Родина

– Знаем мы этих октябристов. Содрать.

– Ведь это же первые революционеры.

– Оставить… А это что за генерал? (указывая на портрет Николая 1 работы Дау).

– Это?.. Это Дау.

– А, ну Дау так Дау. Пусть висит.

Когда попался в руки алфавитный список собственных имен, встречающихся в сибирских письмах моей бабушки за годы от 1827–го до 1855–го, было произнесено: «Ведь вот сколько имен, а ни у кого из них еще не было обыска…»

У меня было несколько интересных автографов. Для того чтобы как-нибудь обратить внимание Москвы на то, что у меня в Борисоглебске есть все-таки вещи, заслуживающие сбережения, Елена Николаевна отобрала два автографа и, передавая их чекисту, сказала: «Эти два документа исторические, эти документы, один за подписью Бонапарта, – приказ о реквизиции кораблей в Венеции, другой – о реквизиции во Франции телег и лошадей за подписью не более, не менее, как Робеспьера»… Было ли это исполнено, мы не знали. Но через полтора года в Москве кто-то из работавших в архивах говорит мне:

– А у вас в деревне интересный архив был.

– Почему вы думаете?

– Да как же: автограф Робеспьера, Бонапарта…

– Как вы знаете?

– Да Ленин нам препроводил – из вашего архива в Борисоглебске.

Значит, совет был исполнен. Но на судьбу оставшихся вещей это не имело влияния. Через несколько месяцев я узнал, что Борисоглебская чрезвычайка получила от Ленина благодарность за бережное отношение к историческим ценностям. Только и всего… Что я здесь рассказываю, происходило уже после меня. Возвращаюсь к последним дням моего в Борисоглебске пребывания.

5 мая вечером я сидел у моих добрых знакомых и по просьбе хозяйки играл на разбитом ее пианино. Было половина одиннадцатого, и помню, что по просьбе хозяйки же играл я «Aufenthalt» Шуберта. Входит Елена Николаевна и говорит: «Вам надо уезжать». Оказывается, чрезвычайная комиссия приходила в дом; искали меня для расстрела. Любопытный допрос.

– Где бывший князь Волконский?

– Уехал под Москву.

– Когда?

– Первого числа.

– Дайте ответственную расписку, что это правда.

– С удовольствием.

– Ну, все-таки мы дадим знать по уезду о задержании бежавшего бывшего князя Волконского. Кто он такой? Генерал? Военный?

– Нет.

– Царский чиновник?

– Нет.

– Так кто же он?

– Бывший князь Волконский, литератор.

– Литератор? Да? Где же он пишет?

– Где – довольно трудно сказать, а книги вот здесь есть; можете посмотреть.

– Где его комната?

– У него нет комнаты.

– Где он спит?

– В этой комнате.

– Где его кровать?

– У него нет кровати.

– На чем же он спит?

– Вот на этом диване.

– Где его письменный стол?

– У него нет письменного стола.

– Где же его бумаги?

– Что есть, то под этим столом.

– Где его револьвер?

– У него нет револьвера и никогда не было; да и стрелять он не умеет.

– Ну как же! Когда понадобится, отлично подстрелит кого надо… Что в этих сундуках?

– Зимние вещи, подушки, одеяла…

– А где спрятаны пулеметы?

– В доме их никто не имеет и не прятал, но вы можете искать.

– Что вы делали, когда мы пришли?

– Книжку читала.

– Какую?

– Стихи Бодлера.