Пояс «Ориона»

А в дальнем темном углу оказалась небольшая дверь. Глеб отодвинул ногой мусор, который лежал перед ней и попробовал ее открыть. Запоров на ней не было, хотя следы их оставались, было видно, что они были сбиты. Дверь поддалась. С трудом, но Глебу удалось открыть скрипучую дверь до конца. Для надежности он прижал ее к стене камнем, который оказался поблизости. Он протянул в темноту за дверью лампу и оба заглянули туда. За дверью был какой-то проход.

– Неужели это тайный подземный ход?

– Да нет, какой он тайный! Запоры на двери сбиты, скорее всего о его существовании в монастыре знают.

– Пойдем туда?

– А если я скажу нет, ты не пойдешь?

– Еще чего! Я же археолог!

– Только я первый пойду, а ты за мной след вслед, договорились? – Спросил Глеб.

– Хорошо, слушаюсь и повинуюсь.

Это был выложенный камнями проход, который вел в сторону от монастыря. К сожалению, на стенах кроме паутины, мха, ничего интересного не было. Но метров десять коридор расширился в небольшое помещение. Почти все место занимал непонятный предмет, похожий на трон. Конечно, это был не трон. Но и не табурет. Из старого дерева, толстых брусьев был сбит табурет, за ним была очень высокая спинка. Подлокотники. На спинке и подлокотниках были следы ремней или веревок. Похоже, что того, кто здесь сидел, привязывали. Осмотрев все внимательно и не найдя никаких тайных крючков или иголок, Стефани уселась на него. Ее нога неожиданно попала в какое-то углубление. Это углубление оказалось промежутком между двумя каменными плитами, а плиты были странным образом закреплены железными цепями на толстом деревянном брусе.

– Так это настоящий «испанский сапожок» – воскликнул Глеб. – Вот это находка!

Стефани моментально вскочила и отпрыгнула в сторону.

– Что, испугалась! «Вот для таких красивых грешниц я и приготовлен!» – трубным басом прошептал Глеб.

– Точно. Настоящий испанский сапог! Так вот чем здешние монахи занимались в средневековье! Он, похоже, целый. Только ремни или веревки прикрепить и можно мучить вероотступников!

– Ну, хватит, пошли! А то мне опять как-то не по себе становится!

– Да, пошли быстрее. Воздух здесь плохой, сырой, спертый.

Идти им пришлось недолго. Метров через тридцать коридор сузился и уперся в деревянную дверь, которая была сверху. Глеб приподнял ее, она поддалась, но не до конца, что-то мешало. Тогда Глеб присел, и распрямился рывком, плечами надавив на дверь – она с треском открылась, небольшой проржавевший засов отлетел в сторону.

– Мы на свободе, – сказал Глеб. Вылез сам, взял у Стефани все их сумки, лампы и поднял ее саму на поверхность. Они оказались ниже по склону здания монастыря метрах в пятидесяти. Судя по земле и траве вокруг, это вход давно покрылся землей и зарос травой, и видно его снаружи не было. О нем, скорее всего, все благополучно забыли.

Стефани опустилась на землю возле сумок.

– Дай я немного посижу здесь. Что-то мне не по себе как-то. Я же трусиха, испугалась сильно. Сейчас отходит понемногу.

– Тебя полечить? Коньячка немного?

– Дай, пожалуй, хлебнуть из фляжки. – Сделала несколько маленьких глотков. От кофе она отказалась, а вот припасенная бутылка газированной воды оказалась как нельзя кстати.

Глеб присел рядом с ней. Тоже отхлебнул коньяка.

– Слушай. А ты действительно под НАТОвские бомбардировки попадала?

Стефани кивнула головой.

– Тогда было очень страшно. Я долго не могла это забыть. Особенно было страшно, когда бомба взрывалась недалеко, подвал дрожал, потом пропадал свет. А сегодня снова все это нахлынуло.

– Я думал, ты крыс испугалась!

– Да нет, крысы неприятные, конечно, но я же знала, что нас найдут. Я боялась оказаться в темноте и этих воспоминаний. Когда они приходили ко мне, то меня охватывал животный страх, даже не страх, а ужас, и я ничего не могла с этим поделать.

– После бомбардировок я несколько месяцев не могла работать, сидела дома с родителями. Мама даже к доктору водила. Но ничего не помогало. Тогда бабушка, она еще была тогда жива, стала нашептывать мне какие-то молитвы на непонятном мне языке, старом диалекте. И постепенно у меня стало все это проходить.

– Ну вот, теперь ты знаешь обо мне все, больше тайн нет никаких. Хватит сидеть, пойдем к машине.

Возле машины никого не было. Стефани не стала звонить Отто – отправила смс. Через минуту машина моргнула фарами, и двери открылись. А еще через пять минут они увидели бежавших к ним Отто и Земана.

