Хозяин острова Эйлин-Мор
Магнус хлопнул его по плечу своей ручищей, и парень опять едва удержался, чтобы не упасть.
– Кто боится охотников, прячется у мамки под юбкой! – сказал он. – В море помимо них хватает опасностей. Маклейн! – рявкнул Магнус, и старик открыл осоловевшие глаза. – Хэмиш теперь боится, что его охотник утащит, когда он выйдет на лов.
– Охотник? – Он перевел взгляд на Хэмиша и кивнул. – Охотник может. Но… – Он выставил скрюченный артритом палец. – Только ночью. Они не выносят солнца. От его лучей выгорает вся их дьявольская сущность.
– Понял, салага? Не рыбачь по ночам, не выходи в сильный туман, и охотники тебе не страшны.
Магнус плеснул себе и Хэмишу настойки. Маклейн тоже протянул свою кружку, но Магнус решительно заткнул бутылку пробкой.
– Хватит, старик, ты уже засыпаешь. Не хочу тебя тащить на своем горбу. Лучше скажи, как МакАртура поймать.
– А как? – поджал губы Маклейн. – Известно как, как всех морских тварей ловим. Сетью. Надо одну набросить, чтобы остановить его ненадолго, а потом второй запеленать, как младенца.
– Как у тебя все просто, старик! – усмехнулся Магнус. – Набросить! У охотника знаешь какая силища? Разорвет эту сеть, как тонкую паутинку.
– Может, и разорвет, – согласился Маклейн. – А для этого надо ружье держать под рукой.
Магнус упер тяжелый взгляд в неструганный стол и задумался, потом поднял глаза на старика.
– Дело говоришь, Маклейн. Завтра потренируюсь метать сеть. Может, и выгорит. Черт с тобой, старый пьяница. Давай свою кружку, заслужил.
Они со стуком сдвинули кружки и опрокинули настойку в глотки. Магнус, пошатываясь, встал.
– Я до ветру, – сказал он, икнув, и нетвердой походкой пошел к выходу.
Южный ветер разогнал тучи, луна осветила луг с раскинутыми вокруг него темными крышами и холмы, закрывающие Мангерсту от почти круглогодичной холодной боры. Магнус огляделся. За домом Броди, стоящим на краю обрыва, тихо плещется море, серебристая в лунном свете трава колышется, ровные волны пробегают по ней, совсем как по океанской глади. Он завернул за дом Аннабель, расстегнул штаны. Краем глаза уловил какую-то неправильность в знакомом пейзаже. В дюжине ярдов от него стоял человек, закутанный в макинтош. Стоял неподвижно, не шевелясь, как призрак. Магнус осторожно перекрестил его правой рукой, но тот не исчез, приветственно махнул ему рукой, и сразу зажурчала струя.
«Кто-то еще вышел освежиться», – усмехнулся про себя Магнус и вернулся к своему занятию. После застегнул штаны и пошел обратно в зал допивать бутылку, пока Маклейн все не вылакал. На пороге он остановился, обвел взглядом земляков: пьющих, сидящих, спящих на столах. Сел на свой стул и протянул кружку под очередную порцию пойла. Хэмиш что-то сказал, но Магнус его не услышал. Он сидел, глядя мимо, и о чем-то думал. И даже на его невыразительном лице можно было прочитать крайнюю озадаченность.
Шум в пабе затихал, даже у крепких рыбаков Гебрид запас прочности не бесконечен. За стойкой задремала Аннабель, положив голову на гудящие от усталости руки. Заснул Маклейн на усыпанном рыбьими костями столе. Запрокинув голову с открытым ртом, тихо похрапывал Хэмиш. Магнус затылком почувствовал движение сзади. Он резко оглянулся, но это был всего лишь парнишка Броди.
