Добавить В библиотеку
Так тоже бывает, или Средство от кризиса
Автор:
Жанр:
Год написания книги: 2022
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Седьмая глава
Ребята, я откроюсь перед вами:Люблю я пожонглировать словами,Я мир хотел когда-то удивить —Не в шахматных сраженьях брать изморомСоперников своих, а быть жонглёром,Шары и кегли с кольцами ловить.Да-да, я раньше в цирк хотел податься,Хотя и было б лучше не пытаться,Я знал уже в ту пору силу слов,И вместо кеглей стал играть со словом,К тому же оказался не готовымСмотреть вблизи, как мучают слонов.Играть – так уж играть! И в этих строкахЯ у своих коллег, сощурив око,Хочу спросить без всякого стыдаИ не теряя заданного ритма:«Полковник – подполковник» – это рифма?Все скажут: «Нет». А я считаю, да.Заслуженные умники, лингвисты,Отметят: «Парень, больно ты речистый!Трюкачество твоё и баловство —Лишь пыль, химера, что ж ты, для примераТеперь срифмуешь «Мера – полумера»?Какая ж это рифма, ты чего?Ну, или «Человек» с «нечеловеком»,А то и «древний грек» с обычным греком,Так тоже, скажешь, можно рифмовать?Ты кто, – ценитель жанровых каноновИли один из редких мудозвонов,Кому на все законы наплевать?»«Возможно, – я скажу, – и то, и это,Тут нету однозначного ответа.Тут надо призадуматься сперва.Закон один: поэт, который в норме,А не в глубокой спячке, в хлороформе,Он сам себе герой и голова».Так вот, наш Клещ, когда-то подполковник,А после повышения – полковник(Я, что хочу, срифмую между дел)Потом опять был в звании понижен, —Примерно, как фанера над Парижем,Со свистом мимо кассы пролетел!Нам премию тогда хотя бы дали,Но не Клещу. Такие вот детали:Там серия была квартирных кражИ череда разбоев. У Клеща-тоНе только край работы непочатый,А он еще начальник главный наш.В него-то и все шишки: «Будут меры,Ну, или сначала, может, полумерыПрименим мы к тебе на свой манер,Не щёлкал чтоб зазря своим хлебалом,А чтоб быстрей работал». Клещ кивал им:«Мне всё понятно, кроме полумер!Я что, мол, буду полуподполковник,Которому никто уже не ровня,Поскольку я один такой мастак,В ком нечто неизведанное скрыто —Что на одном погоне три звезды-то,А на другом лишь две! Выходит, так?»«Ах, ты еще и умничаешь, парень?Да мы всего насквозь тебя пропарим!А в кабинет к министру не хотишь?»«Не хочешь», – Клещ поправил, и напрасно,Ему сказали: «Знаешь, сокол ясный,А вот тебе не премия, а шиш!»Читатель, я просто напомнил,Какие пласты я тут по́днял,С какими такими людьмиРешил я тебя познакомить,Он рядом живёт в своём домеС раскрытыми настежь дверьми.Ты летом покоя не сыщешьВ густой городской духотище,А здесь у Клеща – благодать,Он с пчёлами дружит своимиИ каждой отдельное имяМечтает когда-нибудь дать.Тут есть где ему развернуться.Враги в этот дом не суютсяС тех пор, как один дуралейПоджечь его ульи пытался,Да так там лежать и осталсяВ сторонке, в тени тополей.Потом-то его откачали,Придурка того, а вначалеОн к речке скатился, в овраг,И в небо хрипел ошалело:«Чего я плохого-то сделал?Тут многие делают так!»Вопрос от Андрюхи про улейВлетал ему в лоб, словно пуля,В тихоню такого на вид —Стучал по башке, как кувалда:«Зачем ты его поджигал-то?»«А чтоб посмотреть, как горит!»Н-да, мне-то предельно понятно,Что люди, как трупные пятна,На теле земли иногдаЕщё проступают порою.Что скажешь такому герою?