Искусство любви

И Божья Матерь Гваделупская (ее гипсовую статуэтку лет десять назад подарил Кармеле пастор) вряд ли одобрила бы девушку, которая не думает о своей семье. Она уже столько лет стоит на полке над изголовьем кровати Кармелы, что сама, наверное, стала членом ее семьи.

Mozcorra[5 - Потаскуха (исп.).] – так презрительно называли в Теокуилько женщину, которую мужчины интересовали больше, чем ее семья. Кармела никогда бы не получила такое прозвище! Она даже плечами передернула. У Кармелы была семья, и никакой другой семьи ей не надо: ни мужа, ни детей – никого.

Сидя поздним вечером на берегу залива, она прижимала натруженные за день босые ступни к прохладному, отполированному волнами камню. Обхватив колени руками, Кармела поднимала лицо к стремительно темнеющему южному небу и всматривалась в причудливую вязь созвездий, появляющихся из темноты, словно потайные письмена. Отец верил, что древние боги зашифровали этой звездной тайнописью ответы на все вопросы на тысячу лет вперед – и стоит лишь разгадать шифр… «Прошу тебя, Пресвятая Дева, подскажи мне, что делать?» – шептала девушка. А небеса молчали…

…Но вот однажды она вдруг почувствовала, что знает ответ на свой вопрос. То ли Дева Мария услышала ее просьбу, то ли древние отцовские боги приоткрыли тайну, но решение пришло к ней… Простое, понятное и логичное – уехать!

Например, как соседский Рауль – податься на восток, в Коацакоалькос[6 - Город и муниципалитет; входит в штат Веракрус.], наняться в порт или устроиться на химический завод. Раулю там платят полторы тысячи песо[7 - Денежная единица Мексики; десять песо равны примерно одному доллару США.], а отец Кармелы на креветках и одной не зарабатывает. На химическом заводе – это хорошая работа, что и говорить.

А в Веракрусе[8 - Город-порт на побережье Мексиканского залива; полное название Пуэрто-де-Веракрус.] порт, говорят, еще больше, чем в Коацакоалькосе, и каждый день в него приходит много больших кораблей. Тем, кто работает в порту, платят, конечно, немало. Наверное, даже больше, чем Раулю. Наверняка больше…

– Что ты там будешь делать? – спросил отец, когда Кармела, собравшись-таки с духом, сообщила ему о своем решении ехать в Веракрус.

Пако притянул дочь к себе, обнял ее и поцеловал в голову. Он делал так еще с тех пор, когда ему нужно было низко нагибаться, чтобы дотронуться губами до головы Кармелы. А сейчас ей приходится наклонять голову, чтобы отец мог чмокнуть ее в макушку.

– А что я буду делать здесь? Рауль зарабатывает там полторы тысячи песо, а у нас на всех едва выходит одна…

– Так то Рауль! Он мужчина…

Их взгляды встретились.

– Нет! – Кармела вздрогнула в его объятиях. – Я никогда не буду заниматься… этим. Ты мне веришь?

Но Пако лишь крепче прижал ее к себе, нахмурился и тяжело вздохнул: весь поселок слишком хорошо знал чудовищную историю, произошедшую в порту с дочерью Серхио Лопеса…

А посему провожали Кармелу как-то невесело; в воздухе витал молчаливый ответ на незаданный вопрос: «Чем она будет заниматься там?» Начальное образование, привлекательная внешность и точеная фигурка предполагали не так уж много вариантов – и это было известно всем.

– Я… я буду приезжать к вам раз в месяц. И привозить деньги. – Ее голос дрожал.

Кармела старалась, чтобы ее слова звучали уверенно: ей хотелось, чтобы в родных глазах не плескался немой вопрос; ей хотелось заглянуть в них и прочесть там обещание счастья – ровное и теплое, как пламя свечи. Кармела чуть не плакала: ей так хотелось убедить родных в том, что у нее всё будет хорошо, что всё удастся и ей обязательно повезет, но… голос предательски дрожал, звенел и срывался.

Ей самой не хватало уверенности.

Словно перед ней вместо большой и спокойной реки раскинулось предштормовое море, куда она безрассудно отправлялась на старом barcaza[9 - Большая (чаще деревянная) лодка с мотором (исп.).] – вроде того, с которого ловит креветки ее отец. Наивная девушка всерьез рассчитывала пройти на своем утлом суденышке сквозь шторм и достичь противоположного счастливого берега. Какая уж тут уверенность! Это была скорее упрямая вера: у нее всё получится, всё будет хорошо.