Мальчик вышел из жилой части дома Аннабель и осторожно пробирался между столами к выходу. Зябко кутаясь в курточку, наброшенную поверх ночной пижамы, он аккуратно переступал через валяющиеся на полу бутылки. Темно-русые волосы торчали в стороны, на щеке отпечатались складки от подушки. Перед выходом он зевнул так, что на глазах выступили слезы, и взялся за ручку двери. Магнус кивнул своим мыслям, и, только закрылась дверь за мальчишкой, поднялся, аккуратно отставив стул, и скользнул за стойку.
Теперь он понял, кто стоял за домом Аннабель, и огонь прокатился по его жилам, выжигая хмель. Теперь он, охотник земной, остановит охотника морского и получит то, что ему причитается. Осторожно, стараясь не потревожить спящую Аннабель, Магнус вытащил из-под стойки двустволку покойного Ганна. Бесшумно, ступая на носки, прошел через затихший паб и вышел на улицу.
Глава 13. МакАртур
1902 год.Время шло, я терпеливо ждал. Иногда к задней стене выходили мои земляки, освобождали место для новой выпивки и возвращались в паб. Я грустно провожал их взглядом. Вечную жизнь в раю я с легкостью променял бы на смертное существование в родной Мангерсте. Сейчас мы жили в разных мирах, и граница между ними – непреодолимый ров, наполненный кровью. Почувствовав зов плоти, я вылез из-за валуна, подошел к задней стене дома Аннабель и сразу был наказан. Я слишком замечтался и потерял бдительность.
Когда из-за угла вывернула огромная черная тень, все, что я мог сделать, – это застыть. Я сразу узнал Магнуса Гилкриста, трудно было не узнать. В Мангерсте он объявился лет десять назад, о себе говорил мало. Вроде был докером то ли в Сторновее, то ли в Каслбее. А почему убрался оттуда в нашу глушь, особо не распространялся, да и мы не очень любопытны. Одно время ходил на шхуне Нэрна, жил у него же в сарае. Потом купил свою лодку и уже рыбачил сам. Построил маленькую хижину на отшибе, там и жил, особо ни с кем не сближаясь.
Магнус встал под стенку и бросил в мою сторону подозрительный взгляд. Он на секунду замер, а потом осенил меня крестным знамением. Я помахал ему рукой – что оставалось делать? Пришлось притвориться гулякой, вышедшим облегчиться. Это его успокоило. Он окропил заднюю стену дома Аннабель, кряхтя застегнулся. Кивнул мне на прощание и, пошатываясь, удалился.
Кляня себя за беспечность, я взлетел на холм за пабом и распластался на траве. Конечно, я легко справился бы с Магнусом. Каким бы крепким он ни был, после перерождения мои мышцы налились противоестественной силой. Я мог легко переломить берцовую кость голыми руками. Когда я двигался, люди вокруг казались сонными мухами. Я мог его убить, мог обездвижить и принести в дар Хозяину. Мог, но не хотел.
Я по-прежнему верю в то, что чаша терпения Господа не бездонна. Когда-то кровь, которую я в нее проливаю, хлынет через край, и я лишусь последних остатков человечности. Превращусь в такого же хладнокровного монстра, как Нэрн. Я понимаю, что этот исход неизбежен, но приближать его не хочу.
До рассвета оставалось больше четырех часов. Еще до того, как первые лучи солнца озарят небо над далекой Шотландией, мне надо будет нырнуть на спасительную глубину. Паб затихал. Потом отворилась дверь, и я услышал шаги, от которых сжалось сердце: слишком легкие, слишком короткие для любого из посетителей паба. Я втянул воздух и сквозь густую смесь запахов уловил тонкий аромат своего внука. Шон вывернул из-за угла, и я тихо свистнул. Он поднял голову, вглядываясь в темноту. Я бесшумно спустился с холма и шепнул:
– Тихо, Шонни, это я, твой дедушка Дональд.
Остановить его я не успел. Шон бросился ко мне, обхватил руками.
– От тебя пахнет рыбой, деда, – пробормотал он и опять уткнулся лбом в мой живот.
