Усмехался печально и криво:
«Ты ещё их со счёта сними!»
Это после пойдут навороты.
А пока по итогам работы
Очень даже неплохо оно –
То, что мы по деньгам ожидаем
И примерно уже представляем,
Где нам их промотать суждено.
Ну, вот уже подходит понемногу
К финальной точке наш обратный путь,
И я хочу эпиграф к эпилогу
В блокноте напоследок черкануть.
«Блажен идущий в бой!» – такой эпиграф.
Конечно же, он Лёньке посвящён,
Как, впрочем, весь роман. Все эти игры
С металлом и огнём придумал он.
Да, в нашей жизни раньше не бывало,
Чтоб столько сразу всякого огня
Пылало в ней, и столько же металла
В ней громыхало. Даже у меня.
Однажды я от страха чуть не помер,
Сражённый гулом, грохотом, огнём –
На службе, на Плесецком космодроме
Увидев пуск. Но здесь я не о нём –
Я о друзьях, о Лёньке, о работе,
О нашей жизни речь свою веду,
О сумасшедшем том круговороте,
Когда завод был в силе, на ходу.
Мы сделали, выходит, что хотели.
Пусть этот год – всего лишь краткий миг,
Но Лёнька наш своей заветной цели
Хотя и ненадолго, но достиг.
А что за цель такая? Да всего-то –
Чтоб у людей наладилось житьё,
И чтоб у них всегда была работа,
И деньги чтоб платили за неё.
Чтоб наконец-то с нового абзаца
Моё повествование пошло,
И чтобы негодяев и мерзавцев
В нём было минимальное число.
Я ж, как-никак, историк, летописец.
У Лёньки цель – чтоб принцип был забыт:
«Нам хорошо, а вы хоть утопитесь!»,
И чтоб любой подлец и паразит –
Из тех, что за копейку продавались,
Не смыслящие в жизни ничего,
С нормальными людьми чередовались
Ну пусть хотя бы через одного,
И чтобы дом культуры был открытый,
На это денег можно дать всегда,