Любовь под абажуром

помимо учёбы заняться чем?нибудь путным, он долго изобретал

непыльное хобби, но так ничего и не придумал, пока однажды

не спустился в антикварный подвальчик вместе с Гальпериным —

однокурсником и нумизматом. В тесном кирпичном помещении, которое его близорукий гид посещал каждую неделю, Эрика

поразили седовласые бородатые старцы, толпившиеся у прилав?

ков. Сквозь лупы они рассматривали марки в потрёпанных аль?

бомах, доставали из кляссеров монеты и вертели над головой, ловя едкие потоки галогенного света из?под сводчатых потолков.

Некоторые из коллекционеров сидели за круглыми столиками, пили крепкий кофе, дымили в пол и интеллигентно торговались.

Обстановка в туманном цоколе была музейно? коммерческой.

Наибольшее впечатление на Эрика произвёл потёртый, в паути?

не заломов и ветвистых царапинах, гестаповский плащ. Он угро?

жающе висел на покосившемся манекене и казался безразмерным.

5

Сергей Миронов

Гальперин подвёл Эрика к прилавку с открытками. Тема ста?

рого города, прекрасно знакомая Борису Францевичу, воодуше?

вила аморфного студента на личностный подвиг, и он сделал

первое приобретение. Две открытки с видами Монетной площа?

ди и Южного вокзала, адресованные неким Фрицем Рихтером

родителям в Мюнстер, Эрик купил по дешёвке у Гальперина.

Нумизмат и филокартист возрадовался:

– Запомни мои слова: сначала две открытки, потом пять —

и поехало! Через полгода не остановишься. Этот процесс затяги?

вает и вдохновляет. Я начинал с одного экземпляра – обожжён?

ная рождественская карточка.

Однако пророчество Гальперина не сбылось. Эрик познакомил

приятеля с отцом, увлечённым историей немецкого оружия, обо?

шёл лавки старьёвщиков, покопался в вязкой землице интернет?

ресурсов и притормозил покупки на двадцать третьей открытке.

Собирательство, может, и было полезным занятием, но на фоне

гендерного одиночества грозило умственным помешательством, к которому постепенно приближался Гальперин. Эрик сбавил

темп и выцеживал по открытке в месяц, складывая фотографи?

ческие слепки с архитектурных шедевров ганзейского города

в семейный альбом. Гальперин же воевал с приятелем, желая

вывести на следующий виток коллекционирования – нумизма?

тику. Эрик не поддался.

К ак?то Борис Францевич сказал сыну:

– Ты бы попробовал перевести хоть один текст с открытки. —

Отец чувствовал: увлечение Эрика затухает. – Интересно, навер?

ное, знать, что писали жители нашего города на большую родину.

Да и поупражняться в немецком тебе не помешает. Впереди эк?

замен по языку.

После занятий Эрик погрузился в текст Фрица Рихтера, кото?

рый, как выяснилось из его витиеватого малопонятного почерка, учился в Кёнигсбергской академии художеств и делился с сестрой

6

Эрик и Эльза

и родителями скромными успехами в учёбе, подчёркивая, что

с особым рвением постигает анатомию человека, ибо в этом во?

просе пока отстаёт от асов натуралистического рисунка.

На большее Эрика не хватило. Послания других кёнигсбержцев, за исключением приветственной и заключительной частей, он