Девушка с красными волосами

Я обернулся. Наш рыжик лежал на заднем сидении, сунув нос под лапы. Уши поджаты, глаза косят на нас или в лобач, так не разберёшь. Я потянулся к задней двери, открыл её.

– Захочет – убежит.

Беня сиганул из машины сразу. Возник перед капотом. Прижав уши, пузом по снегу метнулся куда-то в сторону трассы и исчез в дренажной трубе.

– Я сейчас. – распахнул дверь, кинулся к багажнику. В свете салонной лампы испуганное лицо жены:

– Ты куда?

Вытаскиваю мешок с кормом, пятилитровку воды, волоку к трубе, крича:

– Беня домашний, как он без корма?

Сую в трубу открытый пакет "Monge". Открываю баклажку, опрокидываю на бок. Больше ничего сделать для него не могу. В трубе абсолютная темнота, мне очень хочется ещё раз увидеть его наглую рыжую морду, но там тихо и темно, и даже глаза в темноте не светятся. Пока не засвербило в носу, ныряю в машину. Лена обнимает меня за шею:

– Не уходи больше, пожалуйста.

– Не уйду, – отвечаю, собирая губами её слёзы, – больше никогда не уйду.

По трассе с рёвом несутся машины, но у нас и мысли нет вылезть на обочину с протянутой рукой. Никто не успеет среагировать, остановиться, сейчас своя жизнь высшая ценность для каждого. На востоке штрихи расчёркивают небо. Я снова ловлю мягкие губы жены, она запрокидывает голову, обнимает меня за шею. Я никогда не любил её сильнее.

За нашими спинами разгорается заря. Заря на западе? Значит и так бывает.

Краем глаза я вижу, как на краю дороги появляется грузная фигура. Мужик в пуховике и кепке шатается, сплёвывает на землю. Смотрит в сторону Москвы. Не из-за него ли мы сейчас застряли в кювете? В его чёрном силуэте постепенно проявляются детали. В лучах нового солнца он перестаёт шататься, замирает, как двухмерная фотография. Я больше не хочу тратить на него секунды своей жизни.

Заря разгорается, свет всё ярче, он проникает даже через закрытые веки. Тепло ласкает наши лица, ласково и нежно. Как тепло от костра холодной ночью. Тепло усиливается, костёр ближе, свет заливает всё. Я сквозь закрытые глаза вижу лицо своей жены. Чётко, ярко, без полутонов, оно останется таким навсегда. В это мгновение время срывается с паузы, детали тонут в самой чистой и честной белизне и я думаю:

– Хорошо, что мы не крысы.

…

Темно, жарко, хлопает под порывами ветра железо, уныло, с одной и той же чистотой и амплитудой. Резкий запах гари. Рыжий кот с подпаленными усами высунул мордочку из отнорка: слева совсем темно, справа в туннель проникал слабый свет.

Ползком на брюхе, на полусогнутых лапах кот подкрался к светлому пятну, обогнул спёкшийся пакет с кормом. Выход засыпало землёй, остался маленький промежуток у верхнего края. Кот заработал лапами. Дёргаясь и мяукая то ли от страха, то ли от боли, протиснулся в дыру.

Коту неуютно. Он привык к дому, к ограниченным пространствам с потолком над головой. К тому, что тот-кто-кормит брал его на руки, чего он на самом деле не любил, и поднимал к огонькам наверху, под потолок, а он бил лапами по висящим между огоньками игрушкам: большому ключу и птице с вытаращенными глазами. Игрушки качались, но не падали.

Сейчас кормить некому, потолка нет, небо прижимает к земле. Слева, чуть дальше кот видит строение с пустыми проёмами, усыпанными стеклом и мусором. Перед ним высокая башня, в её подножие крышей врезался обгоревший форд. Кот по широкой дуге обогнул воняющую горелой химией машину, юркнул в дыру под завалом. Поднял мордочку: над головой появилась крыша, стало легче.