Их целая тут чередаПройдёт через всю мою книгу,Им речи разумные двигать,Воспитывать – так себе труд.Они головой покивают,Мол, просим прощенья, бывает,И улей опять подожгут.Я тут раньше неточно слегка, есть такой недочёт,Нас, товарищей Колькиных, бандой назвал мимоходом.Мы, конечно, не банда, но если когда припечёт,То на этой земле мы с любым разберёмся уродом.Если прошлое вспомнить, получится долгим рассказ,Мы носы свои в самое пекло без спросу совали,Мы работали в следствии, Клещ был начальник у нас,Бурлаками на Волге ещё нас тогда называли.Да, не сладко её в МВД свою лямку тянуть,Мы тянули её, как могли, всеми днями, ночами,Мы плечом проходили к плечу, как солдаты, свой путь,Вот навеки, считай, и срослись в этой жизни плечами.Лет тринадцать, четырнадцать, сколько уже там прошло?Мы давно на гражданке, труба боевая отпелаСвои песни для нас, для Клеща, но, когда припекло,Сами видите, братцы, он с нами, он знает, что делать.Вернёмся к тем красоткам, что худеют,Сражаясь за великую идею,Что, где здоровье, там и красота!Брюнетка Верка, как в глухом тоннеле,Продвинулась серьёзно в этом деле,Полёт в пространстве – вот её мечта!У Верки в жизни трудная дорога,Нам даже стало боязно немного,Когда проник без страха и стыдаКакой-то червячок в её мыслишки:Она желает в воду прыгнуть с вышки,С той, что стоит на берегу пруда.«Верунь, зачем, куда, какого хрена?Здесь многие погибли супермены,Кто в глубине, а кто и на мели!» —Вот так мы без наездов и нотацийВ приемлемом режиме пообщатьсяПопробовали с ней, но не смогли.Она преподносила нам с улыбкой:«Солдатиком» ли, «бомбочкой» ли, «рыбкой»Я улететь желаю наявуВ пучину волн, храня любовь к Отчизне,И всё на кон поставить, вплоть до жизни,И всё равно остаться на плаву!»Мы откровенно недоумевали:Зачем, не зная горя и печали,Утопленникам здешним подражать?И Верка встрепенулась: «Я скажу вам —Чтоб не му-му давить и щёлкать клювом,А мужика родного поддержать!Печаль-то есть: у мужа бизнес рухнул,Он так и говорил, что старый друг, мол,И собственную долю, и его,Своей секретной следуя программе,Тайком продал со всеми потрохами,И нет теперь управы на него!Он смог себе досуг разнообразить —Из клиники неврозов не вылазит,Он в преферансе стал соображать —С охранником расписывает пулю,И медсестру, кудрявую лапулю,Неплохо научился ублажать.Поди достань там этого урода,А мой мужик в прострации полгодаЖивёт на старой даче, как в хлеву,Я докажу ему свою доктрину,Что можно рухнуть в чёрную пучинуИ всё равно остаться на плаву!»Быстрей кометы, ярче фейерверкаВ делах своих и мыслях наша ВеркаВ спортивном пребывает кураже,Она решила прыгать с верхней точки,И это вам, ребята, не цветочки,А это как бы ягодки уже.Двенадцать метров там по вертикали,Какие б после ни проистекалиСобытия в родной моей стране,Какие б нас ни мучили невзгоды,К ним есть ещё и Веркины подходы,И я с ней в этом деле наравнеВсегда и всюду буду оставаться —Начёт того, чтоб жить и не сдаваться,Все страхи и сомненья, как траву,Косить! Долой их все! И быть на стрёмеВ любом зловещем мутном водоёмеИ до конца держаться на плаву!Ну, в общем, она к этой вышкеНе в старом потёртом пальтишке,А в праздничном платье пришла,Свободу и счастье вкушает,Мол, если вам что-то мешает,Сгори оно на хрен дотла!