Братья Карамазовы. Том 2

Да, да во всем нужен порядок.

Вот именно. Ты очень непонятливый, я уже говорил, что хочу сделать что-нибудь этакое чтоб запомнили на все времена, я давно искал случая проявить себя и для этого готов пожертвовать не только своим капиталом, но и жизнью своей. Теперь о том, как я вошел в «Народную волю», странно что ты об этом не знаешь ты же ангел.

Всякое бывает вы уж поверти.

Так вот недели полторы назад я как всегда совершал свой утренний променад и вижу стоит маленькое существо, пригляделся девица с лицом мальчишки коротко подстриженная, потом уж я узнал, что ей уже двадцать восемь, но мне так не показалась. Так вот стоит вся замерзла, а я возьми к ней и подойди и упади около нее ног будто подскользнулся. Она давай меня поднимать, а я ей спасибо и пятисот рублевую ассигнацию даю и спрашиваю, как зовут тебя детка. Она оторопела сначала, да вы что, да не стоит это того, а я настоятельно говорю: «Бери!!», тогда румянец выступил на ее щеках, и она дрожащими от холода и волнения взяла и сказала, что зовут ее Софья Перовская. Тогда я ей еще тысячу даю и приглашаю в ресторацию согреться и откушать, она как кредитку увидела такую совсем дар речи потеряла, потом прокашлявшись и говорит: «Да я таких и денег-то не стою». А я ее так грозно спрашиваю: «Так что пойдёшь?». «А куда я денусь», – отвечает мне тихо. Посидели мы в ресторации она поела оттаяла собралась с мыслями и говорит мне: «Ну что господин хороший пойдем ко мне? Я благодарность помню». Собрались мы и пошли она квартировала у первой роты Измайловского полка. Пришли к ней и тут вся моя дремавшая страсть разом выплеснулась, она даже и не сопротивлялась. Надо сказать, что до этих дел она оказалась большой мастерицей откуда у нее не знаю видимо природный талант ее страсть отличается тем что она как животное, не позволяя себя брать, а берет сама мужчину, да так, что у того сил потом больше не остается, а она наоборот еще более неуемной становится. Так что, я был сражён ею наповал, никогда не мог подозревать что в женщинах может быть такая неистовая силища.

Потом она мне рассказала, что на Невском сторожила проезда кареты царя, что она из «Народной воли» и готовят на него покушение. Вот тогда я и загорелся этой идеей и сказал, что я хочу примкнуть к их организации, она потребовала отречься от Бога я тут же согласился и воскликнул как безумный: «Я отрекаюсь от Бога и более в Него не верую!!!» Вот так теперь хожу к ней и вроде ничего на первый взгляд в ней нет, а разговоришься и страсть просыпается во мне и хочется немедленно ею овладеть. Да забыл сказать она тогда же и пожаловалась мне что их организация нуждается в деньгах, я и на это согласился отказаться уже у меня не было возможности. С ней у меня началась новая жизнь и я нисколько не сожалею что мне придется еще и от этого гниющего мира отказаться ничего в нем хорошего нет.

Мир погубят похоть и деньги.

Может быть, а пока поживем еще.

Конечно поживем, ведь даже в аду смею вас уверить можно жить. Чем себя современный человек и тешит: сегодня-де, главное поживу как хочу, а там если и есть ад, то приму мучения, но верно жизнь то будет, а больше мне ничего и не надо. А помните ли вы много уважаемый Иван Фёдорович дело Веры Ивановны Засулич, которая пятого февраля, семьдесят восьмого года, стреляла из револьвера в петербургского градоначальника, генерала от кавалерии Федора Федоровича Трепова, тяжело ранив того в живот?

Да я читал в газетах.

Так суд присяжных помиловал ее. Оправдал, невиновна мол! Каково, а! Следовательно, разрешили убийство по совести! И как ликовала вся Европа, а вместе с ней и вся наша интеллигенция.

И что? Я тоже радовался.

А вот что Иван Федорович: если у вас есть страх, а при свершении крупного дела всегда присутствует подленькая боязнь чего-либо. Так будьте покойны, публика петербургская на вашей стороне, быть может не явно, но в тихую, секретно, так сказать. Вы понимаете меня?

