Облицовка

Ну, и, в-четвёртых, ежедневно наполнять это бездонное понятие "дружба" тем содержимым, которое и делает друзей друзьями. А не какими-то невразумительными приятелями, с которых и спроса-то никакого нет… Рискованное дело опираться в трудный час на плечо человека, в котором не уверен, можно сильно удивиться и больно удариться в ответственный момент…

Глава 3. Кто они, эти удивительные кентавры?

Не буду настаивать, что сколачивание нашей компании происходило строго по намеченному плану, с соблюдением "технологии" и другими "производственными" тонкостями. Никакого "строительства" не было! Был продолжительный промежуток времени, когда обстоятельства внешнего мира и невидимые внутренние флюиды проделали за нас большую работу и сделали всё возможное, чтобы наше "формальное" объединение трансформировалось в некую банду закадычных друзей. Через личное неприятие и ожесточённые споры, сквозь старые детские обиды и глупости взросления… Чтобы я мог с чистой совестью прокричать те самые слова о коне, в обмен на которого я не пожалею не только половину, но и всё царство целиком (по крайней мере, на бумаге, такое государство в наличие имелось).

Производим смысловую замену "коня" на Олега с Виталиком и получаем для простоты восприятия получившегося чуда неких мифических существ – тех самых кентавров. Современный вариант получился далёким от картинок из учебника, каким-то непрезентабельным и недоделанным, но другого не было, и ждать прихода со стороны не имело смысла. Каждый человек создаёт таких "кентавров" для себя сам, чем и довольствуется. Разобрались в терминологии… можно продолжать. Наверное, самым правильным решением будет, если мои дружбаны – кентавры получат своё лицо в виде кратких характеристик. Должны же мы понимать, с кем имеем дело?! Будет лишним уточнять, что мы были самыми обыкновенными советскими школьниками, успевшими к своему девятому классу, пройти обязательные ступени от октябрёнка до пионера, но в комсомол так и не попавшие. Были "счастливчики", которые успели проскочить в эту организацию, но мы не заслужили такой привилегии, по непонятно какой причине.

Вся наша общественная жизнь протекала в рамках и стенах средней общеобразовательной школы, претендующей на звание специализированной в области математики. Не могу точно сказать, в чём конкретно выражалась эта "специализация", но наш класс считался флагманом в этой области, чуть ли, не во всём районе и всегда ставился в пример своей успеваемостью и готовностью штурмовать любой ВУЗ страны. В сфере образования уже начались перемены, пока тихие и для нас незаметные, но потом некоторых неслабо ударившие. Конкретных результатов этой турбулентности было несколько, но один из них, например, выразился в том, что реальных медалистов в нашей среде плавно "притормозили" и не позволили финишировать с заслуженным результатом. Ребята старались с самого первого класса, напрягались на многочисленных разнообразных олимпиадах, их плавно готовили, но… не сложилось. Я на медаль не претендовал, но видел душевные переживания обломившихся соискателей.

По славной советской традиции наш класс определили математическим, а школу назвали специализированной по распоряжению свыше. Надо сказать сразу, в дурашливые перестроечные годы была мода на подобные "назначения" и "наделения". Вся страна неожиданно осознала себя частью "цивилизованного мира" и погналась за иностранными "фантиками", одним из которых было образование, которое обязательно должно быть престижным. Надо было, чтобы в каждом московском районе был свой новомодный лицей или колледж? Всенепременно будет! Неважно, что весь учительский состав остался прежним и, тем более, неважно, что не все ученики склонны к математическим ребусам и головоломкам. Я, например, совершенно не был склонен, мягко говоря, но меня тоже никто не спросил, а просто "назначил" в этот класс, как неплохо успевающего по другим дисциплинам. Впрочем, начертательная геометрия у меня тоже не вызывала изжогу, поэтому по медицинскому принципу "средней температуры по больнице" получилось, что я оказался достойным быть включённым в этот "продвинутый" по бюрократической прихоти класс. И, чтобы окончательно расставить все точки над "Ё" по этому вопросу, то считаю свои долгом лишний раз напомнить (не устану это повторять и повторять на каждом углу), что все наши учителя и до "лицея" и во время "лицея" (я "зацепил" пару лет) прекрасно справлялись со своими обязанностями и даже больше! Глубокий им за это поклон и благодарность от всего сердца…