Мы с Витькой её до упада«Очнись, – призывали, – не надо!»,Но Верка пошла напролом —На нас покосилась вполглазаИ кверху полезла, заразаВ купальнике алом своём!Прекрасное женское тело!Прогресс налицо! Похудела!И вес меньше сотни уже!Но, я бы сказал, не намного,Ну вот и веди себя строго,Уж ежели ты в неглиже!Но, впрочем, чего к ней цепляться,Когда ей уже, может статься,Вот-вот, и наступит хана!Глотнув благородного зелья,Артисткою, супермодельюСебя ощущает она!Типаж этот самый нередок,Когда пофорсить напоследокЖелает родной мой народ!Да, все мы – советские люди,Так было всегда и так будет,Ничто нас с пути не собьёт!Ну, Верку-то точно. Она, вон,Змеёй изогнулась, удавом,Плечом повела невзначай —Разминка, урок физкультуры,И вот он, полёт с верхотуры!Погнали, Веруня, давай!Теперь-то чего уже? Ходу!В глубокую чёрную водуСейчас она грохнется! Бух!Как будто в соседнем кварталеТри тонны тротила взорвали,Вот так оно было на слух!Мне ветром взлохматило чёлку,И брызгами сбило бейсболкуС кудрявой моей головы.Минута проходит, другая.Веруня, ты где, дорогая!?Но нету ответа. Увы!Как топор палача, страх за Верку над нами висит.Ты ещё не забыл, мой читатель, чудовище это,Что людей пожирает в пруду (так легенда гласит)?Вот и Верки уже, я засёк, три минуты, как нету!Спор про этого монстра, реальный ли он душегуб,Или чья-то фантазия, сразу вдруг стал неуместен,Он, похоже, и вправду попробовал Верку на зуб,Для таких человека загрызть – дело долга и чести!Тут уже только тело найти бы, и то хорошо, —Вот оно, бездыханное, всплыло, мы с Витькой на лодкеПодгребли, зацепили багром, и – прозрение! шок!Дышит Верка! Жива! Даже хрипы какие-то в глоткеПроступили, прорезались, всё, значит, дело пойдёт!Мы сейчас откачаем её! Да уже откачали!Получилось! Ура! И слова её криво, вразброд,Словно мячики, скачут. И взгляд её полон печали…Нам подавай детальную проверку,Мы Верку растрясли, как табакерку,Вопросами своими теребя:«Рассказывай давай, чего с тобоюТам, в глубине, случилось под водою,Что три минуты не было тебя!»«Ребята, я от страха одурела,Почти как в ожидании расстрела, —Хоть я на нём ни разу не была,Но точно знаю: всё, что ты там можешь —Лишь чурбану с наганом корчить рожи,Покуда голова ещё цела!Она ли, он, оно ко мне подплыло,Пусть будет он, во взгляде – мрак, могила,Такое в фильмах ужасов сниматьИ то не разрешат, уж больно страшно!Хоть я была готова к рукопашной,Но перестала мир воспринимать,Какой такой он есть на самом делеВ подводной этой тёмной цитадели,И сон вообще всё это или явь,Что некий монстр, как пёс, меня обнюхал,И потрепал тихонечко за ухо,И обогнул четыре раза плавь —Шипы, усы там, рог какой-то даже,В горячке весь такой, в ажиотаже,Спросил: «Ты кто такая будешь? Чьих?Тут многие бесследно пропадают,Когда в мои владенья попадают,Я знаю всё про каждый ихний чих!Насчет тебя совсем другая тема,Я это вижу. Ну и что за демонТебя швырнул в подводный этот плен?»И я ему на ушко рассказалаО личной жизни всякого немало,Он, как ни странно, слушал, этот хрен —Про мужа, про элитную психушку,Где прячется партнёр его с подружкой —С той самой ненасытной медсестрой,Про то, как я на собственном примереХотела шанс вернуть его карьере,Чтоб он восстал из пепла, мой герой!Отсюда и прыжок. «А ты кто будешь, —Спросила я его, – и где те люди,Которые ныряли до меняВ твои владенья?» «Нету их, – сказал он, —Причин тому, как водится, навалом,И поделом. Всё прочее – брехня.