Да. Но страха никакого нет во мне. Я глубоко уверен в правоте моего поступка.

Вот и хорошо уважаемый Иван Федорович, а я вас могу заверить, что если окончите дело положительно, то впишете себя не только в Петербургскую летопись, но и в историю Российской Империи.

Хотелось бы верить. А знаешь почему я с тобой так откровенен?

Нет.

Да потому что ты моя фантазия, а мне об этом просто не с кем поговорить, а у меня все клокочет внутри. Смерть как хочется поделиться. Теперь же я высказался до конца и в знак моей благодарности к тебе, я позволю себе еще одно маленькое откровение. Я так легко и быстро принял эту идею об убийстве царя потому что сам уже учувствовал в убийстве и остался безнаказанным, переступил черту. Психологически только намекнул лакею Смердякову, моего незаконно рожденного брата что было бы хорошо если б отца не было, если Бога нет, то все позволено, а тот неверующий, возьми и убей, а потом повесился не смог выдержать, пострадал же за все мой старший брат Дмитрий все страсть его неуемная через чур эмоциональный держать нужно себя держать, но я его в беде не оставил все-таки брат. Я ему побег устроил и теперь даже не знаю жив ли он или нет. Вот так. – и тут Ивана Федоровича неведомая сила буквально повалила, и он тут же заснул.

ПОД УТРО

Смутно удрученный, с печальными мыслями, Алексей Федорович покинул собор Казанской Богоматери в четвертом часу утра. Извозчика он брать не стал, а пошел медленно по Невскому в сторону Знаменской площади. Квотировался он с Lise и Екатериной Андреевной в шести комнатах доходного дома купца Можаева у Николаевского вокзала. Когда к Lise подошло совершеннолетие они с Алексеем Фёдоровичем решили венчаться, тогда он чуть ли не каждый день бывал у нее. Молодые с придыханием ждали этого дня. И когда время пришло они предстали перед госпожой Хохлаковой, прося у нее благословления на брак. Что тут случилось с Екатериной Осиповной это трудно передать, у нее тут же случилась истерика, она была категорически против их свадьбы, крича во весь голос: «Я лучше уйду в монастырь или в сумасшедший дом, а своего благословления не дам ни за что и делайте со мной что хотите!». И только недельное нервное состояние Lise и доводы Алексея Федоровича, о том, что они все вместе будут жить и Lise будет, как и прежде при ней спасли все дело.

У Алексея Федоровича давно была мысль о переезде. Когда на него нежданно свалилось целое состояние после скоропостижно скончавшегося отца в шестьдесят тысяч рублей, тогда у него возникла идея о переезде из Скотопригоньевска в Москву, но потом передумал ведь столица огромной империи манила и звала. Петербург был третьим городом в мире по числу жителей, в нем проживало более миллиона человек. Здесь как нигде более в Российском государстве реализм бытия человеческого был намного шире и глубже, а палитра человеческих характеров была намного красочнее и богаче чем в провинции. Хотелось ехать и окунутся в его бурную жизнь. Lise его в этом горячо поддерживала убеждая maman согласиться на переезд. И вот продав все свои дома в российской глубинке госпожа Хохлакова, Lise и Алексей Фёдорович приехали в Петербург. Обустройство на новом месте и приготовления к свадьбе заняли полгода. Когда же все было готово молодые венчались в Троице-Измайловском соборе. О как была счастлива Lise! Алексей Федорович сам ее вез на кресле-каталке к алтарю. Она была наряжена в ослепительно белое платье с фатой, стелящейся по полу. Когда обряд венчания был закончен Lise с восторгом произнесла: «Алеша теперь я ваша жена на веки! Бойтесь меня я нестерпимая…» – и с глубоким вздохом добавила: «Не знаю на мучения ли или на счастье вы стали моим мужем, но я верно в высшей степени удовлетворена вашим поступком!». И тогда Алексею Федоровичу казалось: то что было раньше до этого знаменательного момента, пролетело словно мираж и кануло куда-то в небытие, а теперь начинается время настоящих свершений. Не даром что правоведческая жизнь Христа началась со свершения им чуда на свадьбе, когда он превратил воду в вино.

