Конунг 3: Я принес вам огонь!

* * *

Цитадель Нойхофа, начало последней вечерней стражи (около 22.20)

В отсутствие ярла вечерние пиры отменялись.

Выдача пива, вина и стоялого меда сокращалась до минимума, а несколько сотен воинов, придворных и слуг Верхнего города, разбредалась по своему усмотрению. Это был давний и нехитрый способ вызывать у ближайших подданных и слуг искреннюю радость, от возвращения правителя домой.

Но Игоря ждали не раньше, чем через полгода – год, а потому стоило отзвенеть третьей вечерней страже, семейные – стали привычно собираться. Им предстояло вернуться в свои квартиры, дома или поместья, выданные большей частью в Храмовом квартале или в самой цитадели. Те из придворных, кто не достиг таких карьерных высот или был пока одинок, шли в казармы или во временно закрепленные за ними комнаты здесь же, в самом сердце Нойхофа. Но перед тем как отправиться спать или за приключениями, каждый мог получить свою долю с господского стола. Все – согласно званию, должности, ну и умению ловчить…

Нет, кормили-то при дворе вволю всех. И сытно, и обильно. Скрытое соперничество шло лишь за всевозможные ништяки: выпивку получше, еду посвежее да подороже. Но в местной «табели о рангах» именно воины занимали первые строчки, а потому именно дружина в таких вопросах стояла на первом месте.

Членам военных корпораций вообще «только дай повод». Особенно, если самое Высокое начальство отбывает по делам, а остальное руководство тоже не против «пошуметь». Так что в свой клуб по интересам оставшаяся на хозяйстве «придворная военщина», превращала любое сборище. В том числе и чисто служебное.

Например, сегодня коронный тысячник и предводитель ополчения Эгир Лысый собирал всех уездных полковников, чтобы спланировать первые настоящие маневры.

В ближайшие дни в марке должны были закончить с уборкой, отгулять один из двух годовых Праздников Урожая, и собраться на один из двух тингов. После которого пройдет и первый полноценный сбор воинов по новым законам.

Полгода назад уездные воинские начальники ограничились лишь подсчетами, да составлением списков и прочей возню. Сейчас же нужно было наконец-то заняться настоящим делом.

Полковники, кстати, не обязаны были учить большую часть ополченцев умению держать оружие в руках. Этим каждый тревер должен был озаботиться сам. Но вот объяснить, как действовать вместе, понимать те же самые команды, что и дружина…

Именно все это и превращало толпу вооруженных мужчин в армию (Приложение 3). В реальную военную силу, способную, как отбиться от соседей, так и успешно наведаться в гости к ним самим. Если появится такая необходимость…

В течение дня все вопросы решились, и сейчас должна была закончиться небольшая – чисто местная вечерняя планерка. К ее началу с верхних – спальных, – этажей спустятся рядовые хирдманы, после чего оставшиеся в дружине ярла и ушедшие «на повышение» боевые товарищи «уездные полковники», планировали просто и без затей напиться. Столы в большом соседнем зале уже ломились от еды, а слуги вскрывали бочонки с выпивкой.

В хорошо настроенной военной машине все вопросы решаются, словно сами собой. Командир, обнаруживший какую-нибудь проблему лично, или получивший предварительно втык от начальства, встает, коротко рассказывает «что было, что стало», и если вопросов нет, вставал следующий.

Эгир хорошо понимал эту «мелодию порядка», поэтому часто оставлял возможность вникать в нюансы старшими из своих подчиненных. Сам же предпочитал в такие моменты, оценивать происходящее, скажем так, в целом. Поэтому-то уже в конце совещания тысячник сразу заметил, как в небольшой зал, выбранный для докладов, просочился кто-то из городской стражи.

Пока все бурно обсуждали очередной затык с ремонтом самого большого требюше в порту (установленного на стенах Крабьего форта, и способного держать под обстрелом, как гавань, так и прилегающие воды), гонец принялся что-то шептать на ухо своему старику-командиру, отчего тот резко переменился в лице.