Балбесам вашим, кто ко мне суётся,При личной встрече лишь и остаётсяТрусливо трепыхаться вроде крыс.Я от зазренья совести не вою, —Из этой шелупони никого яПрактически ни разу не загрыз, —Не дохожу обычно до греха я.А ты, я вижу, баба неплохая,Худеешь, вон, а это тяжкий труд!Про мужа помнишь. Лезь ко мне на спину!Здесь близко до поверхности, подкину,А там свои, глядишь, и подберут».Мы Верке сняли водоросли с носа,Стряхнули ил, и острые вопросыВонзали, словно дротики, в неё, —Зеваки собрались, как раз они-тоЖужжали и кружились, как москиты,И любопытство тешили своё.Когда она в воду нырнулаИ там под водой кайфанула,Как будто бы голос чужойСказал ей: «Сиди, не вылазий!»А дальше в её пересказеСюжет получался такой:Не кайф тут, конечно, буквальный,А психика, выверт ментальный,Что это пока не капут,А лишь элемент асфиксии,Везде так, не только в России,Где монстры ныряльщиков жрут.Так вот, ещё с прошлого годаИх стали притравливать содой —Всех рыб, что Колян запустилВ красивое озеро это.Спроси их: «Зачем?», нет ответа,Ну, или же: «Я пошутил!»Все знали про этого зверя,Что с тем, кто свой пыл не умерит,Он будет особенно строг,Но, чтобы продумать деталиГрядущих подводных баталий,Такого никто уж не мог.
Восьмая глава
Мы были ошарашены немного:«И всё же, Вер, скажи нам, ради Бога,А люди-то деваются куда?»Она в ответ: «Я врать не мастерица,Но всё к тому, что там у них творитсяЧего-то вроде Страшного Суда.С каким-то это связано курьёзом,С диффузным, я так помню, цианозом,Воды глотнул – и всё, не жизнь, а шиш,Ни рук, ни ног не чувствуешь, ни шеи,И даже интубацией трахеиТы хрен его, подлюгу, победишь!Я от зверюги этого немалоТам, под водой, полезного узнала,Я слушать так могу хоть целый век,Но среди каши в мыслях и сумбураСкелетная моя мускулатураВовсю уже сигналила: наверх!»Какие-то целебные кореньяМы дали ей для кровообращенья,Там Нинка ловко рулит – голова!От стресса сами приняли сухого,И снова к Верке – слушать её слово,Сказать точнее, все её слова.Слова простые: «Кто такие люди,И кто, когда и где, за что их судит, —Я это поняла с недавних пор, —Их под водой никто не пожирает,К ним этот зверь поближе подплываетИ всё глядит, глядит на них в упор.А дальше всё представите легко вы:Скорей всего, от зрелища такого,Как тряпки, разрываются сердцаУ тех, кто сам таким его и сделал,Он, человек-то, с виду только смелый,А взять его за глотку, стервеца,И перед зверем этим, бывшей рыбой,Совсем уже не мелкого пошиба,Поставить и сказать: «Сюда смотри!»,Его колотит сразу и корёжит,Он ни вздохнуть, ни выдохнуть не может,А лишь пускает только пузыри!Вот так оно, ребята, всё и было», —Под чай с лимоном Верка завершилаРассказ, что нас не просто поразил,А в философском плане озадачил.«Андрюх, а ты не слишком накосячил? —Спросили мы, – что вышку починил?Ведь люди пострадали». «Нет, не слишком, —Ответил он, – вот в этом вся и фишка,Чтоб знал и помнил каждый человек,Что он за всё когда-нибудь ответитНе где-то там, а здесь, на этом свете,Ведь далеко не каждого наверх,Как Верку, на спине со дна поднимут.Каким бы на планете ни был климатВ широком смысле, каждый огребёт,Чего он заслужил. Ну ладно, братцы,Пора б уже и Верке отоспаться,Не самым лёгким был её полёт!»Она восстановилась через суткиИ к чаю после утренней побудкиЯвилась к нам: «Привет, мои друзья!»