Солдаты. Кто в армии был, тот в цирке не смеется!

В военкомат группа приехала уже после обеда и еле стояла на ногах. Дежурный офицер, в военно-морской форме, посмотрел на вновь прибивших, выругался матом и приказал идти в актовый зал. Там все призывники, человек пятьдесят, а может больше, стояли по стойке смирно. И так до вечера, после чего всех покормили и опять построили в шеренгу. Кто был местный, тех отпускали домой на ночлег. После восьми и остальным разрешили разойтись. В спальном помещении кровати были в два яруса, но не заправлены. Постельное им так и не выдали, дежурный солдат сослался, что его нет в наличии. Чего говорить о постельном белье, даже матрасов не было. Рухнув на кровать, Николай решил спать в одежде. Кровать провисла под ним, словно гамак.

Проснулся Николай от крика солдата:

– Подъем, салаги!

Все тело Николая болело, он чувствовал, что на теле отпечатались пружины. После умывания и завтрака, всех опять построили в актовом зале. Вдоль строя шныряли солдаты, которые служили в военкомате и выпрашивали вещи призывников. Ссылаясь на то, что их все равно выкинут, мол, никто их назад не отправит, а им пригодятся. В итоге и правда, никому из семей вещи не пришли. Стояли до обеда, потом до вечера. И так все три дня. Николай думал, сойдет с ума, но все оказалось не так плохо. На третий день за его командой приехал покупатель. Их всех обрили налысо, за это ребятам пришлось заплатить по тридцать рублей. После выдали новенькую форму, выдавал ее прапор. Очень прикольный мужик, все шутил и подкалывал команду.

Все мыльно-рыльные принадлежности засунули в вещмешки, туда же и отправились новенькие портянки. А на ногах оставили носки, в команде портянки наматывать все равно никто не умел. Решили, что в войсках научат. Вечером их команду и еще две отправили на поезд.

Прибыв в Питер, спустились в метро, на эскалаторе Николай катался в первые, там всю Верхнегорскую команду было трудно удержать в узде. Когда поднимались на эскалаторе, то увидели группу негров, человек пять. Все ребята хором закричали и стали показывать на них пальцами:

– Смотри, негры!

Лейтенант, наверное, тогда чуть со стыда не сгорел. Он что-то горланил, но новобранцам было наплевать! Деревня вышла в город! Чтобы усадить всех в вагон поезда, он поделил команду на две группы, одну повел прапор, а вторую сам лейтенант. Перед этим раз триста объявил название станции на которой следовало выйти. Но в итоге все равно трех бойцов лейтенант потерял. Их потом прапор ездил, искал.

В поселок прибыли рано утром. Весь взвод был похож на толпу китайских пчеловодов: глаза узкие, лица грустные и опухшие. Каждый из ребят время от времени почесывал голову, она сильно чесалась с непривычки из-за отсутствия волос. На станции встретил офицер и приказал грузиться в кузов ЗИЛа. Дорога была сельская, от этого ребята скакали по всему кузову. Хорошо, что ехать пришлось сорок минут.

Часть была в плохом состоянии, словно здесь все еще были девяностые, когда денег на армию практически не выделяли. В части не было ничего примечательного, здесь царили хаос и разруха. У Николая всплыла мысль: «Только бы не оставили здесь служить!». Когда их вели, то из казарм им в след кричали еще вчерашние слоны и черпаки:

– Вешайтесь, духи!

– О мясо молодое ведут!

– Лафа для вас закончилась!

– Рады приветствовать вас в аду!

От таких криков становилось не по себе, а офицер и солдаты, что вели группу, только улыбались. Когда их заводили в здание, то Николай успел прочитать вывеску «Распределительный пункт военно-воздушных сил ленинградского военного округа». «Как хорошо, что это еще не моя часть», – всплыла мысль у Николая.

Дальше было еще хуже. Эта группа была не первая, кто заехал в казарму. Там было около тридцати осетинцев. Они говорили на своем языке, тыкали в ребят пальцами и смеялись. В столовой было вообще дико: тарелок и ложек не хватало, поэтому давали, вначале первое, закончил кушать – унес тарелку, потом получил второе, иногда приходилось ждать по пять и более минут. После приема пищи все обязательно шли в курилку, куришь, не куришь – не важно. Сходить обязан. Потом все в казарму. В ожидании покупателей, призывников эксплуатировали на уборке территории. Это была единственная возможность выйти на свежий воздух.

