История болезни. Том 2. Терапия

Вечное стремление к халяве

Недавно в Интернете наткнулся на новость: где-то перевернулась фура с пивом и на трассе возникла пробка – представители великого русского народа побросали свои тачки и помчались растаскивать бутылки с пенным пойлом, несмотря на жалобные вопли водителя фуры.

Водила сам дурак, конечно. Но рассказать хотел не об этом.

История произошла летом 1987-го года, в нашем родном Весёлом поселке. Я только-только закончил своё обучение в ТУ-3 и отгуливал положенный отпуск, матушка ударно трудилась в кафе "Сюрприз" на Староневском.

А лето тогда выдалось вполне себе удачное. Тёплое, солнечное. Народ из своих панельных берлог вылез загорать: кто во двор, кто у себя на балконе… Кто-то уже на дачи собирался – пятница…

Балкон нашей тогдашней квартиры выходил почти строго на юг, в сторону улицы Новосёлов. Можно сказать, что мы несколько лет смотрели на свой будущий дом. Правда, тогда ещё вдоль Новосёлов шла одноколейная ветка железной дороги от станции Нева, сейчас её срыли по велению Фукусимы Стакановны Матвиенко. Несколько раз в день по одноколейке проползал маневровый тепловоз, таща за собой цистерны и грузовые платформы. Вот и сейчас со стороны проспекта Большевиков раздался гудок и тепловозик, пыхтя, протащил несколько цистерн. Граждане, двигавшиеся в сторону Народной, терпеливо ждали, пропуская состав. Я на балконе дышал свежим воздухом, присматривая за котофеем. На Тверской балкона не было, Мурзилка с непривычки мог и свалиться ненароком…

Прошёл где-то час, а то и поболе. Уже и матушка с работы вернулась, и поужинать успели, опять на балкон вылезли. Смотрим: тепловоз на всех парах пролетает в сторону станции Нева. Там, кроме всего прочего, депо. Погнал, значит, машинист своего боевого скакуна в стойло, сам домой торопится. Подзадержался, видать, дольше обычного.

А потом начался самый натуральный хадж. Сначала по одному, потом небольшими группами потянулись люди в сторону правобережных бань. И все с бидонами, банками, кое-кто с канистрами. Куда люди шли, чего наливали? Непонятно. Была мысль сходить да посмотреть, что к чему, но лень вперед нас родилась.

Субботним утром Весёлый посёлок полностью оправдал свое второе название – Пьяная слобода. Народ с ёмкостями различной вместительности продолжал стекаться к неизвестному нам месту. Но по количеству разомлевших на солнце тел мы начали догадываться, что где-то есть источник алкоголя. Дешевого, если не бесплатного. Но я на тот момент не пил вовсе, да и матушка тяги к водке не испытывала. Так что и желания узнавать, где источник, не возникало.

Тем временем пьянка начала обретать массовый характер. Практически под каждым кустом лежало одно, а то и несколько тел в состоянии полной неадекватности. Горбачёвская антиалкогольная кампания терпела сокрушительное поражение в одном отдельно взятом микрорайоне Ленинграда. И, что самое непонятное: милиция на эту массовую пьянку внимания не обратила. Совсем. А ведь ближайшее отделение находится на той же улице, да и ППП (Пункт Поддержания Порядка, они же народная дружина) буквально в двух шагах! Правда, львиная часть дружинников была вместе с народом – под кустами…

Как уж население выходило из двухдневного запоя, то мне неведомо. Факт только то, что в понедельник утром никаких следов пьяного разгула не было. Разве что возле кустов попахивало спиртом и мочой. Но откуда брали выпивку и куда она вдруг исчезла, я не знал. По телевизору о массовом поклонении Бахусу, конечно же, рассказывать не стали, в газетах промолчали. И только когда вышел из отпуска, коллеги по цеху просветили.

Как оказалось, на улице Новосёлов стоял и по сию пору стоит легендарный Самтрест, завод по производству коньяка. А поскольку в Питере коньячные сорта винограда не растут, то на завод регулярно поставлялся коньячный спирт. В тех самых цистернах.

История умалчивает, как так вышло, что несколько цистерн пришли на станцию "Нева" с опозданием. Просто факт: когда полагающиеся Самтресту цистерны отцепили от состава и погнали на завод, рабочий день уже закончился. И принимать груз было некому. Совсем. Сторож завода наотрез отказался открывать грузовые ворота – закрыто. Машинисту тащить цистерны обратно на станцию почему-то тоже не хотелось. Сколько они там друг на друга орали, как там ругались меж собой руководства Самтреста и железнодорожники, мне, опять же, неведомо. В итоге машинист просто отцепил цистерны и укатил, оставив у запертых ворот несколько сотен литров спирта. Кто первый открыл вентиль и попробовал содержимое цистерн, неизвестно. Возможно, что тот самый сторож. Ну а дальше дело техники: сарафанное радио мигом разнесло новость о никем не охраняемых цистернах с бухлом.

