Два ничтожества. Бегущая по мирам – 15

– Тебе надо распространить сокровенное знание! Даже в городе. Хотя и само распространится как пожар. А ты можешь стать… ответственной, типа главной. Жрицей Древа Фиги. И Ручья. Почему нет. Но я бы на твоём с кузнецом месте и купил таверну с постоялым двором у трактирщика. Пока она приносит убытки и стоит немного. А как начнётся паломничество девиц… Причём и мещанки, и дворянки, и аристократки потекут толпой. Не только за главным. И не только девицы. Там же и резвиться прекрасно. И парней можете брать с собой. Там бегает голая дриада, для любви и созданная, вот и пусть её ловят и любят. И с вами пляшут, и смотрят как вы на веточках качаетесь. Не зная большой секрет. И да… легенда поначалу… Можете охотиться с парнями. Дичи там полно. Олени явно вкусные и шкуры отличные, и рога. Непуганые. Барон на вас не наедет, тем более война на носу. А лучше привлеките в шабаш и лесную ведьму. Её все боятся, раз не кокнули ещё. Прикроет вас. И ещё отмазка будет на первое время, травами вас снабдит и научит собирать. И тоже вам монеточка. А ей борьба со скукой, раз тянется к народу.

Оставил ошарашенную Катю и отправился к себе. Спать. Мимо пристроенного к храму маленького домика жреца, в котором обычно не жили, только ярые последователи культа присматривали. Из храмика раздавались заунывные песнопения. А из домика страстные вопли, ха. Всё как всегда и везде! А нехрен прекрасное пороком объявлять! Надо будет потом здесь культ Добра замутить, но пока нельзя, пока я под прикрытием. И даже не куролешу, ну не назвать же эти проделки крутыми.

Не успел я полюбоваться на звёзды и покурить на террасе – а внутри курить не стоит, да и все обитатели усадьбы сказали сено не сжечь со скарбом, даже свечей и фонарей у меня нет, но мне и луны хватает, и яркой зовущей на войну кометы – как на лестнице снизу раздался шорох. Залезла дочка трактирщика, застенчиво бухтя, что уже все девки переспали с учителем её младшего брата, даже её собственная батрачка. Не успел я поулыбаться, а красотка покраснеть в темноте, как опять шорох! Девица с писком зарылась в сено. Явилась вторая кузина, младшая, с примерно теми же доводами смущённым шёпотом!

Я посмотрел на шприцы, раздумывая, не пора ли на себя применить, ну не обижать же решившихся красоток. Младшая похихикала над спящей дурочкой-кузиной, и не дурочка вылезла из сена. Чуть не подрались, обвиняя друг дружку, что выследили вторую проказницу, чтобы сдать утром для порки. Но я им обеим пообещал порку, ну или любовь… Трудно мне пришлось! Но отстоял честь ловеласа! Смотрели на звёзды и комету, и я слушал местные глупые байки про луну-богиню, следящую за прелюбодеями, и другие легенды.

Заснули уже под утро в тесной для троих кровати. А на рассвете нас спалила батрачка, притопавшая за любовью перед утренним походом стаи девиц и парней на охоту. Пунцовые проспавшие время возвращения в свои кроватки хозяйки вытребовали с батрачки обещание молчать и кинулись измять свои постели и собираться на охоту. А я ещё и тихо хохотавшую батрачку еле успокоил самым прекрасным способом. Перед её с сестрой и третьей коллегой походом на охоту! И она отпаивала меня бодрящим молоком и тоже жаловалась на пострадавшую из-за меня попу, и врала, что пришла именно ради этого. Краснела, когда я рассказал, что в курсе и без её рассказа и демонстрации.

Проснулся я к обеду! Охреневший трактирщик ругался на бросивших полевые работы батрачек и сдуревший молодняк, отправившийся в лес за полезными травами, на что знахарка может реагировать только матом. Обещал всем вселенские кары. Я принял отличные результаты обучения от ученика, выдал новое задание и сказал приходить через пару часов на тренировку по кулачному бою, если кто из желающих не свалил в лес или успеют вернутся.

А потом успокоил трактирщика, после лая собак сходив с ним в сарай под моим сеновалом любви, в котором шуршала явно какая-то пробравшаяся девица, и вместо совместного обшаривания сеновала быстро починил слабо зачарованную механическую косилку и сноповязалку, запрягаемую кучей коней, и такую же сеялку, сказав, что батрачек лишится, но не пропадёт. Там для русского изворотливого ума работы было мало, просто несколько матов, ударов кувалдой и кусков проволоки – не фирменный дорогой ремонт, но послужит не хуже. А за ремонт я получил горсть серебра и меди и радость жлоба, что кузнец был готов сделать это в разы дороже. Затем мы всё-таки сходили наверх, где у проказницы было время смыться.