Нас учили в советской школе… Пахали широко, увлечённо, согласно всем утверждённым нормативам, но не глубоко. Предметов была масса! От астрономии до начальной военной подготовки… Время растянуть не получалось, поэтому дёргали из каждой науки по кусочку и впихивали в нас. Смешно, но кажущийся ералаш и сумятица, как-то укладывались в голове. Более того, обладатель головы и этот ворох фактов, к обоюдному удовольствию, вступали в предметный диалог и неплохо уживались! Какой-то двадцать пятый кадр был в этом десятилетнем "сериале"… Что-то попутно в нас закладывалось, помимо школьной программы. И это не пресловутый марксизм – ленинизм с, не менее, пресловутыми успехами советских космонавтов в околоземном пространстве, о которых нам напоминали только пионерский галстук и телевизор. Даже учителя не считали своим долгом напоминать нам, кому мы обязаны своим счастливым и беззаботным детством. Никто не развивал эту тему… Чем дальше перестройка заходила в тупик, тем больше была вероятность того, что нарвёшься на неудобный и предельно невыдержанный вопрос на уроке. Зачем учителю такие вопросы? Или принудительное выволакивание силами всего класса на улицу для наглядной демонстрации "успехов социализма с человеческим лицом"? С каждым годом ученики всё больше "раскрепощались" и такая сцена в моём девятом классе уже не выглядела такой фантастической.

Два своих завершающих класса я провёл в режиме настороженного нейтралитета, когда школьники прилежно приходили на занятия, вели себя вежливо, им разрешалось вступать в разговоры с учителями, но без фанатизма. Учителя, в свою очередь, молчаливо поддерживали политику ограничения своего влияния на нас сугубо рамками своего предмета. В этот тяжёлый и неоднозначный период для всей страны требовались компромиссные решения… Правда, были сделаны некоторые исключения в озвучивании отдельных слов в местах массового скопления людей… За слова "ускорение", "консенсус", "плюрализм", "perestroyka", "гласность", "Михаил Сергеевич Горбачёв" и "дружба народов" убивали сразу же, без долгих уговоров прекратить их употреблять в обыденной речи. Эти слова – маркеры моментально указывали на врага простого и трудового народа! Каждый думающий человек начинал понимать, что мода на СССР на коллективном западе скоро пройдёт, нелепый СССР разлетится на куски, но Россия поднимется. И, какие вопросы будут заданы этим восторженным поклонникам всего антирусского? В те годы всеобщего помутнения рассудка и лопоухого ожидания чуда, в какие только нелепицы не верилось… Все ждали чуда, но беспорядочную болтовню поддерживали только в состоянии сильного алкогольного опьянения.

Мы были нормальными "домашними" детьми, родившимися и подросшими в условиях с правилами, которые казались вечными. Наблюдали за начавшейся государственной пертурбацией немножко со стороны, и влезать во взрослые глупости желанием не горели. В "политические" разговоры на уроках вступали охотно, но только при непосредственном и добровольном участии учителя. Вести себя старались тихо и не обострять противоречия в образовании, которые стали просто валиться изо всех шкафов. У каждого из нас было по тысяче вопросов, все мы знали, на какие страницы в учебниках можно тыкнуть пальцем, чтобы поставить учителя в неудобное положение. И знаете, не было у нас такого желания! Как-то так сложилось, что все ребята отдавали себе отчёт о некрасивости таких жестов. Не знаю, то ли в лодке мы одной сидели, то ли правильные слова и образы в нас заложили в детстве… Никто никого не хотел "добивать" и "выставлять на всеобщее обозрение". Ну, и нельзя забывать, конечно, что не было в стране человека, который бы точно знал, в какую сторону качнётся этот маятник…

В нашем "специализированном" классе, который организовали по вышеуказанному "больничному принципу" это было особенно заметно. Ребята отлично ориентировались в текущем моменте, могли поддержать разговор на любую тему, блеснуть своей начитанностью и широким кругозором, но как будущие математики не сильно выделялись на общем фоне. Сразу становилось понятно, что наше образование развивает не столько навыки будущей профессии, а некую традиционно русскую смекалку. Организаторы этой гонки за "цивилизованным миром" так увлеклись красивой идеей готовить чётко ориентированных в своём выборе абитуриентов, что сами запутались "в показаниях". И продолжали гнуть прежнюю линию равномерно обученных школьников, но уже в среде контингента со знаниями "выше среднего". Помощи от такого обучения при поступлении никакого, кроме непомерно раздутых ожиданий.