Однажды, когда всех повели на уборку территории, осетины встали вдоль коридора с обеих сторон и начали толкать ребят друг к другу. Один пацан не стерпел и ударил осетина, так завязалась драка. Разнимали дерущихся два взвода солдат. Шутка ли? Драка, в которой участвует около сотни молодых пацанов. Даже одному офицеру прилетело. На следующий день приехал покупатель. И всех по одному стали водить к нему. Покупатель задавал вопросы о занятии на гражданке: кем работал, какие спортивные достижения имелись и о прочем. Вскоре было вынесено решение покупателя, он брал с собой десять осетин и одного паренька из группы Николая, от услышанного вердикта тот рухнул в обморок. Что потом стало с парнем, неизвестно, но явно первое время ему было тяжело.

А через три дня и по душу Николая приехал покупатель, подняли в три часа утра и отправили на электричке до Луги, а после пересели на поезд. На станции между пересадками призывники видели дембелей, они в расшитых формах, со значками и аксельбантами садились в вагон. Счастливые и веселые, возмужавшие, отдавшие долг родине! «А мы еще только ехали в часть. Через год и нас будут точно также провожать наши товарищи» – мечтал Николай. Круговорот событий. Тогда еще он не знал, что уготовано ему пережить! Но давайте все по очереди.

Уже поздно вечером группу высадили на перроне, рядом не было никаких зданий и дорог. Лишь одна тропка уводила в лес, куда и повел молоденький лейтенант. Шли около часа, за это время немало шутили:

– Будем служить в лесу!

– Ага, отряд особого назначения – партизаны!

– Я бы не отказался!

– От чего? От службы в отряде ночные тетерева?

Вскоре вышли на дорогу, которая вела к КПП, где группу встретил сержант. Миновав КПП, ребята очутились в небольшом военном городке. Не высокие здания в два этажа, одна дорога. Блудиться негде. Возле первой казармы группу встретил военный, в бушлате с погонами капитана, точнее с одним погоном, второй был оторван. Он проводил в одноэтажную казарму:

– Чувствуйте себя как дома. Меня зовут товарищ прапорщик Горин. Прошу любить и жаловать! Как говорить тээнтэ, почувствуйте нашу любовь!

Казарма была разбита на кубрики, в каждом из них жило по десять человек. Николай попал в первый кубрик, там уже были поселены четыре дагестанца. «Мне везет на черножопых», – подумал Николай. Все они спали на первых ярусах, а вновь прибившим достались вторые ярусы.

Подъем был, как положено в шесть утра, после зарядка, умывание, заправка постелей, утренний осмотр и, конечно же, завтрак. Зарядка далась нелегко: вначале был кросс на три километра, потом подтягивание, отжимание и гусиный шаг, куда без него. Николай думал, что легкие выплюнет еще на первом километре, но ничего добежал. После завтрака начались занятия. Сержанты учили, как правильно пришивать подворотничок к воротничку, мотать портянки – носки заставили выбросить. Хотя после марш-броска в кирзовых сапогах они стали дыроватые. Тут и без этого по ним плакало мусорное ведро. Каждая следующая утренняя пробежка давалась все легче и легче. Николай даже уже привык к зарядке, ему нравилось бегать!

Еще поведали, что такое утренний осмотр. На нем проверяются принадлежности, которые должны присутствовать в кармане и ничего лишнего, осмотр подворотничка, бляхи и внешний вид солдата – должен быть побрит и опрятно одет.

В первый день тоже был произведен утренний осмотр, у всех, кроме дагестанцев, были свои минусы. Все были не подшиты, кто-то не брит, кто начал сдирать краску со своей бляхи.

– Вообщем, духи, смотрите, – обратился к строю сержант Иванов. – Либо вы теперь все чистите свои бляхи от краски, либо пусть они красят, – сержант показал пальцем на троих ребят.

Решение было принято в течение пяти минут – очистить свои бляхи от краски. Как почистить бляхи, ребятам показали сержанты. Легонечко водишь кончиком иголки по бляхе. Потом берешь пасту гои и тряпочку – полируешь уже очищенную бляху до блеска. На это занятие у Николая ушло пять дней. Паста гои была как на вес золота, очередь стояла большая, вот и бегаешь в свободное время ищешь пасту и чистишь бляху.

Дагестанцы были нормальными ребятами, их вообще было не слышно не видно. В кубриках прибирались только славянской внешности, дагестанцы сослались, что прибираться запрещено Кораном. Уже после трех недель ребята узнали, что в этой части дагестанцы на особом положении. Их даже не трогали офицеры и сержанты.

Мага и Шамиль были мастерами спорта по греко-римской борьбе. Остальные два – Юсуп и Барат – обычные парни, спортивного телосложения, но не выделывались и не показывали свою силу.

