Волки

– Да уже почти сорок…

– И такая кожа, – пальцы все гладили и гладили. – Открой секрет, чем мажешь?

– Да ничем. Генетика от родителей…

– Обалдеть!

Стали целоваться. А что тут такого? Татьяна с каждой рюмкой становилась для Пети всё красивее и желаннее. Доехав до Приозёрска, выпили на посошок. За телевизионщиками прибыли редакционные машины. Пишущие и снимающие стали вызывать такси и (непьющее меньшинство) рассаживаться по своим авто, припаркованных у площади Ленина. Очень скоро на площади остался только Ильич в виде памятника и его тень от фонарей. Таксисту Петя дал стольник и не забрал сдачи с 80 рублей – ехать было не далеко. Дома он долго не мог попасть ключом в замок. Распахнув дверь он бросился… нет, не к любимой женщине, а в туалет. Ополоснув лицо после необходимого опустошения мочевого пузыря, он явился к ещё не спавшей глубоко за полночь Весте. Она протянула к нему руки и тут Седых дернуло. Он испугался так сильно, как не испугался тогда, когда увидел волка. Руки Весты превратились в мохнатые лапы… Он импульсивно дернулся всем телом назад. Так ни один прыгун вперёд не сиганёт!

– Ты что?! Ты что?! – заголосила Веста.

– А это что на руках?! – тоже на повышенных тонах заполошил он.

– Да это же мехенди, дурак! Белая горячка что ли?

Да, это руки, это у неё обычные руки. И рисунки витиеватые и стильные. Петя решил про себя две вещи: ничего плохого не говорить про эти педальные мехенди и ни словом не упоминать про волка. Потому что он был в дурке – честно косил от армии в 90-е во время Чеченской войны, как и многие его друзья – и обратно туда, но уже по диагнозу настоящему, он не хотел.

– Клёвая прическа! – примирительно сказал мужчина и привычно потянулся к грудям женщины.

– Никакого секса, ты пил и целовался с какой-то блядью!

Он обнял и поцеловал куда-то в область ухо-горла-носа, а потом и в пупок попытался попасть, ведь чем пупок хуже уха? Он любил плоский животик Весты, её упругие ягодицы, длинные ноги… но разве можно расчленять любимую женщину? Ведь так можно найти душу или не найти или найти что-то другое, короче эта какая-то мрачная диалектика. Петя вдыхал, мял, целовал, лизал и покусывал – никогда не надо слушать, что говорит барышня. Надо делать.

– Курила траву, – безошибочно определил Петя, он лет восемь как бросил и склонял к этому всех курильщиков. – Мехенди!

Они засмеялись и долго хохотали ни о чем и так же ни о чем обнимались и целовались… Седых не знал, что эта ночь по итогам не будет такой фееричной, как она казалась сейчас. Тучи над его головой уже сгустились, скоро грянет гром…

Утром Петя проснулся от недоброго звука журчащей воды. С кислой физиономией он поплёлся в ванную и застал там любимую, красящую волосы. Веста меняла цвет и длину волос довольно часто и бескомпромиссно. Никакого сожаления по поводу прошлого своего образа она никогда не испытывала. Всегда двигалась только вперёд, чего иногда не хватало Седых, который любил посидеть на берегу озера и подождать, не принимая никаких решений при назревающем выборе – авось труп врага проплывет мимо, или дело само собой разрешится. А ещё Веста умная – её не нужно было просить выйти, чтобы любовничек смог облегчиться. А ещё она в меру стервозная, потому пнула коленом аккурат по попе Седых, а ведь можно было аккуратно шлёпнуть ладонью. Исторгнув лишнюю жидкость Петя понял, что сильно обезвожен и метнулся к холодильнику. Ничего не бывает вкуснее, чем минералочка с утра! Жить стало чуток лучше, но ни на йоту не веселей.

– Зачем красишься? – спросил он, оторвавшись от бутыли.

– Сегодня же у тебя концерт!

Не в первый раз рокер забывает о концерте. И не в последний. Вид полуобнаженной прелестницы возымел действие, Петя оставил бутылку, развернул к себе Весту (так Иванушка в сказке всегда разворачивал избушку… впрочем, аллюзия дурацкая) и хорошенько зафиксировал её ягодицы, язык его вторгся в губы, а меняющая цвет своих волос зазноба не осталась в долгу. Что-то западало по ванной, не иначе всякие пузырьки и флакончики, назначения которых Седых никогда не понимал. Вон у него есть бритвенный станок, пенка и гель после бритья, и шампунь и это всё, ну ещё скраб для лица и всё, ну ещё крем для тулова и вот теперь окончательно всё, не считая, конечно, гигиенической помады от мороза (да, и настоящий рокер может пользоваться такой, ведь на Урале зимы суровые и от них губы трескаются, да и вся морда-лица скукоживается)… вот теперь окончательно всё, ведь пемза для обработки мозолей и натоптышей была общая. А у Весты имелось бутыленций сто и все для каких-то косметических целей. А ведь достаточно чуть приспустить полотенце – и мужик ваш со всеми потрохами!