Я отправил трактирщика обратно. Выкопал из сена затаившуюся как мышь, но сопевшую достаточно громко для моего всё ещё хорошего слуха довольно молодую замужнюю селянку и сказал убираться нахрен. Не мой стиль рога наставлять без причины, да и хватит с меня пока любви. Отказалась дура! Приволок из-под окошка брошенную ещё батрачками розгу и хорошенько всыпал по голой заднице. Не орала искательница по-тихому приключений на попу. Удалилась тихонько. Ага. Только днём. Матерился весело.

Вернулся в дом. На шум яростного торга. Дым стоял коромыслом! Кузнец пришёл покупать таверну. Выкопав свои сбережения. И продавать свою кузню, на которую трактирщик глаз давно положил. Кузнец честно мотивировал, что хочет стать трактирщиком. А тороватые пока ещё трактирщик с братом радостно скалились, уверяя что таверна весьма прибыльна, ха. Тоже не врали, если добавить слово «будет», но хитрованы пока не допёрли.

Торг прервало явление примчавшегося с полей селянина, которому деревенская разведка донесла, что его дражайшая половина спустилась с сеновала городского недотёпы. Притащенная им на разборки дура ревела, что хотела науки изучать, для повышения урожайности и проверки начисленных податей. Я честно сказал, что да, поймал. Всыпал за проникновение в чужое жильё и выгнал. Дальше была демонстрация драной попы. А потом вопли, как я посмел драть чужую тянущуюся к знаниям на благо семьи попу. Их не поймёшь! Пора валить нахрен! Сам виноват, разворошил тихий омут. Ну нахрена мне это надо было? Одежду же добыл, и валил бы потихоньку, так нет…

Ржущие трактирщики завершили самую ужасную для жлобов сделку в жизни, думая что она лучшая. Я пинками вышвырнул разборщика с женой, обещая одного отдубасить, а вторую ещё раз выпороть. Отправился в лавку, отпиваться пивом на векселя. Говорил с самым адекватным в оказавшемся буйным семействе племянником главаря и смотрел в окно. Как отправлявшийся в следующее окормляемое село жрец грузил в телегу собранные для богов харчи, отрез ткани и свою закутанную с ног до головы в тряпки праведную, ха, жену. Которая ходила враскорячку. Умеют же люди по-тихому жить.

Племянник сообщил, что уже несколько лет каждые две недели к кузнецу его любовницу её муж привозит. И всё тихо-мирно. Спокойно, как на кладбище. Жрец каждые две недели борется с идолом, но с топором на идолище поганое не ходит. И селяне не рвутся сносить тотем села. А те жрецы, которые было дело ходили, там рядом и были найдены через несколько часов в виде скелетов. Совсем без плоти. И рядом никаких следов.

Я подивился магическим умениям и осторожности лесной ведьмы. Чистая работа! И высосать тихонько, и мясо магией содрать. И прилевитировать и улевитировать. И узнать вовремя! Не стоит мне с ней встречаться. Нефиг палиться. А такая может и лишнее во мне раскопать. Нет, не враг она мне, это точно. И никому не враг. Просто сама по себе. Но хватит с меня идиотских провалов.

Вернулся молодняк. Притащили ворох ценных магических трав. И три туши оленей. И мешочек аметистов, явно обрадованная лесная ведьма и с камушками подсобила. Катя начала осваиваться в таверне. А мой не тупой наниматель начал о чём-то догадываться, глядя на пустую кузницу, а единственный умеющий там махать молотом ему кукиш показал, сказав что за гроши больше не работает. Хотя был самым высокооплачиваемым в селе. Да наймёт кузнеца. Потом. А раньше допрёт, что жизнь переменилась, и сливки снимут вместо него.

Катя сообщила мне, что дриад уже три носятся от парней, а если увалень не может отловить, то сами ловятся. Ручейник один так и остался. Ведьма в восторге. Ну и всё село гудит. И даже никто на добывший ценности молодняк не наезжает. Все ещё хотят, а уж когда те объясняют, что это только начало… А молодняк уже объявил себя жрицами и жрецами Древа Фиги и Родника. Даже дочки бывшего трактирщика и его брата не дуются, что трактир Катя настояла выкупить – им всё равно светило только замуж и тихая спокойная жизнь. А они уже не хотят.