Не знаю, правда или врут люди, но к понедельнику в цистернах оставалось на донышке.

По одёжке встречают…

Даже под самым пафосным хвостом павлина,

всегда скрывается обыкновенная куриная жопа.

Фаина Раневская.

Для памяти: осенью 2016-го года разгорелся очередной скандал. Свежевыпеченный депутат Государственной Думы госпожа Поклонская умудрилась перепутать полководца Суворова с персонажем комедии Грибоедова. История эта вызвала не только шквал насмешек, но и искреннее недоумение у некоторой части аудитории. Как, мол, так: прокурор, генерал, депутат – и не знает произведения из школьной программы? Как она высшее образование умудрилась получить, если от среднего ничего не осталось? И тут же появились попытки оправдания: дескать, что вы от девушки хотите, она школу заканчивала уже после развала Союза, а мы-то знаем, как учат при демократах…

Отговорки крайне сомнительные. Можно долго обсуждать, когда именно в Украине перестали работать по советской школьной программе, насколько резко изменилось качество образования сразу после развала СССР и так далее. Но, думаю, дело не в системе образования. Как гласит народная поговорка, можно вывести девку из деревни, но деревню из девки вывести невозможно. И в качестве доказательства приведу давнюю историю.

Значит, дело было летом 1987-го года. Я как раз отгуливал отпуск после обучения в ПТУ, а матушка ударно мыла посуду в кафе "Сюрприз" – было в Питере такое заведение на Староневском проспекте, между Полтавской и Харьковской улицами. Если вам доводилось бывать в тех краях, то наверняка помните жёлтое четырехэтажное здание с рестораном на первом этаже. Это и есть помещение бывшего кафе "Сюрприз". Под одной вывеской работало два зала: ближе к площади Восстания находилось кафе, больше напоминавшее неплохой ресторан с выпивкой и закусками; дальше по ходу располагался молочный бар – дешёвая забегаловка с соответствующим ассортиментом. "Небеса обетованные" Эльдара Рязанова смотрели? Помните сценку, где героиня Ольги Волковой смотрит, как Эльдар Александрович сосиски ест? Если есть возможность, пересмотрите, и вы получите чёткое представление, что такое молочный бар "Сюрприз".

Ещё один важный момент: если кто уже не помнит или не знает, то в советские времена практически во всех магазинах и пунктах общепита был перерыв на обед. Причём, время обеда во всех магазинах было разное. Где-то с часу до двух, где-то с двух до трёх, а задачей советского покупателя было так угадать, чтобы придти в магазин и не упереться в закрытые двери. В молочном баре "Сюрприза" перерыв был с 15 до 16 часов и назывался он "санитарный час". Примерно за пять минут до начала санитарного часа вход в бар закрывали, иначе посетители банально не успевали выпить и прожевать содержимое стаканов и тарелок. Так было и в этот раз. Матушка встала в дверях бара эдаким живым шлагбаумом. Народ у нас в большинстве своем понятливый и спокойно проходил мимо. Но ведь всегда бывают исключения, правда?

На часах было уже без минуты три часа, матушка проводила последнего посетителя и собралась закрывать дверь, когда на пороге нарисовались две дамы слегка за сорок. Костюмы явно не отечественного производства, аромат дорогой парфюмерии и холёные физиономии говорили не хуже удостоверения личности: в бар занесло работниц Смольнинского райисполкома. Только не спрашивайте меня, с чего вдруг небожители решили сойти в мир смертных! Быть может, в тот день буфет райисполкома не работал по причине отсутствия горячей воды. Или дамы решили заняться советским экстримальным видом спорта "хождение по тошниловкам". Не знаю. Просто факт: две напыщенные мадамы стали ломиться внутрь бара, требуя из обслужить.

Но не тут-то было. Матушка прочно заняла позицию в дверях. Партаппарат быстро понял, что рабочий класс сильнее и применил более привычную тактику: начали орать и давить авторитетом:

– Пропустите немедленно! Вы хоть знаете, с кем вы говорите?!

Матушка пожала плечами:

– А какая разница с кем? Будь вы хоть Алла Пугачёва, хоть Рая Горбачёва, а санитарные правила для всех одинаковы.

Этот козырь дамам крыть было нечем, но просто уйти они не могли. Побагровев то ли от напряжения, то ли от возмущения, наиболее настырная мадама надменно вскинула голову и процедила подруге:

– Пойдем отсюда! Ещё неизвестно, что они в свои сосиськи ложут!

День защитника Отечества

Меня Бог миловал, избавил от воинской повинности. Заработанный в детстве гломерулонефрит стал основанием для зачисления в запас. Годен к нестроевой в военное время.

В октябре восемьдесят седьмого для уточнения диагноза загнали меня в медицинский институт имени Мечникова. Который аккурат по соседству с городским моргом и крематорием.

Припёрся я на отделение урологии, залег в палату с ещё семью такими же обалдуями. Правда, одно существенное отличие было: парни нефрит имитировали путём вливания в мочу яичного белка. Мне имитировать ничего не приходилось, выписка из истории болезни говорила сама за себя.