– …Думаю, пора заканчивать это обсуждение, – заговорил Эгир. – Предлагаю попросить Эрфара-зодчего прислать кого-то из мастеров, и пусть те на месте глянут, что можно сделать, чтобы канаты перестали отсыревать, а боевые метатели – ломаться. Ну, или пусть сделают, чтобы с ними это происходило пореже… – взмахнув останавливающе рукой, тысячник дал понять заулыбавшимся воинам, что рваться к столам еще рано. – Перед этим, только хочу уточнить в Городской страже: что там сегодня за «шум» был в Гостевом квартале?

– …вот об этом я и хотел бы поговорить, господин. Мне кое-что стало известно прямо сейчас… – судя по голосу, хэрсир (18) был и правда, взбудоражен, а при его обычной флегматичности это внушало серьезное беспокойство.

(18) Хэрсир – предводитель ста, сотник.

– Слушаю тебя!

– Сигнал призыва подавал телохранителей госпожи Катрин. У нее случились какие-то не горазды с заезжими хирдманами, но когда дежурная дюжина прибыла, все уже разрешилось, и вроде даже к всеобщему удовольствию…

– «Вроде»?

– Она даже не захотела «помотать им нервы», – сотник ввернул запоминающуюся фразу ярла. – Сам понимаешь, дежурный десятник, конечно же, знал кто она, поэтому хотел польстить воспитаннице, и немного пригнуть их… в рамках Закона. Осмотреть там корабль, повыяснять кто они, откуда, нет ли среди них кого их наших же изгнанников… Но госпожа Катрина вдруг довольно доброжелательно «заступилась». Ответила, что этого, мол, не нужно. Зачем, мол, такие неудобства добрым гостям… Повода поступить иначе у десятника не было, и он отступил.

– …но? – снова поторопил Эгир.

– Да, мы с ним служили еще при прошлом ярле, выпили ни одну чашу и знаем друг друга хорошо. Поэтому он сразу же пришел рассказать мне об этой непонятной истории. И да, я решил присмотреть за гостями. Приставил людей. Из портовых. И вот сейчас, пришел мой человек, и сообщил: уже по темну на корабль чужаков поднялась женщина в богатом плаще, лица которой он не рассмотрел, и судно тут же отплыло. Как раз перед закрытием гавани на ночь…

В зале повисла тишина: за окном была тьма, а значит, кнорр чужаков сейчас мог быть очень далеко.

– Болван, которому поручили присматривать, сразу после отплытия отправился пить, решив, что все равно уплыли, а значит, не к спеху… можно сообщить и завтра. Мой человек, – кивнул хэрсир в сторону гонца, – сам догадался, что доклада почему-то не было, нашел его, расспросил, и поспешил сюда…

– Он не останется без награды, – задумчиво ответил Эгир, мысленно находясь далеко отсюда.

– Я пошлю людей за хирдманом, что сопровождал Катрин? – проявил инициативу один из старших десятников и остановился возле выхода, дожидаясь отмашки.

– Я смотрю, никто не предлагает проверить сначала в ее покоях, – невесело усмехнулся Эгир, и кивнул, отпуская инициативного воина. – Да, наш господин Ингвар будет недоволен. И что-то мне «говорит» – сильно недоволен…

____________

Мерсинд (древнегерм. [mari-] знаменитый, славный + [-sind, -sint] дорога, путь, путешествие) – Славный путь.

Фригг (или Фрия, на др.-в.-нем. [Frija] возлюбленная) – в германо-скандинавской мифологии жена Одина, верховная богиня. Покровительствует любви, браку, домашнему очагу, деторождению, но не страсти. В честь нее назван один из дней недели – «пятница».

Идфред – традиционное двусоставное имя, состоящее из древнегерм. слов [it-] усердный, трудолюбивый + [-fridu, -frithu] мир, безопасность.

[Полуденное нагорье]