В этот момент посыпалась щебенка, кто-то чертыхнулся. На кота упала тень. Он прижал уши, не зная: убежать или остаться. Внутрь спрыгнул человек. Лицо плотно замотано тряпкой. Разочарованным взглядом человек обвёл заваленное обломками помещение, и тут заметил кота.

– Киса. – раздался звонкий девичий голос – ты как здесь оказалась? Хорошенькая какая.

Девушка села на корточки, осторожно протянула руку. Кот прижал уши, но с места не сдвинулся. Провела рукой по шёрстке. Кот раздражённо дёрнул спиной.

– У ты какая, с характером, – с улыбкой сказала она. – Пить хочешь?

Достала бутылочку с мордашкой "hello, kitty", налила в пробку воды. Когда пробка опустела, налила ещё. В кошачьем брюхе громко заиграли свирели. Девушка рассмеялась:

– Ты голодная. Пошли поищем, сзади подсобка, может там что-то осталось.

Она подхватила кота на руки:

– Ага, ты у нас не киса, а кот. Буду звать тебя Рыжик. Не против? А я Аня. Я тут работала. Раньше

Кот не возражал, у него не было имени. Девушка с Рыжиком на руках выбралась из полуразрушенного магазина АЗС Газпромнефть. Сильный ветер гнал тучи на запад.

Первый день нового мира

Спасайся сама

За штабелем бутылей с омывайкой, за холодным стеклом фасада стояла машина с зажжёнными фарами. Стояла странно, Аня не могла понять, как можно было припарковать машину, чтобы фары освещали снег во впадине между шоссейной насыпью и асфальтированной площадкой АЗС.

За несколько минут до этого гулкий звук удара и душераздирающий скрежет вырвали её из глубокой фазы сна. Она подскочила. Кожа щеки приклеилась к коже обивки дивана и теперь горела огнём, а сердце колотилось где-то под горлом. Аня прислушалась. Больше никаких необычных звуков, только шум моторов несущихся по шоссе машин. Она была одна на закрытой и тёмной заправке. Ей стало страшно. Делать здесь нечего, если только кто-то не решил ограбить магазин.

Аня на цыпочках прокралась к столу директора, подсвечивая фонариком телефона, нашарила в ящике брелок с тревожной кнопкой.

Гулко хлопнула автомобильная дверца. От неожиданности девушка присела, замерла неподвижно. Снова громкий хлопок закрывающейся двери. Она приоткрыла дверь в зал, выглянула наружу. Половина магазина тускло подсвечивалась фарами машины, уже на излёте, половина тонула в глубокой тени от стелы.

Аня перебежала, пригибаясь, к стеклянной стене и присела за выстроенными бутылями с омывайкой. Она сжимала в мокрой от пота ладони брелок, но пока не решалась нажать кнопку. За ложный вызов вычтут из её и так небольшой зарплаты. Сердце колотилось, отбивая доли секунд, снаружи ничего не происходило.

Открылась водительская дверь, в салоне загорелся свет, неясный силуэт метнулся назад, за машину. На пассажирском сидении сидела женщина. Из-за расстояния деталей не было видно, но Аня поняла, что именно во всем этом было неправильным. Машина вылетела с трассы, скорей всего вывернула бордюр, сбила въездной знак и заглохла в слежавшемся сугробе. Свет фар с трудом пробивался сквозь снег, тускло подсвечивая заправку. Они попали в аварию, им нужна помощь. От сердца отлегло. Надо вызвать помощь. Выходить наружу плохая идея, она одна, и неизвестно, что за люди вылетели с шоссе на её закрытую заправку.

Хлопнула дверь багажника. Мужчина с каким-то мешком и баклажкой воды подбежал к насыпи, сунул ношу в дренажную трубу и почти сразу вернулся в машину. Свет погас.