В принципе, всё было понятно и без госпитализации. Тем не менее, меня честно исследовали дней пять. После чего в палату припёрся некто Шишкин. За давностью лет уже не помню, то ли он уже был кандидатом медицинских наук, то ли как раз на кандидатскую материал собирал. Поэтому активно склонял призывников на проведение биопсии почки. Довод был прост, как две копейки: если диагноз подтвердился, то освобождение пожизненно. Не подтвердился – отсрочка один год, как после операции.

Не знаю кто как, а лично я очень не люблю, когда в моём организме кто-то посторонний ковыряется. А тут ещё выяснилось, что Шишкин биопсию проводит новым передовым методом. Скажем, в той же Военно-Медицинской академии биопсию проводили просто и без затей – открытым способом. Как аппендицит вырезают, только сзади. Последствия примерно те же: маленький шрамик и неделя на восстановление. Зато почка перед хирургом как на ладони, сразу ясно какой именно кусок твоего ливера в лабораторию отправился.

Шишкин же предлагал менее травматичный способ: под местным наркозом в тело вводилась длинная пустотелая игла, которая должна была выйти на почку. И через эту иглу отщипывался кусочек. Вслепую! Это сейчас оптоволокно и миниатюрные камеры в любую дырку пропихнуть можно. А в конце восьмидесятых такая техника была за гранью фантастики. Поэтому закрытая биопсия по идее должна была проводиться под постоянным рентгенологическим контролем.

На практике всё выглядело чуток иначе. Парни, прошедшие биопсию по методе Шишкина, рассказали: в процедурной висел рентгеновский снимок потрохов неизвестного солдата. Очередную жертву вивисекции укладывали мордой в стол, зелёнкой рисовали примерное расположение внутренних органов и по этой "карте" проводили глубокое бурение породы.

Как понимаете, с таким прицеливанием попадание иглы в почку носило чисто случайный характер. Поэтому результат бывал разный. Помню, привезли на обследование женщину из другой больницы. Поскольку пациентка временная, на одну ночь, койку в палате ей выделять не стали, накрыли диванчик в фойе. Женщина категорически не хотела на биопсию, но её согласия никто не спрашивал. Что там пошло не так, не знаю. Говорили, что игла попала в кровеносный сосуд, а сразу не заметили. Жалобы на боль медсестрички проигнорировали, врачей дергать не стали – пациентка ведь не своя. Утром женщину без сознания увозила реанимационная бригада.

Сложив в своей непутевой голове все вводные, я сделал единственный правильный выбор: отказался от биопсии. Шишкин почему-то был уверен, что отказа не последует и сильно разнервничался. Может, время его поджимало, не знаю… Примчался этот гиппократ без шляпы в палату, начал орать что ежели я вот сию секунду не поменяю своего решения, то он в выписке такое напишет, что меня прямо с больничной койки в армию забреют. В ответ я ему популярно объяснил где я Шишкина с биопсией видел и по какому адресу им обоим пройти. Шишкин налился соком так, что мог бы играть синьора Помидора без грима. Проорав "На выписку сейчас же!", эскулап вылетел из палаты.

Через полчаса притащили мои шмотки и бумаги. Больничного листа среди них не оказалось. По действующему тогда закону, больничный мне был бы положен, если бы я пролежал в больнице четырнадцать дней. Меня вышибли на два дня раньше срока, поэтому считалось, что я отбывал воинскую повинность. О чём должен был получить соответствующую справку в военкомате. А по этой справке я должен был получить сто процентов оклада, чем сильно огорчил мастера слесарного участка Пискунову.

За год моей работы слесарем самую большую зарплату мне насчитали именно в этом октябре…

Лупа

Как-то раз, когда я ещё слесарничал, бригадир Николай Саныч сбагрил мне операцию по разметке каких-то направляющих. Приволокли заготовки – уголки из стали-нержавейки, чертежи. А там с дюжину отверстий на каждом ребре уголка, и ну очень малые допуски на отклонения между центрами отверстий. Сотые доли миллиметра, буквально! Только не спрашивайте на фиг такая точность, я сам не знаю. Саныч взялся инструктировать:

– Значит, рейсмас выставляешь и делаешь только одну риску! Второй раз не чиркай, даже если риска еле видна, обязательно или выше, или ниже махнешь. Когда все риски поставишь – керни. Но не сразу шлёпай со всей дури, а чуток наметь и через лупу проверь! Промахнешься с керном и вся деталь в брак!

Выслушав ценные указания, я потопал в инструментальную кладовую, поскольку лупы в моем арсенале ещё не было. Кладовая оказалась закрытой, торопиться мне было некуда, и я остался ждать кладовщицу. Тут меня и застал Юра Парфёнов.

– Ты чего тут?

– Кладовщицу жду.

– Опять метчик сломал?

– Не, лупа нужна, разметку проверять.

Юра хмыкнул.