«… Нет в Северном Ахкияре места более причудливого и разнообразного, чем это.Разве что загадочные «Топкие земли», что лежат на восток и юго-восток от Аварского моря. В необычности своей они возможно и впрямь превосходят места, о которых пойдет речь. Но только никак не в разнообразии живущих там народов и самой природы. Да и речь сегодня все же задумано вести об ином…Нагорье, называемое фризами «Полуденным» – это протяженная возвышенность, что включает в себя отроги Алайн Таг – на севере и северо-западе, горную цепь и берег Канаанского моря – на востоке, на юго-западе она ограничена лишь саваннами, что принадлежат братьям нашим батавам.На юге же ее обширные и многочисленные плоскогорья, словно тесто, выпирают в необозримую Аварскую равнину. Беды, что приходят из тех беспокойных краев, не могли не пролиться огнем и другим злом на головы местных народов.И вот именно так, полтораста или более того лет назад, на обширное плато в центре Полуденного нагорья и пришли остатки кочевого племени, называющие себя «Люди Равнин». Пришли, сокрушили прежних хозяев, с иными же биться не стали. Конечно, кроме тех случаев, что всяко случаются даже между самыми добрыми соседями. Но остатки-то остатки, да только иные местные народы настолько незначительны числом, что нередко все их мужи, жены, дети и старики, легко помещаются в одном единственном селении на вершине какой-нибудь неприступной горы. Оттого и потрепанный в степях народ, смог занять достойное место среди других тамошних беглецов.Многие мудрецы и мыслители склонны думать, что лишь жители поселений у подножия Алайн Таг, удерживающие за собой верховья изменчивого Кабиара (19), только они и являются потомками изначальных хозяев Полуденных земель. Другие же – придерживаются мысли, что лишь на берегах озера Чанду (20) сохранились первые хозяева нагорья.Так это или нет, однако же, Подгорные кланы так дики, злобны и воинственны, что трудно рассмотреть в них столь древний народ, возделывающий тамошние земли еще до прихода янгонов.Поэтому представляется мне, что правильнее будет говорить об Озерных кланах, как о прежних властителях нагорья. Тем более что единственный древний и открытый всем путникам храм-пирамида, сохранился лишь на благодатных берегах бездонного Чанду …»

(Из книги «Жизнеописание конунга Ингвара I Славного», 2123 год от Исхода)

____________

(19) Кабиар (янгон.) – Непостоянная; река, впадающая в бессточное озеро в центе Полуденного нагорья, и часто меняющая свое русло в верховьях и среднем течении. (20) Чанду (янгон.) – Богатое; бессточное озеро в центре Полуденного нагорья, из-за этого оно считается бездонным. После сезона дождей значительно увеличивает уровень и объем, но никто не помнит, чтобы оно разливалось за пределы выложенной циклопическими блоками береговой черты.

Глава 7. Дипломатический тупик

Юго-восточные отроги Алайн Таг – в двух днях пути от озера Чанду. Полдень

(22 мая 2020 года)

Невозможно так долго размахивать почти двухкилограммовым «полуторником», и не начать думать о смерти. В смысле – яростно, и от всей души не начать желать ее окружающим. Хотя с этим-то как раз проблем и не было.

«…Ах, ты тварь, хочешь ткнуть меня своей зубочисткой? На тебе…»

Еще один молодой и предприимчивый, но не слишком умелый горец с пронзительным – скорее, удивленным, чем испуганным, – криком, рухнул на узкую каменистую тропу. Этот «косой удар» под щит, сегодня особенно хорошо удавался Игорю. И дело было, конечно, не в неожиданно возросшем мастерстве бывшего журналиста, хотя и это нельзя было исключать.

Просто сидеть в густом колючем кустарнике у дороги, отрядили молодежь не из самых богатых и авторитетных кланов. А значит – вооружена и защищена она была куда как прескверно.

С ужасом глядя на лежащую отдельно ногу, парень впал в оцепенение и потерял всякую способность защищаться, но никто и не думал его добивать. Треверский ярл в это время переключился на его ближайшего соседа:

«…На и тебе! На-на… Эй, да куда же ты?!» – однако «приятель» только что подрубленного, оказался слишком уж шустрым и догадливым.

Когда Игорь обманным взмахом сначала заставил его прижаться к остальным врагам, лишив маневра, а потом, двумя ударами играючи расколол единственную оставшуюся защиту – небольшой плетеный щит из лозы, – и попытался воспользоваться плодами своей настойчивости, парень мгновенно сообразил, чем это пахнет. Отбросив короткое копье, он с воплем ужаса рванул прочь с тропы, на удивление ловко перескакивая с валуна на валун.

Только на пятом или шесток прыжке очередная опора прокрутилась, и беглец скатился куда-то в местный каменный винегрет. Однако было это далеко за пределами досягаемости даже очень немаленького клинка, и задачу по спасению можно было считать успешной.