Глотая слезы, я гладил его по голове и понимал, что уже ничего не смогу изменить. Света луны хватало, чтобы он увидел, в какую зубастую пасть превратился мой рот. Двенадцатилетний мальчик без страха обнимал самый жуткий кошмар Гебрид: морского охотника.
– Деда. – Он поднял голову и с опаской посмотрел на нижнюю часть моего лица, будто заставляя себя привыкнуть к этому зрелищу. – Я знал, что ты не призрак, – прошептал он.
– Мама знает? – спросил я.
Он молча кивнул.
– Тебе надо уходить, – сказал он серьезно, и я увидел, как повзрослел мой мальчик. – Если тебя увидят – убьют.
– Я уйду, Шонни, только попытайся еще раз поговорить с мамой про школу в Глазго. Возьми. – Я протянул ему руку, в моей ладони лежала большая золотистая жемчужина. – Отдай маме и постарайся ее убедить.
Шон взял тусклый шарик и положил в карман курточки.
– Уходи, деда, прошу тебя, я боюсь.
Я взъерошил его волосы:
– Я ухожу, Шон. Сделай все, что можешь. Только когда ты будешь далеко-далеко от наших островов, я смогу жить спокойно.
– И мы никогда не увидимся?
– Увидимся, – заверил я его, хоть сам такой уверенности не испытывал. – Когда ты подрастешь и окончишь школу, я найду способ, как послать тебе весточку. Может, это будет письмо в бутылке, как в книгах твоего любимого мистера Верна? Обещаешь, Шон?
Ответить он не успел. Я просто увидел, как из-за угла скользнула огромная тень, и услышал взведенный курок.
– Не двигайся, МакАртур! – прошипел Магнус. – А ты, мальчик, отойди в сторону.
Я будто проснулся. Так с клетки попугая сдергивают покрывало и наступает утро. Новые запахи обрушились на меня: вонь грязного тела, застарелого пота, засаленной кожи, ружейного масла, пороха, перегара. Как я мог не учуять его? Увы, на суше кожа быстро сохла и теряла чувствительность, звуки становились иными: тихими и приглушенными. В море чужое движение я чувствовал телом издалека, а тут колебания воздуха говорили скорей о ветре, чем о приближении хищника. Такого, как Магнус…
– Отойди, Шон, – попросил я внука, но он вжался в меня еще сильнее.
Я осторожно обхватил его запястья за моей спиной и попытался отвести, но он держался крепко. Я представил, как ломаются его тонкие косточки под моими пальцами, было панически страшно, что я покалечу Шона.
– Шонни, мальчик мой, прошу тебя, отойди, – умолял я его, но он упрямо тряс головой.
– Нет, деда, – тихо сказал он, – пока я тут, он не выстрелит.
– Выстрелю, малец, зря ты так думаешь, – сказал с усмешкой Магнус. – Без щепок не нарубишь дров. Даю тебе последний шанс. Считаю до трех: раз…
За его спиной еле слышно скрипнула дверь. Магнус резко оглянулся, но там никого не было. Он сплюнул и вжал приклад в плечо.
– Два…
Я слышал, как дрожит мой внук, как колотится его сердце. Выхода нет. Даже если я сломаю ему руки, я должен его отбросить в сторону.
– Стой, Магнус, не бери лишний грех на душу, – взмолился я. – Несколько секунд, и он отойдет! – А внуку сказал тихо и строго: – Шонни, ты мешаешь мне. Отойди в сторону и дай мне поговорить с мистером Гилкристом.
Шон недоверчиво посмотрел мне в глаза.
– Ты меня не обманываешь? – спросил он.
– Нет. Я справлюсь с Магнусом, но мне надо, чтобы ты не пострадал. Отходи без резких движений.
Руки на моей спине расцепились, и Шон медленно повернулся ко мне спиной. Магнус выпустил воздух, еле слышно, даже для моего уха, скрипнул металл по металлу, когда его палец начал выбирать свободный ход спускового крючка.
