и широко распустился большой, оранжево-красный с черной каемкой по краям лепестков тюльпан. Звука взрыва в вертолете конечно же не было слышно.

Взглянув напоследок в иллюминатор ( белая, с желтым и зеленым, гармония была безобразно нарушена разбросанными чадящими обломками), хипстер слегка вздохнул – хорошая была машина, не подвела, но, что ж поделать, отслужила – и набрал на мобильнике номер. Сказал только два слова: « Все окей». И лишь после этого упражнения позволил себе, наконец, так не хватавшую для полноты образа чашечку кофе. Если точнее – крышечку от термоса, которую ему протянул один из молчаливых автоматчиков.

Глава 6. Концы обрублены

– Даа, такие вот дела…

Это подал голос финансовый директор Аркадий Львович, маленький, лысоватый, суетливый человечек, на котором даже темно-синий костюм, сшитый в Гонконге, сидел как на огородном пугале. Сергей Петрович так и знал, что он первым сломается. Гений финансовых схем, конечно, но в коленках слабоват.

Реплика коллеги, словно детонатор, привела в оживление собравшихся в аквариуме участников совещания. Они вот уже второй час вяло обсуждали малоинтересную текучку. Хотя каждого из них, Сергей Петрович это сознавал прекрасно, интересовал и мучил совсем другой вопрос. Но позволить им свернуть на эту тему Сергей Петрович не желал, да и не мог. Кот же, хитрое животное, как растворился на выходе, так до сих пор и не материализовался. Ненужное развитие дискуссии следовало пресечь в корне.

Сергей Петрович постарался придать себе вид еще более беспечный ( что далось ему нелегко) и с хорошо сформированной насмешкой взглянул на финдиректора.

– А что, Аркаша, кто-то умер?

Цель – ошарашить оппонента – была достигнута. Финдиректор растерянно заблестел очками.

– Никто не умер,– забормотал он,– Почему умер?

Сергей Петрович изобразил глубокий вздох облегчения

– Уф! От сердца отлегло! Я уж было решил, Аркаша, что ты на старости лет решил приобщиться к классической литературе. Взял, да и начитался перед сном Воннегута.

Участники совещания захихикали, Аркаша выглядел полным дураком. Что и требовалось.

– Какая литература? Какой Воннегут? Кто такой, Воннегут?

– Писатель такой. Американский,– снисходительно процедил Сергей Петрович.

– «Бойня номер пять», – Подсуетился некстати кто-то из шибко грамотных замов, чем привел трепетного Аркашу в совершенный ужас.

– Бойня? – финдиректор уже кричал, – Вот на что намекаете! Так я и знал, чем все кончится!

Не появись в этот момент во входном проеме Кот. И не покивай он успокаивающе Сергею Петровичу, прежде чем вновь раствориться, кто знает, чем бы закончилось совещание. Возможно даже, всеобщим бегством приближенных. Или мордобоем. Но Кот кивнул. Все, значит, в порядке.

Сергей Петрович успокоился теперь уже по-настоящему, и откинулся на прозрачную спинку кресла.