– Фрау Стефани! Как Вы нас напугали! Что случилось? Как вы здесь оказались? Я поднял на ноги весь монастырь – они осматривают все подвалы!

– Вот так вот, Отто! Три здоровые крысы сбили палку, которой была уперта дверь. И не успели мы глазом моргнуть, как тяжелая дверь захлопнулась, и засов опустился. Связь там не работала, кричать было бесполезно.

– Вы как всегда! Без приключений не получается! Но, как вы здесь оказались?

– Так как фонари наши почти не горели, разрядились, мы заполнили старым вонючим маслом лампы, зажгли их. При их свете осмотрели помещение. В дальнем темном углу обнаружили небольшую дверь. Это оказался подземный ход. Он нас вывел немного пониже по склону вот туда – Стефани махнула рукой. – Вот и все!

– Ах, да, совсем забыла! Мы нашли в том проходе старый настоящий «испанский сапог»!

–Что! Вы не ошиблись? Это точно был «испанский сапог»?

– Да, Отто, можете мне поверить! Я, по наивности, чуть на него не села отдохнуть!

Отто быстро открыл огромный задний отсек джипа, достал раскладной столик, стулья, сумку с провиантом.

– Глеб! Я вас попрошу разложить все это и накормить фрау Стефани. А мы с Земаном пойдем забирать это сокровище.

– Какое сокровище?– не поняла Стефани – Единственное сокровище здесь это я, меня забирать не откуда не надо!

– «Испанский сапог» – вот настоящее сокровище. Если Вы правы насчет его древности, то может не сомневаться, без всякого клада тамплиеров, он принесет вам и ремонт машины, и оплатит годовую парковку! Май патрон помешан на таких предметах. У него собрана целая комната инквизиции. Но «испанского сапога» у него нет!

– Глеб, я не подумал, когда предложил вам разложить все эти предметы, – Отто показал на раскладные стулья и стол. – Покажите нам быстро то место, где он стоит, а дальше мы сами справимся.

– Правильно, Отто! Глеб вам покажет это место. Я туда больше не пойду ни за какие деньги! – ответила за Глеба Стефани – А я разложу себе вот тот симпатичный раскладной стул и посижу немного в одиночестве. Я думаю, что возле вашей машины, Отто, мне ничего не угрожает?

– Фрау Стефани, главное, чтобы Вы были в пределах видимости моей, или моей машины. Уж поверье мне, в этом случае Вам ничего не угрожает, – все они дружно рассмеялись.

Они быстро спустились в подвал и открыли ту злополучную дверь. Засов был захлопнут на ней. Изнутри не было никаких шансов ее открыть. Когда Отто открыл эту дверь, то Земан, не дожидаясь какой-либо дополнительной команды, достал из своей большой сумки инструмент, что-то вроде гвоздезабивателя, вбил несколько штырей так, чтобы железная планка больше не смогла упасть и захлопнуть дверь.

Фонари Отто взял с заряженными аккумуляторами, поэтому света было достаточно. При таком свете комната потеряла свой устрашающий вид, как при свете масляных ламп. Это даже немного расстроило Глеба. «Да, – подумал он – там где Отто, там немецкий рационализм, практичность, простота. Но, к сожалению, нет никакой романтики». Через некоторое время, глядя, как Отто все осматривает и проверяет, Глебу невольно пришло сравнение Отто с немецкой машиной. Но, как ни странно, это сравнение затушили в нем несильно, но все-таки тлевшие угольки ревности. Да, да, он вынужден был признаться себе, что ревновал Стефани к Отто. А тут он понял, что ревновать ему незачем – между Стефани и немецкой машиной Отто не может быть никакой любви или намеков на это – между ними могут быть только деловые отношения. Вернее, отметил про себя Глеб, именно со стороны Стефани к Отто. Что чувствовал Отто к Стефани, Глеба мало интересовало.

Увидев «испанский сапог», Отто аж возликовал. Он был по-настоящему счастлив. Он поглаживал его, осматривал со всех сторон, лицо его светилось. Но именно это сияние убило в Глебе все хорошие чувства к Отто. Ему невольно пришло сравнение Отто с средневековыми инквизиторами. Именно так, наверное подходил инквизитор к этому предмету, протирал от пыли, проверял крепления. Смазывал маслом трущиеся детали. Чтобы ничто не мешало ему насладиться видом корчившегося от боли мученика и его криками.

Глеб не вышел, а выскочил и подземного хода в помещение и дальше прочь из подвала. Он ничего не сказал ни Отто, ни Земану. Но, они его уход даже не заметили – так они были увлечены этим «испанским сапогом».

Глеб даже не пришел, а прибежал к машине. Ничего не говоря Стефани, он вытащил бутылку воды и, не отрываясь, половину выпил, а остатки вылили себе на голову. Стефани смотрела на него молча, подождала, пока он придет немного в себя и сказала:

– Теперь отпей коньяку!