Дети Мадженты

В стекло грянул заряд дроби. Витька зажмурился. Дождь, – понял он. Громыхнуло где-то рядом. Кажется, позади.

– Ты управлять-то собираешься сегодня или нет? – услышал он слева.

– Два Три, это Башня, – раздалось в наушниках. – Вы выше глиссады, увеличьте скорость снижения!

Чтоб вы все сдохли! Помереть спокойно не дадут! Виктор стиснул зубы и сконцентрировался на директорах. Сейчас всё в его руках. И никто ему не поможет, ни Константиныч, ни автоматика. Сам, всё сам!

Витька наклонил нос челнока вниз. Нырнули. Пошла расти горизонтальная скорость.

– Удаление десять миль, высота семь тысяч шестьсот футов. В глиссаде!

Чёртов британец со своей имперской системой! Сколько это в метрах и километрах? А впрочем, не всё ли равно! Главное – в глиссаде! Скорость растёт, растёт скорость. Надо гасить. Стараясь в этой свистопляске держать директора, он протянул руку и потянул рукоять выпуска воздушных тормозов, косясь на спидометр. Вот так, ещё немного… ещё… Скорость вернулась в норму.

– Пять миль, на курсе, на глиссаде. У вас великовата скорость. Рекомендую снизить.

– Если снизим – упадём! – стараясь не лязгать зубами, заорал Виктор. – Это наша нормальная скорость, привыкайте!

На том конце уважительно заткнулись.

– Две мили, ниже глиссады на триста футов!

Витька потянул сайдстик на себя, возвращая челнок на расчётную траекторию. Вокруг всё сверкало и гремело, залпами прилетал в лобовое стекло дождь.

– Шасси! – услышал Виктор. – Шасси выпускай!

Хекс, и как он мог забыть! Он дёрнул ручку выпуска, и… ничего не произошло! Шасси не выпускались!

– Полторы мили, на курсе на глиссаде. У вас падает скорость!

Витька автоматически глянул на спидометр: да, скорость уже приближалась к четыремстам километрам в час, и продолжала падать. Сейчас свалимся… а впрочем, какая разница… шасси не вышли…

Ну как же так?! Столько вынести, столько пережить, бороться до конца и гробануться на самом финише из-за технического отказа! Виктор закрыл глаза и отпустил сайдстик. Теперь всё было неважно.

– Виктор! Ты чего? Виктор! – донеслось слева.

– Всё, Евгений Константинович, – на Виктора навалилась вся усталость прошедших суток, придавила к креслу десятикратной перегрузкой. – Шасси не вышли.

– Да как не вышли?! Зелёные горят!

Витька распахнул глаза: на панели ровным зелёным цветом горели три индикатора. Шасси вышли и встали на замки.

И тут Витька понял. Для него сигналом выпуска шасси всегда были шум и вибрация от завихрений воздуха. Сейчас он их не услышал и не почувствовал, потому что их и так было с избытком. А шасси-то вышли!

– Два Три, выше глиссады! Теряете скорость!

Виктор встрепенулся и направил нос челнока вниз. Но скорость росла очень медленно, корабль начал раскачиваться и вяло реагировал на рули.

– Тормоза, – подсказал Константиныч. – Убери тормоза.

Витька мысленно хлопнул себя по лбу и толкнул рычаг тормозов на уборку. Скорость стала нарастать.

– Удаление одна миля, высота семьсот пятьдесят. На курсе, на глиссаде.

Вот и всё. Момент истины.

– Пятьсот.

– Тормоза, – напомнил Константиныч.

– Триста.

– Двести.

– Сто.

– Выравнивай! – каркнул Константиныч.

Сквозь клочья тумана и струи дождя, летящие прямо ему в лицо, Виктор разглядел приближающиеся снизу огни полосы… они приближались очень быстро. Слишком быстро! Он рванул сайдстик на себя.

– Куда?! Куда так резко?! – крикнул Константиныч. – Держи! Теперь держи!

Корабль повис в нескольких метрах над мокрым бетоном. Его швыряло с крыла на крыло, но он продолжал лететь. Под ним мелькали и уходили назад огни и посадочные знаки. Перелёт, ах, какой же перелёт! А полоса ж и так короткая, на пределе! Выкатимся! Хекс, выкатимся же!

Боковым зрением Виктор уловил резкое движение слева от себя, и через секунду челнок как будто багром зацепили за хвост. Он резко затормозился и тяжело, косо, по-вороньи шмякнулся на полосу. Виктор опустил переднюю стойку и наконец-то смог повернуть голову. Константиныч шипел и скалил зубы от боли, но рукоять тормозного парашюта была вытянута.

Шаттл, замедляясь, бежал по полосе. Когда скорость упала до двухсот, Виктор обжал тормозные педали. И всё равно полосы не хватало. На залитом дождем стекле уже заплясали красные кляксы торцевых огней. Они быстро приближались. А за ними была пугающая пустота.

– Вправо на Элфа Один, – раздалось в наушниках. Диспетчер! Он следил. Он подсказывал.

Витька вгляделся и сквозь дождь увидел цепочку зелёных огоньков, уходящих вправо перед самым торцом. Он нажал на педаль – челнок шарахнулся к левой обочине. Теперь правая педаль, вот так вот, аккуратно… – и шаттл с визгом покрышек метнулся вправо, на спасительную рулёжку[6 - Рулёжка (жарг.) – рулёжная дорожка, по которой летательные аппараты выезжают на взлётно-посадочную полосу и съезжают с неё после посадки.], как нарочно, как специально для них отходившую под углом вправо перед самым торцом.

Через пару сотен метров они наконец встали, и наступила оглушительная, невозможная тишина. Такая тишина, что было слышно как дождь глухо барабанит по стёклам и по обшивке.

– Башня, – сказал Виктор. – На Элфа Один. Нужен буксир. И врач.

И повернувшись к своему инструктору, сказал:

– Как-то так…

Ромыч после этого случая обзавидовался Витьке чёрной завистью. Несколько недель приставал: расскажи, да расскажи. Но Витька только жал плечами: Да что тут рассказывать? Слетали и вернулись.

Дед после этого полёта сильно сдал, и больше уже не летал, ушел на пенсию. Стажировку Виктор продолжал с другим инструктором, и больше конфликтов в экипаже не возникало. Наоборот, по окончании положенных пятисот часов он получил высшие баллы и самую лестную характеристику. Но, заработав всё это, зачем-то стал пропадать на тренажёре. И уже через год освоил «крученый в угол» и некоторые другие хитрые приёмчики, которым научил его Константиныч. Пилотировать он предпочитал руками, автоматикой пользовался по минимуму. И, став через пять лет пилотом-инструктором, требовал того же от своих стажёров, приговаривая: «Как летает автомат я и сам знаю. А вот что ты за птица – это мы сейчас посмотрим». Он знал, что молодёжь недолюбливает его за это. Знал, но лишь снисходительно усмехался про себя.

notes

Примечания

1