Аня достала телефон. На заблокированном экране висела смс:

"RSCHS. Воздушная тревога. Угроза ракетной атаки. Жителям города рекомендуется покинуть места проживания и следовать к ближайшему бомбоубежищу. Расположение бомбоубежищ можно посмотреть на Яндекс.картах, в приложениях и на сайтах "Госуслуги" и "Mos.ru"

В горле пересохло. Аню охватила паника. Да, последнее время было много разговоров, что вот-вот начнётся ядерная война, что большой шкаф громко падает и прочее бла-бла-бла, но кто воспримет это серьёзно? Тема для щекочущих нервы разговоров, не более. Но вот смска от РСЧС, из тех, коорые никто не читает, красноречиво свидетельствует о том, что шутки кончились. Аня посмотрела на время и похолодела.

СМС пришла полчаса назад. Вот он, привычный мир за окном: задолбавшая сине-белая заправка, билборд с бесполезной социалкой, тёмные контуры многоэтажек вдали. Ни одного светящегося окна. Значит, да? Значит, всё? Её жизнь закончилась, а даже если нет, она никогда уже не будет прежней? Анина любимая фраза по поводу и без повода вдруг растеряла весь сарказм и ударила молотом по натянутым нервам. Железы, наконец. впрыснули в кровь адреналин, Аня подпрыгнула, кинулась к входной двери, провернула торчащий ключ. Как же повезло, что связка осталась в замке.

Она вылетела на асфальтированную площадку, заметалась. Закричала, что есть мочи, размахивая руками. Сидящие в машине люди её не замечали. За спиной раздалось шипение. Аня развернулась подняла глаза в небо. Куда-то вверх, на перехват, неслись огни ракет. Зрелище завораживало. Аня с трудом заставила себя сосредоточиться. Цистерны с топливом пусты, газа тоже нет. Не вариант, всегда на дне остаётся топливо, она просто задохнётся парами бензина.

За магазином в землю врыта ещё одна цистерна, пожарный резервуар с технической водой. Аня кинулась за угол. Даже сейчас, спасая свою жизнь, она не могла выкинуть из головы потерпевших аварию людей в белой легковушке, но инстинкт самосохранения не дал ей вытащить их из машины. В такой момент можно составить компанию на тот свет, но не спасти, как ни больно.

Аня подбежала к люку за крашенной в белое рабицей, потянула скобу, немного глубже она увидела круглый выпуклый люк. С трудом отжала фиксатор, потащила крышку вверх. С трудом, но тяжелый люк открылся. Подсветила фонариком.

От уровня воды до верха было около метра, от люка справа вглубь уходила небольшая лесенка. Аня спустила ноги в отверстие. Нащупала ступеньку над водой, утвердилась. Оставлять телефон не хотелось, мочить тоже. Аня аккуратно прихватила его зубами, уцепилась левой рукой за верхнюю перекладину лестницы, правой нащупала скобу на внутренней части люка, потянула на себя. Удержать тяжёлую крышку одной рукой не получилось. Под конец она грохнула в обод со всей дури.

В железной бочке звуковой удар оглушил, Ане показалось, что у неё лопнули перепонки. Наступившая тишина звенела громче колокольного набата. Аня обхватила обеими руками железную лестницу, крепко, вжалась в неё изо всех сил. Где-то в сантиметре от задних карманов джинсов плескалась вода. Мокнуть Ане совсем не хотелось, а висеть в метре сухого пространства между водой и сводом резервуара было тяжело.

Через несколько секунд Аня ощутила вибрацию. Лестницу, на которой она висела трясло всё сильнее, внизу заплескалась вода, захлёстывая дырявые кеды. Зимние ботинки остались в директорском кабинете, и Аня сильно пожалела, что не переобулась. Тряска усиливалась. Под зубами хрустнуло стекло. Почему-то этот звук окончательно добил девушку, в глазах закипели слёзы.

"Дисплей на этот телефон такой дорогой, с её зарплатой запредельно дорогой, месяц на дошиках сидеть."