На рассвете я сходил с толпой молодняка к Фиге, дождался когда все уйдут за травами, аметистами и оленями – а они мудро решили, что сначала работа, а потом шабаш – и снял кассу. Фига с восторгом выдала мне несколько горстей медяков и даже сребреников, которые насовали ей в дупло новоявленные жрецы. Пообещала потом и золотишко подкинуть, как богатые паломники пойдут. Но мне потом не надо будет. Мне сейчас в городке монетки пригодятся. Послушал последний доклад Фиги:

– Лесная ведьма обычная вампирша, и как и все они не умеет колдовать. Умеет кровь сосать, левитировать. Да клыки прятать, редкое умение или чары кем-то наложенные. Ещё интуитка, как и многие вады. Даже не знает, что я Древо. Изучает меня и Родник, а больше портал караулит, ожидая кого-то. Но уже проворонила. И умеет хорошо угрожать. Травы изучила за долгую жизнь. Поссорилась со своими, и сбежала подальше. Очень любит справедливость, одиночество и прогулки в лесу. Рвалась помогать ладам здешним, но… для этого особый талант нужен… Раньше шашни крутила с ручейником и моим дендроидом, пока я… не определилась… А теперь уже и к любви охладела. Скоро помрёт. Здесь уже больше полувека, нашла и россыпи аметистов в скалах. Ну а скелеты… какой-то артефакт дурацкий, позволяющий быстро украшать такими поделками вампирские замки и логова. Ценен для полубродячих, которые едва обоснуются, как опять бежать. Но здесь такое не нужно. Но нашла применение. А идол… он не живой, кто-то из селян не хочет сноса идола и ведьму предупреждает, что очередной жрец отправился бороться… Ведьма бормотала про помощников, но не расколется, да и не надо.

И замолчала, спрятав рот и глаза. Как я понял, Фига пока не колется, что говорить умеет, и так наслаждаясь обществом, и тем, что от неё лишнего не хотят, как и опять запретить. А Родник вообще молчун и себе на уме. Из леса потянулись юные жрецы. Резвиться. Я обнял Катю так, что она поняла, но улыбнулась сквозь слёзы, пробормотала:

– Спасибо.

Через час я уже шагал из села в город. С несколькими повозками и пешими крестьянами из окрестных деревень. На одной повозке ехал еле живой с длительного перепою мытарь с мешками продовольственного мыта и взяток. И две девицы и парень из числа жрецов Фиги шли с нами. Я им сказал не суетиться вокруг меня и обо мне не болтать. Лишнее это.

В пути от безделья на меня опять снизошли размышления. О том, что же такое сделал Величайший Вор в селе Весёлый Идол. А ничего не сделал! Как в силе искусства: «Слюшай, ничэго нэ сдэлал! Только зашёл». А там они всё сами. Уже готовы были! В первую очередь Катя Кузнецова, ха. Я только рассказывал малую толику мудрости Ланы и её творений, и дарил то, чего все хотят – любовь! И стал тем самым творением Бесподобнейшей, на которое как мотыльки на свет летели дозревшие до перемен!

А следующий вывод очевиден! Я просто инструмент, скрытный и могучий, неотразимо прекрасный и даже восстанавливающийся после гибели, но инструмент, созданный Бесподобнейшей для вовлечения в активную жизнь по изменению Вселенной прежде всего тех, кто недооценён – девиц! А она за девочек болеет, ха. Но я не против, а наоборот, в восторге! Ибо и сам творю что могу с восторгом.

И исследую этот захолустный мир на задворках Вселенной. В котором завёлся гад, который хочет поймать Лану, настроившись на её быстрые спасательные голые порталы ещё до того, как она скрылась от поиска за Слезами Хаоса. И этот гад из захолустья, полное ничтожество, вдали от Великих Сущностей набрался сил и решил стать Единственным. Украл у сильнейшего во Вселенной, но туповатого Ражора его хранилище запасных тел во вселенском пузыре и наверняка умение в одиночку убивать даже Сущности. Это наиболее вероятно, стоит только подумать. Ну и ему пригодится и могучая, но слабая и беззащитная без своей могучей стражи из героев, равампа. А если у него будет способность убивать, запасные тела в запасе, самый сильный монстр Вселенной и вполне вероятно одна из самых сильных колдуний…

А он ещё и игрушечную вселенную наверняка тоже ищет – в ней можно, например, тайно готовить войска. А здесь точняк он тренировался создавать новые расы, пока не очень получилось, но лиха беда начало. Интересно, а магические травы тоже он насоздавал? Если тренировался создавать вадов и монстров. Сильная, но не настолько, Фига вряд ли…