Но мать старалась не смотреть Кармеле в глаза, а лишь молча поправляла на ней блузку, совала в руки фибровый чемоданчик, куда были уложены документы, белоснежная юбка, старое, но самое красивое из ее «гардероба» черное платье, теплая кофта, да хмурила брови.

«Как бы нам не пришлось передавать деньги тебе, дочка, – думала Тересия, едва сдерживая слезы. – Езжай, раз вы с отцом так решили. Сюда вернуться всегда успеешь». Возможно, дочери и стоило уехать, но… Как примет ее девочку чужой город, кто возьмет на работу, где она будет жить? Доверчивый и наивный ребенок… Не обидят ли ее? Ох, Кармела… Тересия тяжко вздохнула, обратившись мыслями к Деве Марии.

Кармелу же больше заботило другое: ее собственные разношенные туфли теперь казались узкими, жесткими и чужими – ноги совершенно отвыкли от обуви.

Девушка долго и крепко обнимала всех по очереди, будто ей предстоит отправиться на край света. Прощание явно затягивалось, а ведь мотор грузовичка Серхио уже давно молотил вхолостую, двигая стрелку датчика температуры в красную зону – по средам владелец поселковой лавки ездил в Веракрус за продуктами. Наконец Кармела уселась на продавленное сиденье, и потрепанный «Додж» шестьдесят первого года выпуска довольно резво для своих лет побежал по дороге, вьющейся вдоль побережья залива Кампече.

Солнце, еще недавно темно-красное, поднялось уже довольно высоко над морским горизонтом и с каждой минутой становилось всё белее и жарче. Кармела морщилась, но глаза рукой не прикрывала. Не было желания двигаться. Она словно оцепенела, только сейчас осознав до конца, на что решилась. Пусть трудная, но такая привычная жизнь в маленьком прибрежном поселке со скоростью пятьдесят миль в час уносилась назад, и с такой же скоростью приближался большой портовый город с огромными домами и тысячами незнакомых людей, полная самостоятельность в неполные семнадцать и… сплошная неизвестность впереди. Кармела крепко сжимала в кулачке свое новое сокровище – маленькую фигурку из гладкого зеленого камня на бронзовой цепочке, которую дал ей отец. Не подарил, а просто снял со своей шеи и отдал дочери.

Справа уже показались стрелы портовых кранов. Они постепенно росли вверх, оттесняя шоссе от моря. Еще немного – и Серхио остановит машину в порту. Дорога закончится и начнется что-то новое. Что?

– Посмотрите, сеньор Серхио, – Кармела протянула водителю «Доджа» зеленую фигурку. Это был похожий на кошку зверек, выгнувший спину и вытянувший вперед лапы. – Отец сейчас дал… Правда, красивый?

Коренастый Серхио, не отрывая глаз от дороги, кивнул головой. Грустная улыбка пряталась в его густых усах.

– Береги его, – он провел рукой по усам. – Пако тебе свой талисман отдал. Теперь ты точно найдешь работу.

– Правда? – обрадовалась Кармела. – Вы правда так думаете? – Она надела цепочку на шею.

– Найдешь, – уверенно кивнул головой Серхио. – Ягуар своим всегда помогает…

Он свернул к обочине, остановил машину и показал рукой на большой плакат «Gas» метрах в пятидесяти впереди.

– Ты вот что, Кармела, – Серхио повернулся к девушке и посмотрел на нее внимательно и серьезно. – Если работы в порту не найдешь, ночевать там не оставайся. Возвращайся сюда. Я обратно поеду поздно, ночью почти. Здесь буду заправляться, – его голос дрогнул.

Кармела посмотрела на него удивленно.

– Я обязательно найду работу, – сказала она без тени сомнения. – Мне ягуар поможет… Пожелайте мне удачи, сеньор Серхио!

– Удачи тебе, – Серхио не мог не улыбнуться, глядя в ее веселые глаза, правда, улыбка получилась грустной. – Но всё равно, пообещай мне, что вернешься сюда, в порту не останешься…

– Хорошо. – Кармела пожала плечами. – Обещаю.