В дальнейшем выпускники крутились со своими институтами наравне со всеми, опираясь на заложенную ранее "советскую" программу по выходу из затруднённых положений. Я, например, так и не нашёл способа применения тем заковыристым формулам, которыми нас пичкали два года. До сих пор не соображу, куда бы смог их приладить! Каждый принимал решение о своих действиях уже в положении, когда отступать поздно. Некоторые терялись перед лицом откровенно непонятных требований, к которым даже приблизительно не готов… Но, зато мы "вооружены" смекалкой! Смех смехом, но в умелых руках эта универсальная "палочка – выручалочка" способна творить настоящие чудеса! Без применения конкретных, нужных в данной области знаний, а исключительно с помощью собственной природной сообразительности и, об этом никогда нельзя забывать, благодаря гигантской мозаике из цветных и разнокалиберных осколков, набранных со всех подсобных помещений этого причудливого стекольного завода, называемого школой. Крутишь лихорадочно, этот волшебный калейдоскоп, пригодный для всех случаев в жизни и составляешь картинки… Оп! Эта подошла!

Ну, наконец, добрались до Олега с Виталиком. Нужно сказать пару слов об этих недоношенных кентаврах. Начну с полнотелого Олега, с которым судьба свела при обстоятельствах, для меня неожиданных и даже противоестественных. Последнее место, где меня нужно искать по жизни, удивительным образом совпало с точкой в пространстве, давшей мощный толчок нашей с Олегом дружбе. Мы были приблизительно знакомы с первого класса и жили в соседних подъездах, но начали дружить дружбой с большой буквы "Д" только с этого "подпольного" сабантуя у одного из одноклассников. Наверное, стоит пояснить, что такое "подпольный сабантуй у одного из одноклассников"? С перестройкой в стране и общей модой на СССР в мире мы – рядовые советские школьники столкнулись с феноменом, о котором до 1985 года имели весьма смутные представления. Этот феномен можно условно обозначить эмоциональной фразой "за бугром живут лучше нас!" И более того, в Советском Союзе существуют люди, которые прекрасно осведомлены об этом факте! Их много и они живут среди нас! Некоторые даже сидят за соседними партами и считают возможным пригласить тебя с другими "приближёнными" в свой персональный рай, оборудованный в квартире, пока родителей нет дома.

Честное слово, ума не приложу, почему меня сочли "благонадёжным" и пригласили приобщиться к таинственному миру блестящих и шелестящих импортных безделушек. Вообще никоим образом не позиционировал себя любителем не только всего заграничного и запрещённого, но и просто массовые собрания (восемь человек в стандартной советской "двушке" нормально вписываются в эту категорию) вызывают у меня отторжение. Оказывается, в нашей среде существуют закрытые от нежелательного взгляда тусовки, где крутятся близкие по духу граждане (ну, и такие, как я, нечаянно примкнувшие) и позволяют себе в открытую жрать вкуснейшую жвачку из Венгрии и смотреть запрещённые боевики со Сильвестром Сталлоне по ви-де-о-маг-ни-то-фо-ну! Только ради одной этой диковинки стоило побывать на такой вечеринке! Наплевать на всю свою социальную ненависть к буржуям и постоять на коленях несколько минут перед этим чудом японской техники. Потом на вилы поднимешь, а пока можно пустить слюни зависти. Такая мгновенная переоценка сложившихся взглядов случается! Не успеваешь моргнуть… Точнее, сколько раз моргнул, столько раз и "переобулся"! Не буду говорить, что после пары жвачек готов продать Родину за яркие вкладыши, но неприятная подвижка в сознании происходит. Очень неуютно себя чувствуешь, неуверенно, что ли…

