Вам нельзя забывать одного: есть душа у металла,
Дай вам Бог, чтоб она стала частью и вашей души.
Здесь экзотика если и есть, то предельно простая –
Колдовством это чьим-то считай или даром богов, –
У металла душа, я пожил, я давно это знаю,
Изначально чиста, как ручей среди горных снегов.
Если чистый родник превратился в гнилое болото,
Если нету души, всё вокруг рассыпается в прах,
Потому и не счесть по России заводов-банкротов –
Закопчёных гигантов на глиняных рыхлых ногах.
Там, где мутью подёрнуты главные мысли и цели,
Там, где совесть в сердцах в тишине и тепле сладко спит,
И где люди понять ничего никогда не сумели,
Строем в ногу уныло бредущих – металл не простит.
Вы ходить научились, как надо, а, значит, не в ногу,
Ни болотных чертей не бояться, ни грозных богов,
И осилить её, эту вашу крутую дорогу,
Шансы, в принципе, есть с вашим качеством мышц и мозгов.
Лёня, ваш командир, может всё рассчитать и расчислить,
Этот яростный ум, псих в беретке, сорви-голова!
А душа, уж поверьте, без ярости, силы и мысли,
Как на свалке в колхозе тот лом, холодна и мертва.
Да, я знаю про подвиги ваши, наслышан.
Леонид, извините за психа, но я ж не вчера
Всё про вас разузнал. Так держать! Пусть вас в книжке опишут.
В общем, парни, давайте, как в песне, всё выше и выше!
Ваше время пришло. Вы готовы. Стартуйте. Пора!
А ещё – мой постскриптум: завод – вот ваш храм и обитель.
Он живой. Он поможет, он многое сделает сам,
Если вы его вправду поднять из развалин хотите,
А не просто карманы набить и пойти по домам.
Ну что ж, другие дни у нас настали,
Завод поставлен во главу угла,
Мы целый месяц акции скупали,
Там долгая история была.
За них наш босс платил легко и щедро
И грыз гранит науки по ночам,
Врезаясь, словно бур в земные недра,
В таблицы по градирням и печам.
Да-да, одной такой конкретной ночью
Заманский, злой и буйный, словно лев,
Учебник разорвал зубами в клочья,
От формулы какой-то охренев.
А утром он в соседний околоток,
Как конь уже, несётся во всю прыть –
Структуру кристаллических решёток
С Губановым на пару обсудить.
Ещё одну обгрызанную книгу
Он положил Губанову на стол:
«Не бьётся, чёрт возьми, хоть стой, хоть прыгай,