Серхио отвернулся, вытер глаза тыльной стороной ладони, стараясь, чтобы Кармела этого не заметила. «Додж» снова тронулся и быстро набрал прежнюю скорость. До порта оставалось ехать еще несколько минут.

«Прошу тебя, Дева Мария, сделай так, чтобы я не вернулась на эту бензоколонку!» – упрямая мысль билась в мозгу Кармелы, вытесняя воспоминания о недавнем прощании на окраине пропахшего креветками Теокуилько.

…Возвращаться в поселок и с утра до ночи работать по хозяйству, лишь бы не чувствовать себя обузой в семье, как-то поддерживать стареющих родителей и… ждать своей старости? Ну уж нет! В Теокуилько никогда ничего не случается. Если юноша или девушка не уехали оттуда до двадцати лет, то остаются уже навсегда. Они женятся на соседских дочках, выходят замуж за знакомых с детства парней, рожают детей и… ловят и ловят креветок. Усатых креветок со светло-коричневым панцирем, сначала глупо хлопающих своими хвостами, стоит только вытащить их из воды, а затем сворачивающихся гладким, отливающим медью кольцом.

Кармела каждый день помогала отцу выгружать корзины. Затем начиналась ее основная работа – девушка сортировала креветки по размеру и качеству. Отборные продавались компании, всё остальное шло в пищу. Улов принимался охотно и в неограниченном количестве; и так же охотно Кармела была готова сортировать его… Но на беду, двигатель баркаса заводился лишь тогда, когда этого хотелось самому мотору – а потому Пако редко удавалось добыть за день больше двух-трех корзин.

Впрочем, однажды ему повезло – он нашел стайку горбатых белых креветок и гонял их по мелководью до заката, орудуя веслами и стараясь выловить как можно больше. Перекупщик из упаковочной компании ждал его на берегу, сообразив, что просто так el pescador de los mariscos[10 - Ловец морепродуктов (исп.).] не будет торчать в море до темноты. Он заплатил Пако в три раза больше, чем за корзину обычных светло-коричневых креветок. Кармела тогда лишь плечами пожала – почему он называл тех креветок с темным панцирем белыми?

Со временем Кармела поняла: даже если отец будет каждый день таскать из моря «белых» креветок, то всё равно перекупщик выдаст ему за них жалкие гроши. С ними отец пойдет в лавку Серхио. Там купит фасоли, муки, чтобы Тересии было из чего выпечь тортильяс, и, конечно, возьмет бутылочку пульке[11 - Pulque (исп.) – бражка из мякоти кактуса-агавы с крепостью пива.], а то и текилы[12 - Tequila (исп.) – знаменитый крепкий мексиканский национальный алкогольный напиток.] для себя, чтобы хотя бы ночью забыть о креветках. Так пройдет вся его жизнь. Так прошла жизнь и его родителей… А как пройдет ее жизнь?

Кармела не хотела повторить их судьбу.

Очнулась она от резкого скрипа тормозов.

– Порт, – сказал Серхио. – Выходи.

Девушка выпорхнула из машины, подхватила чемоданчик и, хмелея от собственной смелости, неизвестности и отчаянной надежды, зашагала по улице. Будь что будет – лишь бы удача не оказалась миражом.

Водитель положил голову на скрещенные руки, лежащие на огромной «баранке», и сквозь затертое «дворниками» стекло смотрел на удаляющуюся девушку. По щеке катилась слеза, но Серхио этого не замечал. Восемь лет назад на этом же самом «Додже» он привез сюда свою семнадцатилетнюю дочь Адриану и так же смотрел, как она шла в сторону порта, полная радужных надежд. Она тоже не захотела оставаться в родительском доме. Он навсегда запомнил ее прямую спину и уверенную походку. Адриана скрылась за изгибом портовой дороги, а Серхио отправился в город по своим делам…

Через три дня тело Адрианы нашли между штабелями огромных контейнеров, которыми была заставлена вся грузовая площадка второго причала. Тело пролежало на жаре двое суток, и его увезли очень быстро и так же быстро похоронили, записав как неопознанный труп. И только когда Серхио, обеспокоенный отсутствием каких-либо весточек от Адрианы, начал наводить справки в порту, провели следствие и предъявили ему фотографии трупа, найденного на грузовой площадке…

Серхио жил на другом конце поселка и знал семейство Гальегос постольку-поскольку, но сейчас он чувствовал, будто провожает в никуда собственную дочь!

Глава 2

Все будет хорошо!