Для съёма стресса смена декораций —Первейший путь. Мы вышли прогуляться —Витюха, Нинка, Верка, Колька, я.Андрюха тоже с нами, участковый,Мы поплутали в рощице еловой,А вот и пруд, и в небе облакаВгоняют в сон с устатку поначалу,И лодка, что привязана к причалу,Скучает, словно конь без седока.Верка вспомнила: «Братцы, чего-то никак из башкиНе идёт у меня этот монстр, что живёт под водою,Где одна темнота. Я ему испекла пирожкиИ стакан хреновухой наполнила – это святое!А ещё мне поласковей хочется как-то назватьЗверя этого, Моней, к примеру!» «Да хоть Юлий Цезарь,Пусть хоть будет Степан Иванов, Верка, время не трать!Мы согласны на Моню!» – Витюха сказал, как отрезал.Верка прыгнула в лодку, грести-то она здорова́,Занималась когда-то. Ну, что ж, ни пера и ни пуха!Вот она уже в воду, красивые вспомнив слова,Покрошила гостинцы, той самой полив хреновухой!Что ж, хорошее дело! Реакция, кстати, была —Нет такого, что Верка трудилась зазря, вхолостую,Лишь как только назад, восвояси она уплыла,Моня долго не стал рассуждать, всё сожрал подчистую!И через день теперь, как пионерка,Готовая, лишь свистни, наша ВеркаВсегда прийти на помощь дружбану,Под самый вечер выплывет на лодкеМинут на десять, встанет посерёдке,Фонариком посветит в глубину,И кормит, кормит Моню. Он сначалаШарахался от лодки одичало,А после успокоился, привык.Он понял, покумекав на досуге:Не все на свете сволочи и суки,Там в голове случился целый сдвиг —Прозрение, зигзаг замысловатый,Что есть они, нормальные ребята,А, может быть, их даже большинство, —Ему на это Верка намекнула,Когда с той вышки в воду сиганулаИ в первый раз увидела его.Так вот, гурманом Моня хоть и не был,Но в сэндвичах из фермерского хлебаОн очень хорошо соображал,В приправах разбирался, и при этомК картофельным привержен был котлетамИ кулебяку с рисом уважал.И Верка это всё ему крошила,И луч фонарный, острый, словно шило,Пронзал потёмки, воду ворошил,И сытый, добрый Моня, спрятав жало,Бил по воде хвостом, что означало:Ах, как твои закуски хороши!Вдобавок ещё Верка под полоюВсегда пакет носила с пастилою,Чтобы ему пилюлю подсластить —Ту самую отраву, что в мутантовЛюбого превратит, без вариантов,Лишь стоит её только проглотить,Что, в общем, и случилось с нашим Моней.У Верки ни гитары, ни гармони,Ни бубна нет, они ей ни к чему.Она для Мони на ночь, как умела,Романсы исполняла а капелло,И это очень нравилось ему.У Верки бровь дугою изогнулась:«Ошибочно считать, что я рехнулась,Я исполняю миссию свою —Переменить финал печальной пьесы,Вот и даю ему деликатесыИ песни колыбельные пою!А пьеса эта – жизнь с морями крови —Всё безнадёжней, братцы, и суровей, —Такая закрутилась чехарда,Что снег с небес – и тот всё тяжелее,И никого никто здесь не жалеет —Вот в этом наша главная беда».…Да, человек стоит на скользкой тропке,Пока простой расклад, как штопор в пробке,Как в деревянной чурке острый нож,Застрял у нашей Верки в голове лишь,Что, если никого ты не жалеешь,То это значит, ты и не живёшь…Дай Бог, чтоб не утопли в том пруду мы,Читатель мой, я даже и не думалИз фактов и людей такую смесьУвидеть на каникулах у Кольки,Вот если где у жизни привкус горький,То я скажу вам точно, что не здесь.Хотя и не шибко-то сладко,Пусть даже и с Колькиной хваткой,Живётся на ферме ему,Он нанял с десяток рабочих,Что могут пахать днём и ночью,Он их не отдаст никому.