– Шон, беги, – крикнул я в отчаянии, но упрямый мальчишка не двигался с места. Склонив лобастую голову, он смотрел в черные провалы стволов, будто взглядом хотел остановить выстрел.
– Что… Что ты делаешь, Магнус? – Аннабель вышла из-за угла и застыла в ужасе. Вышла луна, и я предстал перед ними во всей своей зубастой красе.
– Он хочет убить моего деда! – закричал Шон и обличающе ткнул пальцем в Магнуса, а тот не мог отвести взгляда от моей пасти.
– Под Твою защиту прибегаем, святая Богородица! Не презри молений наших в скорбях наших… – забормотал он себе под нос и, не дочитав молитву, вскинул ружье выше. – Мне жаль, парень, – сказал он.
Аннабель бросилась на Магнуса и повисла на его руке, сбивая прицел. Раздался оглушительный выстрел, три дробины врезались в мое тело, вбивая плоть и впиваясь в кости. Не успел я удивиться, что их так мало, как тело Шона ударилось о мои ноги. Внук скорчился на земле, пижамка под расстегнутой курточкой потемнела, сердце толчками выталкивало кровь из груди. Он умирал, и я – сильный, быстрый, вечный, ничего не мог сделать.
Магнус стоял с поднятым ружьем. Над дулом поднимался дымок, почти белый на фоне его черной фигуры. Тяжело дыша, он потрясенно смотрел на окровавленного ребенка и не шевелился. Одним движением я скользнул к нему и вырвал оружие из ослабевших рук. Он поднял на меня полные ужаса глаза, и я размозжил его голову об стену дома. Аннабель, рыдая и завывая, уползла за угол.
С каким бы удовольствием я отнес его парализованным к Хозяину. С каким наслаждением я бы смотрел, как он корчится в лапах чудовища, орет, срывая голос от боли, пока Хозяин выгрызает куски мяса… Но мой чуткий слух уловил, как в пабе зашевелились выпивохи. Времени не было. Я поднял Шона и прижал его к груди. Сбил с ног молодого Хэмиша, вылетевшего из-за угла. Он упал и уткнулся носом в расколотый череп убийцы моего внука. Через мгновение его вывернуло.
За спиной раздался вопль Аннабель:
– Морской охотник украл Шона Броди!
Я слышал топот ног за спиной, но куда им угнаться за мной? Шон умирал, и я ничего не мог с этим сделать. Только если… Только если вместо смерти дать ему жизнь под водой на службе у Хозяина. Я говорил, что это хуже смерти, но думал ли я так на самом деле?
Шон закашлялся. У него горлом обильно пошла кровь. Я понял, что времени на раздумья не осталось. Я опустил его на камень на самом краю обрыва и вытер мокрый лоб. Шон смотрел на меня, не отрываясь, он не мог говорить, но я видел в глазах просьбу прекратить его мучения. Запрокинув голову, я закричал. Это был полукрик-полустон, наполненный такой тоской, что преследователи споткнулись и замерли на месте, не решаясь сделать еще один шаг. От моего крика затихли птицы, переполошенные выстрелом, тюлени сползли в воду, прячась в глубинной тишине.
Я наклонил голову внука и прокусил кожу. Один из моих клыков проткнул сонную артерию. Шонни затих, кровь перестала бить толчками, теперь она струилась очень медленно. Я встал во весь рост и повернулся к своим застывшим от ужаса землякам. Аннабель стояла впереди всех, сжимая ружье мужа. Я видел, как трясется ее широкое лицо, как побелели пальцы, сжимающие приклад. Я набрал полную грудь воздуха и завыл.
Мангерстцы отшатнулись, а Аннабель вскинула ружье и выстрелила. Град крупной дроби врезался в мое тело, и я чуть не рухнул с обрыва. Мысли помутились, колени ослабли. Упрямо тряхнув головой, я нагнулся над внуком и поднял его с земли. Умиротворенное детское личико покрылось темными пятнами, и я не сразу понял, что это падает моя кровь. Она заливала глаза, я ничего не видел, но сквозь шум в ушах я слышал, как шелестит трава под ногами окружающих меня земляков.