Вера в Христа в Lise взрастала с каждым годом, из безразличного ребенка к Божьему учению она, благодаря Алексею Фёдоровичу, выросла в искушённую христианку. И все это произошло после одного случая. Когда ей было шестнадцать она впала в глубокое нервное расстройство по поводу собственного бедственного положения, все попытки избавиться от кресла-каталки заканчивались не удачно, ей удавалось лишь на несколько минут встать, а потом она снова и снова падала обратно. И вот тут она доведенная до крайности наконец поняла, что этого седалища, ей никогда не покинуть. И тут явился Алексей Фёдорович, он где-то в этот раз задержался и нашел Lise плачущую на кровати. Она долго отказывалась говорить о причине своей печали, но все же сказала и всхлипывая спросила: «Мне что всю жизнь теперь сидеть в этом кресле?». «Ты же знаешь приговор врачей дорогая Lise это твой крест, у все разное несчастье и все его смиренно несут в своем сердце, твое сидеть в этом кресле, но ты не волнуйся я тебя такую может быть еще больше люблю и уважаю». «Но я не хочу!!!», – ответила она. «Не ищи другой доли нежели уготовил тебе Господь, неси свое бремя со смирением и умилением. Унять свою гордыню и будет тебе награда в конце жизни. Не завидуй другим! Ты должна понять одну вещь Lise, все возможно Богу и Бог дает каждому крест по его силам. Бог вознаграждает страданиями людей, дабы очистить их души от греха плоти, и мы должны со смирением принимать все что он нам посылает и не ожесточаться сердцем, нужно в любом случае жить любовью к людям и благодарить Бога за ниспосланные им испытания, стать смиренным агнцам, как Он стал однажды и не изменил Богу Отцу, не сошел со своего пути, зная, что в конце его ждет жестокое убийство. Вот так и нам надо брать с Него пример иначе утратишь способность чувствовать Бога в своей душе и окажешься один, наедине со своей бедой и естественно не обретешь вечную жизнь. Просто потеряешься в жизни, а Христос твой вечный поводырь, не теряй его в своей душе и сердце. Он победитель смерти, он наша надежда, другой просто нет. Можно конечно в чем-то забыться, порой слабый человек чаще всего это и делает, обижается на весь мир, ожесточается и погружается: кто в пьянство, кто в разврат, кто в празднество, кто в суету, кто в сребролюбие. Время от времени впадая в ипохондрию и скуку, на все смотрят с саркастической улыбкой. Они уже живут без какой-либо надежды, одна безысходность своего бытия и это страшно! Так становятся циниками с каменным сердцем и никакой слезой ребенка их не прошибешь, не вызовешь в них милосердия, только бесконечное самолюбование и больше ничего!

Когда общество перестает жалеть слабых и угнетенных, тогда ему самому станет плохо: оно очерствеет и засохнет, станет развратно и бесплотно, а женщины наши от этого в поисках утешения в мужчинах. Становясь пленниками своих страстей, они все делают только бы унять эту боль, но она только нарастает без веры и нет от нее спасения, а слово Христово им режет их сознание, и они сразу отворачиваются от Него, прячась в темных уголках своей души, мне жаль таких людей, они же похожи на ночных животных, которые чураются белого света, не понимая одного, что только Бог может их спасти». «Скажи Алеша, а ты всегда будешь любить меня?» – тихо спросила Lise. «Конечно», – ответил Алексей Фёдорович. «И я тебя буду любить во Христе», – все так же тихо сказала Lise. После этого признания в Lise произошли коренные изменения, она стала молиться каждодневно, в ее комнате появился образ Пресвятой Богородицы, она много читала русских старцев и стала богобоязненной особой. Весь напористый свой характер Lise направила на путь спасения своей души. Алексей Фёдорович смотрел на нее и радовался, как дают богатые всходы, брошенные им семена веры.

Алексей Фёдорович подойдя к дому, где он проживал вошел в парадную и поднялся на третий этаж и вошел в квартиру. Прямо в передней его уже ждала Екатерина Осиповна.

