«Если впал ты в глубокий нокдаун,
Бой не кончен. Вперёд, мужики!
Там, где чёткого нету прицела,
Ласты склеить – нехитрое дело,
В смысле сразу откинуть коньки!»
Он вернулся в Москву только летом.
Он полгода в Израиле этом
Пил в палате кисель перед сном.
Слава Богу, что всё это время
Он на связи был с нами со всеми,
И жена оставалась при нём.
Там его сколько раз потрошили,
Столько раз и обратно зашили,
А у нас не всегда было так:
Кораблей и ракет был избыток,
Но при этом с поставками ниток
Иногда наблюдался напряг.
Лёньку нашего – парня из стали –
С того света реально достали,
Главный врач напоследок ему
Руку крепко пожал: «Редкий случай!
Ишь, зараза! – настырный, живучий!
Что ж, давай там, воюй по уму!»
…У нас клубок такой без Лёньки сплёлся,
Что ты его попробуй разрули.
Пока он там за жизнь свою боролся,
У нас дела летели, а не шли.
Наш холдинг рос и двигался, не мешкал –
Не то, чтобы он к звёздам воспарил,
Но он катил почти как та тележка,
Что Сашка нам когда-то смастерил.
Случилось, мать честная, ёксель-моксель,
Пошла какая надо полоса!
А наши электронщики и вовсе
Реальные творили чудеса.
Да никому ни разу и не снилось,
Какая там продукция пошла.
Госбезопасность даже изумилась
И нервничать немного начала.
Напрасно. Век двадцатый – век суровый.
Мы вместе делим общую судьбу.
Полковнику, товарищу Петрову,
Я подарил подзорную трубу,
Чтоб быть ему на стрёме и на страже
И чётко понимать при всём при том:
Благонадёжность в смысле шпионажа
Мы все на высшем уровне блюдём!
Компьютерные розничные лавки
Открыли мы, и в срок, без дураков,
Имели регулярные поставки