– Добей его! – треснутым от страха голосом выкрикнул кто-то. Сознание мутилось, и я не смог его узнать.
– Не могу, патроны кончились, – огрызнулась Аннабель. Ее голос я ни с кем не перепутаю.
Я поднял на них свои слепые глаза и прохрипел:
– Будьте прокляты! Будьте вы все прокляты!
За шаг до обрыва левая нога подвернулась, и я рухнул на колени. Люди окружили меня, но приблизиться не решались. Я слышал запах ружейной смазки, копченой рыбы, острого женского пота за своей спиной. Аннабель была ближе всех, и яйца у нее оказались покрепче, чем у мужчин Мангерсты. Собрав последние силы, я поднялся и сделал еще один шаг. От перенапряжения я почти потерял сознание. Тело моего внука вдруг стало неподъемным. Пальцы разжались, и Шон упал на землю. Я нагнулся, чтобы подхватить его, унести в безопасное место, но в этот момент приклад ружья обрушился мне на голову. Нога запнулась, и я полетел. Удар о воду погасил остатки моего сознания, но последней мыслью была: «Шон остался там…»
Глава 14. Аннабель
1902 год.Пока мангерстцы стояли разинув рты, Аннабель склонилась над Шоном Броди и приложила пальцы к его шее.
– Что с ним? – крикнул Маклейн.
– Тихо ты! – шикнула Аннабель. – Живой, – наконец ответила она вставая.
– Слава Иисусу! – закрестились рыбаки.
– Шонни! – завыла сзади раненой волчицей Шинейд.
– Не пускайте ее сюда! – рявкнула Аннабель.
Она пошла вперед, и рыбаки расступались в стороны. Позади всех двое крепких парней держали Шинейд. Аннабель подошла к ней вплотную.
– Ты знала… – прошептала она, посмотрев ей в глаза. – Заприте ее у меня в кладовке, – бросила она.
Аннабель развернулась к безмолвной толпе.
– Чего стоите? – сказала она, обводя взглядом своих земляков. – Берите ружья и спускайте лодки. Тело Дона надо вытащить на берег. Маклейн, старая пьянь, неси сети, быстро!
– Зачем? – робко спросил Хэмиш.
– За тем, что у мальчика на шее следы зубов той твари, которая недавно была Дональдом МакАртуром.
После этих слов все засуетились, но топот десятков ног утонул в исступленном крике Шинейд. Пока Аннабель с Маклейном заворачивали мальчика в сети, несколько рыбаков с ружьями спустили лодки и погребли в сторону обрыва. Одни гребли, вторые напряженно вглядывались в темноту. Подул обычный для Гебрид холодный северо-восточный ветер, тучи неслись по небу, изредка дозволяя лунному свету достичь морской поверхности.
Рыбаки на носах лодок кутались в макинтоши, судорожно сжимая ружья. Шлюпки успели отойти от берега всего на пару сотен ярдов, как впереди, прямо перед носом первой из них, море взорвалось, фонтан брызг окатил стоящего на краю рыбака. В паре ярдов от него взмыл белый призрак. Он встал на воду, как на твердь земную, бледное пятно лица разрезал черный провал рта.
Рыбак с ружьем опешил. Он в ужасе смотрел на приближающееся чудовище, не в силах шевельнуться, и только пинок его товарища на веслах вывел его из оцепенения. Он торопливо вытащил ружье из-под плаща и вскинул его к плечу. Морской монстр почему-то медлил. Он стоял, пошатываясь и разевая бездонную пасть. За миг до того, как луна осветила его тело, рыбак выстрелил. Заряд крупной дроби почти в упор вскрыл грудную клетку чудовищу.
Не успело в утесах затихнуть эхо выстрела, открыли огонь другие рыбаки. Дробь выбивала фонтаны крови из его тела, запах разделанной рыбной туши забил йодистый запах моря и гниющих водорослей. Переполошившиеся чайки носились над ними, почти задевая желтыми лапами капюшоны, но никто не обращал на них внимания. Монстр стоял с развороченной грудью и почти без головы, и никак не хотел падать.