Единственный раз в жизни побывал я на такой хате и сразу отхватил друга… Но и тут, не всё так просто… Олег сам относился к той прослойке советских граждан, которую было принято называть "золотой молодёжью". Окончательно оторваться от реальности им не позволяла партийная дисциплина высокопоставленных родителей, однако, и она начинала медленно, но неуклонно разлагаться под воздействием внешних факторов. Мода модой, но уничтожение СССР никто не отменял! Умные ребята, занимающимся этим вопросом много лет, быстро сообразили, что их исторический враг закачался, нужно вовремя подсуетиться… Но природная трусость опять взяла верх, и они ограничились жвачками и фильмами. Даже предатели в руководстве страны не убедили их в своей беззащитности и не смогли уговорить добить самих себя вместе с окружающим и таким невыносимым быдлом. Тяжёлое было время…

Железобетонные границы социализма, в основном, ещё сохраняли свою вертикальность, издалека и вовсе казались неприступными. Стоило подойти к ним поближе, и сразу становилась видна сквозная пористость конструкции, каждый понимал, что очень скоро наступит время, когда с этой махиной рядом лучше не стоять… А на дальних подступах и стен-то уже не было… ГДР, как и всякий немецкий "укрепрайон", по крайней мере, в политическом плане ещё держался из последних сил… Миллион советских солдат, как мог "помогал" ему в этом деле… Все прекрасно понимали, что принципиальное решение на самом верху принято, но с судорожной обречённостью цеплялись зубами за все, за что можно зацепиться. Кстати, нельзя было не заметить, что цепляющиеся за оборону товарищи не так уж и рвали жилы, а их обречённость смахивала, скорее, на азарт карточного игрока, который находится на стадии, когда непонятно выиграл ли он или проиграл. Время было не только тяжёлым, но и для многих непонятным. Непонятно было, продолжать ли разрушать эту стену или бежать со всех ног замазывать своей кровью множащиеся пробоины. Народ немного растерялся…

Одной из таких пробоин в этой стене и была семейка Олега. Их нельзя назвать предателями и шкурниками, презирающими свой народ, какими были те, кто принимал государственные решения, но на своём уровне они сделали, пожалуй, тот самый последний смертельный удар социализму в Советском Союзе. У этого гроба было много гвоздей, один из них (возможно, парочка) – точно их. Нужно правильно понять подобные семьи, досконально разобраться в их мотивировке. С одной стороны, они неплохо жили и при социализме. А, при известной доле снобизма, эти советские господа не только в материальном плане считали себя "белой костью", но и моральное превосходство перед остальными согражданами позволяло им спокойно поплёвывать на все невзгоды и "пыльные бури" у подножья социальной пирамиды. С другой стороны, скорый демонтаж системы, который с каждым годом грозил стать неуправляемым, поднимал несколько неприятных и таких непривычных вопросов о будущем. Сможет ли этот привилегированный класс советской "элиты" плавно перейти из одного состояния относительного уюта по-советски в непредсказуемое, но такое обещающее и красочное, капиталистическое завтра? Сохранятся ли за ними их привычные привилегии получать всегда самое лучшее? Не перерастёт ли намечающаяся "демократическая" революция в очередной народный бунт? У этих "друзей" свой "мелкий жемчуг"… Как же быстро они перерождаются в сволочей! Интересно, Олег себе будущее уже тогда определил? Или у него выбора не было, куда двигаться после школы? Кастовое расслоение не позволяло отступать от правил?

Где, как не на низовом уровне ученика школы можно получить такую лошадиную дозу капиталистической "заразы", после которой обратной дороги в общее стойло нет? Эти "инъекции" можно было запросто получить на таких "квартирниках" для "отдельно стоящих молодых людей", которых с каждым месяцем становилось всё больше и больше. И, как показывает практика, было достаточно одного посещения подобного "салона"…

Было видно, что Олег свободно вращался в этих "богемных кругах районного масштаба". Здесь он чувствовал себя, как рыба в воде, причём, как хищная рыба. В отличие от меня, которого занесла в это "высокое" общество непонятная сила, Олег знал, куда попал, и как себя вести. Сегодня мне уже и не вспомнить, по какой причине я получил доступ, и кто конкретно послужил "пропуском". Могу только предположить, что все мы отмечали день рождения одного из "мажоров" и по инерции переместились всей группой из класса в эту квартиру. "Дресс-код" и прочие формальности для проникновения на это сборище, по какому-то недоразумению, были скомканы общим весельем и суетой. Всем было хорошо, все друг друга прекрасно знали и присутствие инородного тела в моём лице не замечали. Ну, тусуется какой-то молчаливый пенёк… Под ногами не мешается и ладно… Будем считать, что меня не отсеяли за явное несоответствие всему окружению по случайности. Я даже не мог на равных принимать участие в их беседе! Не понимал, где можно поддакнуть вовремя и по делу, не вызвав презрительного смеха и прочих обидных комментариев о своей чудаковатости на букву "М".