А я вас Алексей Фёдорович, уже давно поджидаю. Вы как ключиков в двери зашевелили так я тотчас услышав побежала вас встречать. Lise тоже вас ждала, да вот как полчаса назад заснула. А так она все перед образом молилась как вы ушли.

Очень хорошо, – сказал Алексей Фёдорович снимая пальто.

Есть ли новости для нас? Я сгораю от нетерпения.

Новости?! Новость одна Екатерина Осиповна, Христос родился и я вас от всей души поздравляю с этим знаменательным событием, – сказал Алексей Фёдорович, и они вместе прошли в гостиную, где сели за накрытый стол.

Угощайтесь дорогой мой и рассказывайте ничего не утаив, потому что, судя по-вашему печально-удрученному виду, что-то произошло и значит вам есть что мне рассказать, – не унималась госпожа Хохлакова.

Что тут рассказывать?! Мне тридцать два года, и я в первые в своей жизни не знаю, как поступить.

Для этого вам и следует мне открыться, вот увидите, вам сразу станет легче и может я как-то вам подскажу что необходимо предпринять.

Сегодня я виделся с братом, мы семь лет не встречались. Странно как-то живем в одном городе и за это время не смогли встретится. Наверное, тут что-то неправильно и конечно я виноват в этом.

Бросьте не корите себя Алексей Фёдорович и что тут прямо такое, вы уж больно совестливый.

Господь таким быть велит.

И что же с братом каким вы его нашли?

Он…, он в страшной беде и что хуже того это тот что он этого не понимает. В церкви Божьей отрекся от Создателя трижды, от мира нашего отрекся, хочет на крови царя построить счастливую жизнь для людей. Он как заблудший сын из притчи Христовой, вот только не знаю, как он найдет дорогу домой, его ждет бездна страданий и греха. Как он душу-то свою искупит?! Не знаю. Чем оправдается перед Господом Богом за содеянное.

Что он Александра II задумал убить?

Да. И для этого он вступил в революционно-террористическую организацию «Народная воля».

Горе-то какое, а как же его жена, ребенок! Он что об них не думает?

Похоже, что нет, он так одержим этой идеей что уже ни о чем не хочет думать. На все мои доводы и попытку разбудить в нем веру Христову он очень зло мне отвечал отказом.

Так если все так безнадежно, может в полицию заявить по всей форме?

Нет, он мой брат и кровных уз с ним я не разорву, к тому же я все же верю, что он только заблудшая овца, не все еще потеряно, а значит его можно спасти. Господь дает всем надежду на возращение в лоно Христово. Нужно бороться за его душу иначе катастрофа, не только его, но и моя.

Дай-то Бог Алексей Федорович, дай-то Бог! Вот только я не знаю какие нужно средства употребить чтобы его спасти? – тяжело вздохнув сказала Екатерина Осиповна и тут же оживилась – хотя подождите. Поезжайте в Валаамский монастырь, возьмите двух монахов покрепче и вяжите вашего братка, а потом везите его в обитель, там в келью под замок, дать только Евангелие и посадить на хлеб и воду.

Нет так нельзя – вера насилием не достигается, он проклянет меня еще больше ожесточится и тогда путь к Господу и спасению ему будет заказан, а средства найдутся Бог подскажет. Я верю, что он меня-то не оставит наедине с такой бедой.

Дверь в гостиную скрипнула и отворилась, на ее пороге показалась кресло-каталка в которой сидела Lise. Екатерина Осиповна и Алексей Фёдорович тут же обернулись и посмотрели растерянно на нее.

Lise, ты же спала? – сказала удивленно госпожа Хохлакова.

Я проснулась и все слышала. Я тебя Алеша давно поджидала, да вот сморило меня. Ну да слава Богу ангелы меня разбудили.

Доброй ночи Lise, я рад что ты пришла, – сказал Алексей Федорович.

Maman, вы идите спать, а нам с Алёшей серьезно поговорить нужно. Только чур не подслушивать, я следить за вами буду, – сказала Lise подъехав к столу и взяла за руку Алексея Федоровича.

Госпожа Хохлакова не стала возражать и медленно встала со своего места и направилась в свою комнату. Только дверь за ней закрылась Lise начала свой допрос.

Скажи Апеша, – начала в полголоса Lise, – ты сделал что я просила тебя?