Они не увидели, как с другой стороны чуть прикрытого водой рифа бледная рука обхватила голень единственной ноги Маршалла и утащила его в глубину. Когда самый страшный ночной кошмар гебридских моряков скрылся под водой, кто-то крикнул:
– Багры! Надо выловить МакАртура!
До рассвета они утюжили океанские воды, но так ничего и не нашли. Когда солнце поднялось достаточно высоко, чтобы перебраться своими лучами через холмы за Мангерстой, с берега раздался стон. Он становился все громче, пока не превратился в истошный крик страдающего от невыносимой боли ребенка. Потрясенные новой напастью, рыбаки уложили багры и, держа ружья наготове, погребли к берегу.
На заднем дворе дома Броди полукругом стояли угрюмые мангерстцы. Перед ними – Аннабель с ружьем в руках. За ее спиной к столбу толстыми веревками примотан странный кокон. Будто пятифутовая гусеница-переросток решила вдруг превратиться в бабочку. Кокон был живым, он извивался и кричал, и это был крик человека, которого медленно сжигают заживо. Кто-то отворачивался, заткнув уши, кто-то крестился и шептал молитву, а кто-то сделал шаг вперед и заглянул в дуло взведенного ружья…
– Назад! – заорала Аннабель, но и она была не в силах перекричать кокон за своей спиной.
Смельчаку хватило направленного в лицо ружья.
– Что вы делаете, миссис Ганн? – Молодой Хэмиш раздвинул рыбаков и вышел вперед. Ствол повернулся к нему. – Он же ребенок! – крикнул он срывающимся от волнения и страха голосом.
Аннабель устало покачала головой.
– Уже нет, Хэмиш, уже нет. Дети так не кричат, и ты это знаешь. Мы не можем его отпустить.
– Шон! – крикнул Хэмиш через плечо Аннабель.
Вой существа в коконе взмыл до совсем невозможного свиста, от которого чуть не полопались барабанные перепонки, и стих. Ветер ненадолго закрыл солнце тучей и дал юному охотнику передышку.
– Это не Шон, – сказала она. – Хэмиш, отойди. Поверь, у меня самой сердце разрывается на части. Слушайте меня все! – она повысила голос. – Там, в сетях, не славный сорванец Шон Броди, которого все вы знаете. Там страшный морской монстр, исчадие ада. Если мы отпустим его, он будет приходить по ночам и утаскивать наших детей в море.
– Зачем ты мучаешь его? – крикнул кто-то сзади. – Давайте убьем его, и дело с концом. От его воя чертям в аду тошно!
Старик Маклейн выскочил из толпы и встал слева от Аннабель.
– Солнце! – закричал он надтреснутым голосом, уставив узловатый палец в небо. – Солнце – главный враг охотника. Оно выжигает заразу, которую эти твари впрыскивают в кровь. Солнце может исцелить маленького Броди.
– Откуда ты знаешь? – крикнул один из рыбаков.
– Не знаю, – ответил старик, замолчал ненадолго и вдруг завопил: – Но уповаю на Него!
Он потряс грязным пальцем над головой и закричал, разбрызгивая слюну:
– Уповаю на милосердие Его!
Аннабель положила руку ему на плечо, и старик затих.
– Ребенок или чудовище, он останется там. Если Маклейн прав, Шон снова станет человеком. Если нет – умрет. Я буду сторожить его и молиться о спасении его души, а вы не стойте столбами! Мой дом – самый большой. До заката солнца мы все соберемся в нем, и да поможет нам Бог пережить эту ночь!
Толпа зароптала, а Аннабель обвела их презрительным взглядом.