Однако, хотя пятница – и самый лучший день недели – он таки немного рабочий. Посему Петя вышёл из дома, с целью дойти куда-нибудь в центр и выпить кофе, благо они с Вестой и её фотостудией размещались недалеко от местного Арбата, который противоположной стороной упирался в площадь Ленина (равна длине Ленина, умноженной на его ширину). А кофе дома неминуемо снова закончился бы сексом и тогда рабочий день мог похериться окончательно.

– Пётр Николаевич Седых, – голос не спрашивал, он утверждал. Люди с такими внушительными голосами знают вашу подноготную лучше вашей тёщи.

– Так точно, – довольно бодро для ситуации ответил обладатель ФИО, обстановка вокруг располагала к коротким и точным ответам. Чёрная машина, крепыши в штатском, не самое время шутить или отвечать вопросом на вопрос: «А кто спрашивает?»

– Пройдёмте.

Один глагол, а как много он в себя вмещает (особенно для потомков тех, кто пережил Сталина и 1937 год)! Бывает, что всю оставшуюся биографию. Оказавшись в машине между двумя спортивными мужичками в штатском Седых стал припоминать, что было вчера, ведь его жизнь, начиная с позавчера и до рождения не могла привести к подобным последствиям (иначе его попросили бы проехать раньше – чугунная логика). Он мало что помнил, события минувшего дня сливались в какой-то фантасмагорический калейдоскоп. В машине стояла тишина, никакого рока… Петя не спрашивал, куда они едут, ведь и так понятно, что все знают – куда и привезут именно туда. Его также никто не спрашивал ни о чем, ведь и так понятно, что он расскажет всё там, куда его привезут. Оставалось любоваться пейзажем.

Привезли к Управлению ФСБ по автономной области. Петя впервые оказался внутри этого строгого здания сталинских времен постройки, в Третьем рейхе строили похоже. Фээсбэшники обычно не давали пресс-конференций и не отвечали на запросы, точнее просили прислать официальный запрос на фирменном бланке, что для онлайн-новостей равносильно отказу, ведь пока почта России доставит письмо из Приозёрска в Приозёрск и обратно…

Кабинет, стол, полковник. А ведь полковник – это высокое звание для органов безопасности. Над полковником – Путин фотографией на серой стене. Чего же Петя такого натворил?

– Садитесь.

Петя сел.

– Чай будете?

– Если можно.

Принесли чай с лимоном и сахаром в граненом стакане с изящным подстаканником (такие раньше были на железной дороге, а сейчас их там заменили блядскими белыми чашками). Петя раздербанил лимон ложкой, чтобы витамин С попал в стакан.

– Рассказывайте.

– Про что? – Петя выложил лимон ложкой из стакана и положил их на… а куда их можно положить? Под бдительным взглядом полковника он положил их… прямо на стол. Отхлебнул. Вкусный чай!

– Про волков.

Кажется, у кого-то из философов он слышал совет, что на любой вопрос про что-то можно – и это будет правильный ответ в любом случае – заявить, что это что-то существует.

– Волки существуют.

Под уже знакомым бдительным взглядом полковника ФСБ до этого горячий чай в стакане начал замерзать. Но и холодный чай можно пить, что Седых и сделал, некультурно прихлёбывая. Путин нейтрально на всё взирал со стены. Пауза затянулась. Будут бить – подумал Петя. Но его не били, на него вообще не оказывали никакого физического воздействия, его даже отпустили в туалет. Но это позже.

– Вы от себя про волков спрашивали или кто надоумил?

– Сам, по своей глупости. Ну не про миллиардные же кредиты спрашивать, я в этом ничего не понимаю.

– А про волков понимаете?

– На охоту ходил. Звери серьёзные.

Взгляд полковника подталкивал к дальнейшим признаниям.

– Вот я и спросил без задней мысли – не боятся ли наши китайские товарищи здешних волков.

– И всё?

– И всё.

Петя врал, но ведь никого в туалете кроме него и японца не было, и где Япония, а где ФСБ? Но оказалось близко, очень близко. Мир стал плоским, как деревня Гадюкино после сильного ливня.

– А почему тогда глава компании Митсубиси хэви обратился к Правительству Японии, оно прислало запрос нам и ситуация обсуждалась у него, – перст полковника указывал точно вверх, там на стене в принципе должен был висеть портрет Феликса Эдмундовича Дзержинского, но мы – торопыги – уже знаем, что там укрепили портрет Владимира Владимировича Путина.

Седых сглотнул. Никогда его тёмные делишки не достигали такой высоты. Он пошевелил ушами, благо их почти скрывали волосы и это не выглядело неучтиво в создавшихся серьёзнейших обстоятельствах.

– Я тогда уже был несколько не трезв. Да пьяный был, чего там…

– Это может быть признано судом отягчающим обстоятельством.

– Ну, что было, то было. И вот захожу я в туалет… – Петя показал рукой, с какой стороны он зашёл в сортир.