Впрочем, общей картины я не испортил, поскольку от нервного оцепенения большую часть времени жался в угол и своё удивление от происходящего действа выражал тупым молчанием и скромным пережёвыванием выданной на входе жвачки. Признаюсь честно, вкладыш от неё был мною похищен, как мне тогда казалось. Я его воровским образом, незаметно для окружающих, засунул в карман. Было стыдно, но я не ориентировался в правилах этикета и был уверен, что на этот изумительный клочок бумаги у хозяина были свои планы. Короче, своё знакомство с миром советского импортного изобилия в отдельно взятой квартире я начал с такого дикого проступка. Тогда я себя чувствовал почти вором! Что и говорить, крестьянская закваска…

Как же всё уютненько было устроено в этой чудо – квартире, ставшей для меня форточкой в дивный мир материального достатка и душевного равновесия! Оказывается, и так тоже можно жить! И не просто, где-то там, в непонятном фантазийном пространстве, а в городе – герое Москве, в соседнем доме, на пятом этаже! Перед неприметной, почти стандартной, входной дверью в этот персональный рай ты ещё стоишь в месиве серости и убогости тогдашней жизни, но достаточно переступить порог, как все твои неприятности и банальный всеобщий дефицит мгновенно забываются, и ты окунаешься в тёплое и мягкое нечто. Неважно, что это конкретно собой представляет, важно, как это! А это – хорошо… Оно тебя просто обволакивает и растворяет…

И не нужно для достижения максимального эффекта бежать, сшибая углы, скользить на половиках, и открывать холодильник – ты уже в нирване. Не секрет, что холодильник в городской квартире может многое рассказать о своём хозяине и является теми самыми "пирогами", которыми должна быть "красна изба". Впрочем, "углы" тоже смотрелись неплохо… Лучших "углов" я ещё не встречал, кроме, как в музее. Когда же холодильник, как бы невзначай, открылся и хозяйский мальчик без видимой надобности небрежно там начал покопаться у меня перед глазами, я мгновенно забыл, что являюсь почти комсомольцем. Достаточно было одного взгляда на эти прекрасные полки, заваленные всем тем, чего не было на других, общедоступных полках советских магазинов, чтобы мысленно второй раз покреститься в православие и истово, без дураков поверить в Бога. Нет – нет, не заваленные, а аккуратно забитые… Чувствовалось, что владельцы этой "скатерти – самобранки" приложили немалое усилие, чтобы вместить богатое и разномастное содержимое. Не удивлюсь, если в квартире имелся и второй холодильник, который был спрятан во избежание непредвиденной смерти от избытка чувств, какого-нибудь случайного гостя, вроде меня.

Этот холодильник всем своим вальяжным видом говорил, что является полноправным членом семьи. И даже немножко больше, судя по отчётливому трепету, с которым мальчик копался в его нутре. Наверное, этот трепет больше относился к содержимому, нежели к ящику… Юноша некоторое время отвешивал глубокие поклоны, но так ничего и не взял с этого сказочного развала. Гадёныш! Решил надо мной поиздеваться, продемонстрировать мою убогость!

Самое точное определение моего состояния – мгновенный культурный шок, от которого я не отошёл до сих пор. Настолько это изобилие не вписывалось в мою картину мира, что я надолго ушёл в себя и выходил изредка только пописать… Кстати, пописать… Нет! Не буду говорить обо всех своих мучениях и страхах при посещении этой элитарной туалетной комнаты! У вас разорвётся сердце от жалости к подростку, который оказался в положении, где каждая капля может стать смертельно опасной для репутации в школе! Это были мучительные минуты… Только снайпер в непосредственной близости от врага по достоинству оценит мою осторожность и аккуратное проворство в экстремальных условиях скорого разоблачения.