Там силища – во! Он им смелоПо верхнему платит пределу,Уж это народ так народ,Другие же двадцать ли, тридцатьБухают, когда им не спится,И деньги желают вперёд,Мол, встанем, как только проспимся,И тут же сполна отдадимсяТяжёлой работе своей,Тут дело оно не простое,Прополка одна чего стоит!А ну-ка, хозяин, налей!Хребтину-то гнуть на сухуюДля нас будто в полночь глухуюИдти неизвестно куда,В неясную целиться точку,Ну вот и плесни по глоточку,Любая сгодится бурда!И Коля, чего уж, бывает,Парням портвешку наливает,А как не нальёшь? Задний ходВрубить им, болезным, не жалко,А так, вон, ни шатко, ни валко,Но всё же работа идёт.Конечно, тот славный десятокПлечистых и крепких ребяток,Здоровых и крепких бойцов,Что делают молча работу,Они-то его из болотаИ тащат, в конце-то концов.Какое болото? Такое,Куда только сунься башкою,Банкротством зовётся оно,И ты в нём погрязнешь навеки,Как в мёртвом дырявом отсекеПодлодки, ушедшей на дно.Ну, это не так уж и близко,Тут нет стопроцентного риска,Что Колькино дело ко днуПойдет. Не сдавайся, Колюха!Держись! Ни пера и ни пуха!Лови свою в жизни волну!Он поймает её, тут особых и нет никакихВариантов иных, вон, ребят-то вокруг него сколько,Что готовы помочь, подсказать, много в жизни у нихБыло выигранных битв, вот и слушай друзей своих, Колька!Знай, товарищ, и помни, что нету препон и преградКоллективному разуму, всё он сметёт, как цунами,Вот такие-то волны ловить каждый вроде бы рад,Да немногие могут. Колян, будь всегда рядом с нами!И куда-нибудь вырулишь. Нинка, родная сестра,Говорит ему: «Коль, мелковато оно, в самом деле,Для меня целый месяц пасти от утра до утраТрёх клиенток своих, чтоб они эффективно худели!Поразмашистей надо бы как-то ходить по земле!» —Нинка глубже вздохнула, зелёного выпила чаюИ сказала: «Колян, я просвет увидала во мгле!Интересные мысли меня иногда посещают!»…Я знаю, что в крови у человека,Хоть сколько с ним вразрез ни кукарекай,Великие проекты и мечты.Ну вот и Нинка нам сказала: «Парни,А если я французскую пекарнюПоставлю здесь для общей красоты?Ведь человек не хлебом жив единым,Чего ты про него ни городи нам,И даже не солёным огурцом,Он жив как раз мечтою, тягой к свету,И, если он постиг науку эту,Он в будущее смотрит молодцом!»И ей в ответ Витюха молвил слово:«А, может, мы начнём сперва с простого,Кафе откроем для односельчанИ для гостей каких-нибудь заезжих,Чтоб свет у нас какой-нибудь забрезжил,Чтоб кто-нибудь нас в мире замечал!»И Нинка согласилась: «А нормально!Отличный ход! Но надо изначальноОдин урегулировать вопрос —Название чтоб правильное было,Чтоб сразу всех оно заворожило!»«Какое же, к примеру?» «Сенокос!»«Вглядись, народ, и разницу увидь-ка, —Насчёт названья высказался Витька, —Вообще-то моё дело сторона,Но примитивно всё же это как-то,Уж лучше «Молотилка», или «Трактор»,Или, на крайний случай, «Борона!»«Нет, всё не то, – Колян сказал, – ребята,Тогда уж лучше «Танк», или «Граната»,Ну, или, скажем, «Красный партизан»!Мы все в одну секунду охренели,И Колька присмирел. Он в этом делеНа лидерскую роль не притязал.Сошлись на «Бороне». Как острый коготь,У первого лица всегда должно бытьКоммерческое тонкое чутьё.Без бороны – сплошное раздолбайство,И никакого сельского хозяйства,Ты ничего не вспашешь без неё.