Новороссия. Реквием по любви

Глухие удары и треск ломаемого дерева испугали, Дарина вскочила на ноги и непонимающе уставилась на толпу соседей, ввалившихся в комнату.

– Бедняжка! Ты ж вся в крови! ? запричитала тётя Зина, немолодая женщина с третьего этажа. Она проворно протиснула полное тело в ситцевом домашнем платье мимо покосившейся двери и торопливо ощупала девушку. ? Вроде целая. Пойдём ко мне. Ай-яй-яй, вот фашисты такие, всё крови не напьются, богатства делают… Переступай здесь. Вот так, молодец.

– А мама и Дима? ? попыталась освободиться от объятий Зинаиды девушка.

Но та крепче обняла её и затараторила, увлекая из квартиры в подъезд:

– Пойдём, пойдём, не смотри туда…

Дарина позволила себя увести. Ноги двигались, словно чужие и всё тело вдруг стало громоздким и непослушным.

Она оглянулась.

Из их квартиры доносились чужие деловитые голоса, кто-то куда-то звонил:

– Переполнен? А что нам делать тогда? Во двор? Хорошо, вынесем.

Дальше она не разобрала, рядом опять затараторила Зинаида.

– За дверь ты не беспокойся, Михалыч обещал починить. Мы ж на улицу с утра вышли, как увидели провал, сразу побежали к вам. Стучали-стучали, никто не отпирает. Пришлось ломать. Ай-яй-яй, такие хорошие люди. Вот беда какая! ? она сорвалась на причитания.

Лучше бы молчала.

Первым делом соседка завела её в ванную и помогла смыть кровь. Девушка как будто во сне делала всё, что скажут. Потом зашли на кухню. Сын соседки налил всем чаю.

Дарина долго и старательно мешала ложечкой, но не пила. Зинаида села напротив, видно было, ей очень хочется утешить осиротевшую, но не знает как.

– Мы с твоей мамой, можно сказать, с детства дружили, вместе росли. ? Зинаида заплакала низким грудным голосом, спрятав побагровевшее лицо в скомканный платочек. ? Если что, поможем. Не чужие всё-таки люди.

У Дарины не было слёз. Она остановившимся взглядом смотрела перед собой. Шок ещё не миновал.

Старенькая «скорая помощь» приехала за телами к полудню. Сказали, чтобы приходили хоронить в тот же день, электроэнергии в морге нет, холодильники почти не морозят. Обратно по квартирам тела не развозят: с бензином проблемы.

***

До морга пришлось добираться пешком: автобусы не ходили. Шли по пустому, будто вымершему городу. Многие покинули его: устремились в безопасные места ? кто в Россию, кто по Украине.

Возле морга оказалось неожиданно людно: стояли кучками, настроение у всех подавленное, слышался плач.

Зинаида обратилась к Дарине:

– Ты побудь здесь. Я схожу. Переодеть надо твоих. Взяла у вас вещи в шкафу…

Девушка потерянно кивнула. Соседка грузно вразвалку поспешила через двор, зажав пакет с одеждой в пухлой руке.

Ждать пришлось не больше часа. Дарина ждала бы вечность, только б не забирать маму и брата, чтобы они вышли сами, живые и невредимые. Слёзы душили, она вытирала их отсыревшим платочком. Вдруг подумалось, что лицо сейчас покраснело и распухло, но тут же отстранённо удивилась, что в случившемся горе переживает о такой ерунде как внешность.

Подошла тётя Зина, сказала тихонько:

– Пойдём, Дарина, всё готово.

Как не хотелось идти! Девушка глубоко вздохнула и заставила себя сделать шаг, потом другой. У входа пришлось задержаться, пропуская выносящих гробы. Послышался горький плач и причитания женщин.

Дарина будто заново осознала, что и ей сейчас предстоит увидеть близких… Она заплакала, ткнувшись соседке в плечо. Та, поддерживая девушку, провела в помещение, где стоял специфический, ничем не перекрываемый запах.

Их встретил парень в рабочем халате синего цвета, спортивных штанах с тремя белыми полосками и грязных сношенных кроссовках.

– За кем? ? спросил коротко, равнодушно.

– Сотниковы. Мать и сын, ? ответила Зинаида.

– Ждите, ? обронил и ушёл.

Дарина с тяжёлым сердцем смотрела в проход, куда ушёл работник морга. И вот он появился, толкая перед собой старую медицинскую тележку, на которой лежала…

Девушка ахнула, увидев самого родного, близкого и в то же время совсем чужого ей человека в таком непривычном виде, неожиданно маленького роста.

Следом вывезли брата. Его голову закрывал слой бинтов, через который всё равно проступила сукровица.

Знакомые и одновременно чужие лица родственников сводили с ума, слёзы застилали глаза.

Тем временем в помещение с улицы зашёл худой мужчина. Судя по виду, любитель выпить в любое время и в любом количестве.

– Заносить? ? спросил он у Зинаиды.

– Заноси, ? ответила та.

Мужик вышел и вскоре вернулся с напарником. Они несли гроб ? обычный из плохо обструганных досок. Вернулись, занесли второй, поменьше.

– Перекладывайте, ? сказал парень в синем халате.

Мужики принялись за работу. Один подхватил тело женщины под коленки, второй взялся за подмышки. Переложили, поправили платье.

– Я выбрала серое однотонное, ? сказала Зинаида. ? Остальные в цветочек, не подходят, яркие слишком. Диме костюм взяла. Переодели здесь, помыли, конечно…

Дарина слышала и видела всё как в тумане. Через заплаканные глаза заметила, что волосы у мамы мокрые и зачёсаны назад. Она никогда их так не зачёсывала. Эта мелочь рванула сердце по живому.

Переложили тело мальчика.

Оба гроба накрыли крышками. Работник морга споро забил по два гвоздя ? в изголовьях и у ног.

– Выносим? ? спросил худой мужик.

Зинаида кивнула.

На улице соседка быстро сторговалась с водителем старенького микроавтобуса, чтобы отвёз на кладбище. Похоже, мужчина этим подрабатывал.

После того, как поставили в салон гробы, Зинаида и Дарина забрались следом. Внутри сильно пахло копчёной рыбой. Водитель с громким лязгом захлопнул задние двери, стало темно. Так и ехали, в темноте, молча, сидя на запасном колесе, придерживая руками гробы, чтобы те не елозили по салону. Через какое-то время машина остановилась. Раскрылись двери, запустив яркий дневной свет.