Мобильные телефоны у всех забрали и давали их только в воскресенье на два часа. Каждую субботу в семь часов собирали в ленинской комнате и заставляли писать письма родителям. Только зачем, никто так и не понял, ведь сейчас у всех были мобильные телефоны, но приходилось это делать.

Каждое воскресенье к десяти утра новобранцев водили в «Дом офицеров» для просмотра фильма, каждый раз были новинки, которые рекламировали по телевизору, пусть они не всегда хорошего качестве, но ребятам нравилось. Воскресенье был самый лучший день в армии! Ну, еще и суббота, но только после обеда.

На счет столовой в этой части: кормили в ней хорошо, тарелок и всего прочего хватало, пища была на высоком уровне. Правда, хлеб пекли сами – он был не допеченный, если кусок кинуть в стенку, то он обязательно прилипнет. Именно после его поедания, Николай узнал, что такое изжога. В отличие от Саблина, здесь не надо стоять в очереди в маленькое окошечко за тарелкой супа, а просто берешь поднос и подходишь к раздаче, и тебе все дают повара. Конечно, не «шведский стол» выбора еды не было, это сейчас во многие части его вводят, но были рады и тому, что давали. Обеденные столики были не большие, на четырех человек. В общем, в части обслуживали на высшем уровне. Может, потому что часть была гвардейская?

Каждый четверг, взвод водили в баню, которая находилась в подвале санчасти. Перед помывкой, их осматривала молоденькая медсестра. Девчонке было лет двадцать пять, может двадцать шесть, но она без всякого смущения осматривала голые тела, на наличие болячек. Новобранцы же ее все стеснялись, ведь в помещение было холодно и их стручки, по естественным причинам, пытались спрятаться внутрь. Они выглядели маленькими и сморщенными. В самом банном помещении пол был ледяным, удивительно, что еще вода не замерзала на нем. На всю помывку роте отводилось всего пятнадцать минут.

– Вам, салаги, выпало служить всего лишь год! Вы суки, должны понять все тяжести и лишения службы за короткий срок! Значит, и время помывки вам тоже сокращаем! – орал прапор Горин.

Курящим было сложнее, курить разрешалось только после завтрака, обеда и ужина. В остальное же время терпи. Сержанты курили, когда хотели, а вот остальным не разрешалось. И с сигаретами тоже проблемы, пока взвод не примет присягу, никому не разрешалось ходить в чепок. Хочешь сигарет? Плати сержанту полтинник, и он тебе сходит и купит сигарет. А если не хочешь платить – кури бамбук! В туалет разрешалось ходить только когда соберется десять человек. На вопрос:

– А как быть?

– Своему товарищу в карман сходи! Если терпеть уже не можешь! – кричал прапор.

Горин кричал всегда. Никто и никогда не слышал его нормального голоса. Только крик. Не раз он на службу закатывался пьяный и наливал сержантам. Они тихо сидели в своем кубрике, тогда-то новобранцам и разрешалось свободно сходить покурить или посетить туалет. Много ли солдату нужно? Как-то один раз сержант Иванов увидел на шее Николая серебряную цепочку с иконкой.

После утренней зарядки подкараулил Николая и прижал его к стенке за казармой:

– Снимай! – крикнул сержант, дыша своим перегаром новобранца в лицо.

– Нет, – чуть слышно ответил последний.

– Ты, сука, офигел? Цепочки носить в армии запрещено!

– У других тоже ведь есть, – вновь прошептал новобранец.

После этих слов Николай получил в живот и согнулся пополам. Потом последовало пару ударов по корпусу. На глухой крик, из кубрика выглянул младший сержант Матназаров и увел Иванова в кубрик. Горин часто шутил, называя Матназарова – человеком с ругательной фамилией. Так в армии Николай первый раз получил пилюлей, после них отправился спать. Утром к нему подошел Иванов и попытался извинить за вчерашний инцидент. Только выдал все так, словно это Николай был во всем виноват.

За три дня до присяги взвод усердно гоняли на плацу, даже следил за их занятиями замполит части. Маршировать у всех получалось нормально, но когда майор увидел, как новобранцы выходят из строя, просто впал в ужас. И велел продемонстрировать Матназарову, как правильно это делается. Тот покорно исполнил приказ. У майора глаза на лоб полезли от увиденного:

– Сержант, ты сам не умеешь! Как ты можешь учить чему-то молодых бойцов? Какой мудак тебя сюда направил? Они там совсем, что ли охренели? – разорялся офицер. И весь следующий час уже учил сержанта выходу из строя.