– Что, совсем мозги пропили? Ночью мы убили одного охотника, а к закату так или иначе не станет еще одного. Думаете, Хозяин простит нас? Идите и укрепляйте мой дом, тащите все оружие, которое у вас есть: ружья, гарпуны, топоры. Заколачивайте окна, готовьте баррикады, отведите туда всех, кто вам дорог. И дай вам Бог успеть до захода солнца!
Лучи солнца снова осветили замотанного в сети мальчика, и он завопил от боли. Пряча глаза, мангерстцы разошлись, а обессиленная Аннабель опустилась на траву. По ее грубым красным щекам катились слезы.
Глава 15. МакАртур
1902 год.Я вынырнул из забытья и сразу закричал от невыносимой боли, но ни звука не исторглось из моего рта, только мириады пузырей устремились к поверхности. Чья-то рука тянула меня за волосы вперед. Я изогнулся и увидел перевернутое лицо Нэрна.
– Терпи, МакАртур, твоя боль – ничто по сравнению с тем, что ждет тебя впереди, – проскрипел он.
– Там мой внук… – На лице Нэрна не отразилось ничего. Я собрал остаток сил и выдохнул: – Он охотник, они его убьют.
Нэрн нахмурился. Костлявая рука сжала мое горло, и я потерял сознание.
Не знаю, сколько я был в беспамятстве, но пробуждение было ужасным. Острая боль в плечах вытащила меня в наш холодный и темный мир. Два охотника вонзили в мое тело крючья багров, и я висел, распятый, между ними.
В пяти футах впереди скалил зубастую пасть Хозяин. Его длинные рыжие волосы в воде казались черными, они висели вокруг него темной тучей. Он хмурил брови, рассматривая меня. Усыпанный веснушками нос брезгливо морщился. Хозяин втянул воду в ноздри, принюхиваясь, и она заструилась вокруг моего тела, устремляясь в его бездонную утробу.
– Ногу! – сказал он.
Я понимал, что произойдет, и готов был понести наказание, но там, на берегу, среди моих бывших земляков, остался Шон, и он мог уже переродиться.
– Хозяин! – закричал я. – В Мангерсте мой внук, Шон…
– И что? – Хозяин приблизился, и я почуял сильный запах разлагающегося мяса.
– Мне пришлось… – Я с трудом сдержал рвотный позыв. – Я сделал его охотником.
Хозяин приблизился вплотную. Вода, выходящая из его пасти, невыносимо воняла. Я собрал всю волю в кулак, чтобы не поморщиться.
– Охотников семь! – закричал он мне в лицо.
– Хозяин, – услышал я равнодушный голос Нэрна за своей спиной. – Нас шесть. Том Маршалл…
Хозяин махнул рукой, и меня оттащили в сторону. Крюки рвали мои мышцы, но никому не было до этого дела. В мире, где смерть дороже жизни, боль не стоит ничего. Значит, Том добился своего.
– Где он? – услышал я голос Хозяина.
– В яме, – ответил Нэрн.
Захрустели кораллы под ступнями великана. Я попытался вспомнить, видел ли я, как он плавает, и не смог. Через несколько минут он вернулся. Меня снова дернули и подвесили перед его лицом.
– Охотников семь! – сказал он. – Приведи мне маленького охотника.
Потеряв ко мне интерес, он развернулся и ушел за скалу. Товарищи выдернули крючья багров из моих плеч и отплыли в стороны. Я опустился на дно и обхватил ноющие от боли плечи, кровь окутала меня легким облаком. Из поднятого ногами Хозяина песка вынырнул Нэрн. Он встал на дно передо мной и сказал:
– Поплывем в Мангерсту. Я пойду с тобой.
– Как он умер? – спросил я.
– После того как ты упал с обрыва, я подобрал тебя и оттащил в сторону. Рыбаки похватали ружья и спустили лодки: они хотели найти твое тело. Когда они отплыли от берега, Маршалл встал во весь рост. За несколько секунд его голова и грудь превратились в решето. Мне пришлось оставить тебя и плыть за ним. Рыбаки пытались баграми нашарить тело на дне, но я успел раньше.