И я присвоил Хранителю Лачарана имя Ничтожество! Не потому что недооцениваю, а потому что он наворотил здесь разных гадостей! И новые ущербные расы, и искажённые тревогой старые. Судя по всему, его же ручонок дело и карманные ущербные боги и демоны – надо будет потом глянуть на Запретные Земли. И запечатанный даже от богов и демонов мир, некрасиво варящийся в собственном соку. Ну и ещё я его не уважаю, и расправлюсь и с ним. Только осторожно. Он уже несомненно знает, что пришедший через её портал эмиссар Ланы убит, и не ждёт ожившего меня. А я дальше выполню и мною тоже придуманный план. Быть незаметным простолюдином! Действовать тихо и осторожно. Спасти и этот мир, и, выходит, Вселенную.

Ну нифига себе я расскрипелся мозгами! Точняк теперь мозги Иного шалят! Но я не стал сразу отгонять мысли. А купил блокнот в первом селе, заплатил и сел в повозку. И записал на языке гимов всё, что разведал, что случилось, и свои соображения.

Передал записи жрице Фиги с просьбой передать Кате. А для неё написал, что если когда-нибудь придут такие же как я странные вады, и на вопрос, кто они, ответят, что ланийцы, то передать им записку для Князя… А то неровён час помру, а может и не раз, а можно и не ожить. Принесут его домой, и он будет не живой… Но будет жить моё дело.

В этом месте я шмыгнул носом, а потом расхохотался. И слез с повозки и дальше шёл пешком, радуясь, что сэкономил ресурс щегольских, но непрочных туфлей бродячего скульптора и гувернёра.

Глава 3. А нефиг желать простоты

К вечеру я одолел восемь лиг, узнав про и такую единицу измерения, равную часу неспешного похода и примерно четырём верстам. А восемь лиг примерно равны дневному переходу войска или купцов, не особо напрягаясь и с небольшой помощью магии, конечно. Я это и так знал, просто лигами не мерил. Привыкаю к местному колориту. А пока курил и рассматривал городок в версте под холмом, на котором и вышел из леса. Мои спутники уже устало спускались с холма, спеша устроиться на ночлег. Но я хочу войти один. Нечего светиться прощанием с попутчиками. Я бродячий скульптор и гувернёр. Про библиотекаря решил не говорить – а то ещё расколют на незнании местных бестселлеров.

Небольшой городок. Много уже знаю про него. Городок не уступающий Карсону, ха, если селян послушать. Население тысяч пять, лады в основном. Ещё есть гоблины, которые в мире Лачаран вместо редких гномов спецы по рудникам, железу и строительству. Хилая стена не боящегося осад городка. Тёмные далеко. Последний раз лет десять назад светлые гномы приходили морды бить, но без особого надрыва. Справа, на юге, речка и небольшой порт, за который гномы и злятся, вернее за часть бывшего их грузопотока. Но скоро вернётся их торговля, дорога на запад от Весёлого Идола уже возрождается. И барону не до неё, точняк не знает как достойно выйти из отцовской авантюры, а тут само рассосётся, да и доходы от паломников к Древу Фиге компенсируют убытки стократно. А порт с роскошными пассажирскими лайнерами малого речного класса с тянущимися к веселью и Фиге богачами, да и с сухогрузиками и простыми пассажирняками, расцветёт по-настоящему.

В городке всё как и положено. Есть таверны с постоялыми дворами, кабаки, мастерские, лавки, гильдии, префектура. Большой баронский замок на окраине.

Барон ре Стак не хозяин города Гарендагена. Но выполняет функции правоохранителя и судьи по уголовным и графским, герцогским и королевским вопросам, за скромное, но солидное вознаграждение. Его земли с рыцарскими домами-замками и башнями, мимо нескольких из которых мы прошли, вокруг Гарендагена. А сам город входит в виде вполне прибыльной административной единицы в состав графства… как его… Сенбедад. Барону такой кусок жирно будет. Графу ре Сенбедаду тоже жирновато, у него свой городок есть, Сенбедад, ха. Герцог за это мыт с графа ломит и норовит город отжать, но граф пока брыкается. А там и король городки уважает. Ладно, пофиг, не мочат друг друга, и ладно.