А первое лицо тут – наша Нинка,Она уже кружилась, как снежинка,И всяческую утварь волоклаВ сарай дощатый, в бывшую столовку,Где раньше ели гречку и перловкуИ горькую глушили из горла́.И вот на деревянном постаменте,Смотри на это всё хоть целый день ты,Поставлена цепная борона,Чтоб сразу ностальгическая ноткаЗвучала недвусмысленно и чётко,Мол, типа, Русь, крестьянство, старина!А рядом, вон, расставленные ловко,Баклажка, жбан и бочка-сороковка,Рогач, ухват и даже кочерга,Чтоб, если что, впустую не трезвонить,А сразу дебошира урезонитьЗа то, что он попутал берега.Да, Нинка молодец, дизайн продуман.Зови сюда любого толстосума,Здесь для него закусок завались,А уж какая будет медовуха!«Нинуль, одна беда, – сказал Колюха, —Что толстосумы все перевелись.Их кризис на ходу ударил в спину!»Зато паук, плетущий паутинуНад поперечной осью бороны,Глядел вокруг надменно и нахально,Мол, я-то весь такой патриархальный,Что за одно за это вы должны,Любые исключая форс-мажоры,Мне не мешать плести свои узоры —Тут столько мух, один сплошной аврал!«Да чёрт с тобой, плети, – сказала Нинка, —С условием, чтоб ты на дармовщинкуКрасивых мотыльков не пожирал!»Всё сделано быстро и чётко.Любая болтушка, трещоткаО выбранном может путиВзахлёб тараторить часами,А Нинка везёт свои саниИ дальше их будет везти.Кабак-то открыт. Получилось.Такая толпа притащилась —Чуть пол с потолком не снесли,Им просто всего лишь охотаНормальное видеть чего-то,Ну вот они все и пришли.Хорошие дни наступили —От копоти, сажи и пыли,От тяжких трудов отдохнутьНемало приходит народуВ окно поглядеть на природу,Принять понемногу на грудь.Привет вам, друзья дорогие!И сутки гуляй, и другие,Хватило бы денег и сил,И пойте уже, и пляшите!И поздний ночной посетительОднажды нас всех удивил.Он молча сидел в уголочкеИ взгляд на невидимой точке,Как руку на пульсе, держал.А ветер свистел за рекою,И свист этот небо ночноеКромсал наугад, как кинжал.И дождь колошматил по крыше,И сразу внутри стало тишеИ как-то немного темней,Когда три расхристанных хамаВошли и прошлёпали прямо:«Эй, где ты, хозяйка, налей!»Нормально. Все смелые спьяну.Он даже на них и не глянул,Когда за столом у окнаОни развалились вальяжно:«Эй, парень, ты кто? А неважно!Давай за знакомство, до дна!»«Спасибо, не пью». «Не уверен, —Их старший, мордастый, как мерин,Сказал ему, – парень, услышь!Не будь наглецом и нахалом!»Но всё, что в ответ услыхал он —Лишь слово короткое: «Кыш!»И старший с лицом посеревшим,Как в доме сожжённом, сгоревшем,Минуту в прострации был,Забыв свою смелость и удаль:«Да кто ты, мужик, и откуда,Да кем ты себя возомнил?»И он подошёл к незнакомцу,Прищурил глаза, как от солнца,И хлопнул его по плечу,Салют, мол, и буря оваций!«Не хочешь пойти прогуляться?»И тот отозвался: «Хочу».Он куртку на плечи накинул,И в сторону стул отодвинул,И к выходу первым пошёл —Вот так вот, один, ну не псих ли?И мухи на стенах притихли,И бармен глотал корвалол.И старший своим просигналил,Как только вскочил и отчалил:«Сидите, я сам разберусь!»И шагом проследовал бодрымЗа ним, в темноту: «А посмотрим,Какой он такой будет гусь!»Дальше всё как в кино, только я лично фильмов такихНикогда не смотрел. Там секунд двадцать пять миновало, —Незнакомец вернулся. Так что, может, правда, он псих?Пива, вон, заказал, и сидит, как ни в чём не бывало!