Вошёл в тихий и спокойный городок уже в сумерках. Заселился на первый встречный постоялый двор. Барахла у меня нет, так что ополоснулся в пристроенной бане в кадке с водой и сразу засел в зале. Ужинать, осматриваться и выведывать. Отвесил шлепка весёлой официантке с татуировкой волка во всё голое плечо и громко спросил, не видел ли кто кого с клеймом в виде мантикоры в кружке с ноготь. Ну или такую аметистовую камею, то есть камень с резьбой. Молчат.

Я получил ужин и стопку фирменного оранжевого виски от любимого поставщика хозяина. Вернее, виски фирменный, а цвет здесь обычный. Потом и зелёного пива заказал. Закурил трубку, с удивлением обнаружив, что смог пропустить через большое ровное колечко не особо чёткого, но понятного дракончика из дыма! Не права Фига, можно часть заклинания сохранить! И отмороженная и крутая душа Иного и такое может откалывать!

Ко мне подсел мрачный гном с длинной, но хоть чистой бородой, и неказистым плотницким топором с клювом кирки на обухе – типа чекан для голодранцев – высыпал на стол несколько аметистов и других поделочных камней. Буркнул:

– Ты камушки спрашивал? Вот. Рисунок покажи или нарисуй, завтра вырежу.

– Мне готовый нужен. И именно тот, который ищу. Если видел, скажи, сочтёмся, – улыбнулся я.

– Нефиг дурить народ! Ты хотел аметист. Вот он. Большой и чистый. Прекрасная огранка. Гони десять королевских, – мрачно сообщил бородач.

– Ясно. Твердолобость, – с усмешкой констатировал я. И сказал шутку, которая всем гномам очень нравится. – Ты наверно тот самый гном, который проиграл соревнования по забиванию лбом гвоздя в каменную стену. Хотя ты первым гвоздь забил. Но тебя дисквалифицировали. Надо было остриём вперёд забивать, а ты вперёд шляпкой забил!

Не зашла шутка! Гном полез драться. Получил кулаком по своему твёрдому, но не настолько чтобы кулак легко перенести, лбу. А потом и в глаз. Грязно ругался. Клялся бородой, что отомстит. Чтобы не мучился, я ему сразу бороду обкорнал ножиком и посоветовал так и ходить для красоты. Этот прыщ на жопе бога гномов сделал то, что я уж никак не ожидал от гнома. Пожаловался заглянувшим на шум стражникам барона! Ну а стражники его и приняли, за торговлю камушками без лицензии, вне гильдии, и с умыслом зажать подати. Ну не идиот?

Зашедший за стражниками ярыжка расспросил меня, кто я и откуда. Гувернёр. Из… блин, как глупо. Этот хитрец спросит что-нибудь про любой город, про существование которого я знаю. Я пробормотал про Весёлый Идол и изобразил, что пьян, весело хохоча, что у нас, бродячих философов, важно не где был, а куда иду. Иду баронетку несмеяну смешить, ха. Заржал как конь. Ярыжка ещё раз осмотрел мой наряд, глянул нож, спросил про багаж, криво усмехнулся на его отсутствие. Пробормотал про допился до чёртиков и пришёл уже, пожелал удачи с несмеяной, а то весельчакам обычно не смешно становится, и вышел.

Я тихо матерясь пошёл по кабакам, спрашивая про камею и клеймо с мантикорой, и задницей чувствуя, что скоро может и ноги делать придётся. Вот блин, тайная операция скромного простолюдина! Не мой, блин, метод! Не наглая быстрая атака. Но я профи!

В очередном кабаке опять не задалось. Я заказал шот их фирменного голубого бренди. Цена пять медяков. Снял кошель, раскрыл на стойке. Подал монеточку, вынув из кошеля. Радостный гоблин-бармен сгрёб денежку и сказал:

– Ты не тот медяк дал. У тебя в кошеле есть правильный, который тоньше и легче. А у меня нет сдачи. Зайдёшь потом, отдам.

Пока кто-то за медяк ходил искать того, кто знает того, чей троюродный кузен видел мантикору, я заказал ещё рюмашку, она же шот, бренди, послушал цену от якобы забывшего про предыдущую сдачу бармена, ну да я ещё не ухожу, поворошил содержимое кошеля и подал медяк. Бармен просиял:

– Ты опять не такой медяк дал. Сдачи нет. Потом отдам, завтра или через неделю.

После того как ко мне притащили какого-то типа с татуировкой льва на груди, ещё и поругавшегося отправляясь обратно, я тихо матерясь заказал ещё бренди. Бармен похоже считал меня пьяным, радостно объявил:

– Пять медяков!

Я поставил кошель на стол, не глядя вынул более-менее привычный мне медяк. Бармен сгрёб денежку, радостно осклабился: