Оценить:
 Рейтинг: 0

За фасадом сталинской конституции. Советский парламент от Калинина до Громыко

<< 1 2 3 >>
На страницу:
2 из 3
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Поезд «Октябрьская революция» начал свои поездки 29 апреля 1919 г., т. е. вскоре после избрания М. И. Калинина на высший советский пост. Деятельность как поезда, так и его руководителя вызывала откровенное раздражение заведующего Отделом агитационно-инструкторских поездов и пароходов ВЦИК, которого назначил Я. М. Свердлов и который явно привык по этой причине к планомерной, целенаправленной работе. В своей статье «Возникновение, аппарат и работа агитпар[т] поездов ВЦИК» Я. И. Буров прямо заявил: поезд «Октябрьская революция» сделал «самое большое количество рейсов (12). Однако необходимо указать, что как само количество рейсов, так и характер работы этого поезда совершенно отличается от поездок всех других агитпар[т] поездов. Во главе поезда все время ездил председатель ВЦИК т. Калинин. Перед поездками не велось никаких подготовительных работ с политработниками. Последние собирались за несколько дней до отправки посредством телефонограммы т. Калинина в наркоматы. Продолжительность рейсов этого поезда обычно сводилась в среднем к трем неделям со средней затратой времени на стоянках по 10–12 часов, в то время как все другие агитационно-инструкторские поезда (и пароходы “Красная звезда”) тратили на поездку до трех месяцев, а на стоянку – двое суток (о такой организации работы поезда Калинина могли только мечтать товарищи главы Советского государства по Президиуму ВЦИК. – С.В.). Характер работы поезда “Октябрьская революция” также коренным образом отличается от работы всех остальных поездов (и парохода) организации. В то время как все агитпар[т] поезда ведут более или менее глубокую инструкторскую работу, поездки поезда “Октябрьская революция” сводятся в общем к политической демонстрации и поверхностному инструктированию»[60] (#litres_trial_promo).

Много позднее (1945) старый большевик Н. И. Подвойский написал в статье «Президент советского народа»: «В разгар Гражданской войны, после избрания на пост Председателя ВЦИК Михаил Иванович организовал большой агитпоезд “Октябрьская революция”. В этот поезд он собрал работников разных специальностей. Поезд захватывал оружие, литературу, имел вагон для собраний, мощную киноустановку, типографию. В этом поезде Михаил Иванович объездил все фронты Гражданской войны. И для красноармейцев, и для рабочих, и для крестьян приезд Михаила Ивановича был большим праздником. Я встречал Михаила Ивановича на фронте. Его поезд останавливался обычно недалеко от передовой линии. Сам Калинин на автомобиле, на лошадях или пешком добирался до переднего края. Он узнавал условия, в которых проходила Гражданская война, боевой труд красноармейцев. Много и задушевно беседовал с ними. Выступал на митингах. Тут же помогал, чем мог. В то время, как Михаил Иванович был на переднем крае фронта, приехавшие с ним товарищи организовывали в прифронтовой полосе, только что освобожденной от белогвардейцев, советскую власть. Во все стороны разъезжались агитаторы, пропагандисты, хозяйственники (это у Подвойского называлось «организацией советской власти». – С.В.). Устраивали собрания, кинокартины, плакаты, листовки, газеты. Рассказывали народу, как велика забота советской власти о народном хозяйстве и как удовлетворяются народные нужды»[61] (#litres_trial_promo). Данный рассказ не обошелся без традиционного рефрена: «Во время таких поездок Михаил Иванович приобретал большое количество личных друзей и друзей большевистской партии и советской власти. После каждой такой поездки в Кремль к тт. Ленину, Сталину (напомним, что статья 1945 года. – С.В.), Калинину десятками прибывали делегации и отдельные ходоки (вот уж в самом прямом смысле “счастье привалило”. – С.В.) и устанавливали непосредственную связь народа самых глухих мест с партией и советским правительством. Тов. Калинин из своих поездок привозил к т. Ленину (далее Подвойский вычеркнул “и Сталину”, как видно, его всероссийский староста старался не беспокоить понапрасну. – С.В.) не только сообщения о боевых успехах Красной армии, но и рассказывал о том, какие недостатки он наблюдал на местах, что [и] где следует сделать, как помочь поднять дело в одном и другом месте. Замечания и наблюдения т. Калинина становились основой для декретов и постановлений ВЦИК и Совнаркома»[62] (#litres_trial_promo). Несмотря на то что последнее предложение в цитате относится к фантастике, причем никак не научной, нельзя сказать, что Н. И. Подвойский покривил душой в своем рассказе. Заметим также, что моду формировать поезда как специализированные аппараты видных деятелей РКП(б) ввел Л. Д. Троцкий, организовавший в 1918 г., как мы уже указали, поезд председателя Высшего военного совета (позднее – Революционного военного совета Республики) и лично состоявший в ячейке членов и кандидатов РКП поезда предреввоенсовета 3-го участка Городского района Москвы (по состоянию на 19 сентября 1921 г., в ячейке насчитывалось 100 членов)[63] (#litres_trial_promo). По его примеру были организованы поезда М. И. Калинина, свояка Подвойского, председателя Особого отдела ВЧК М. И. Кедрова и самого Н. И. Подвойского, в 1918–1919 гг. председателя Высшей военной инспекции.

М. И. Калинин рассказал на заседании ВЦИК 23 октября 1919 г.: «Я ездил, товарищи, в специально устроенном поезде ВЦИК – поезде “Октябрьская революция”. Этот поезд с внешней стороны резко бросается в глаза своими рисунками, и когда в первый момент [я] подходил к нему, то, по совести говоря, мне немножко было страшно, т. к. этот поезд слишком уж своими разрисованными картинами бросается в глаза. И я думал, что представителям власти, может быть, не совсем пристойно ездить в таких поездах. Но когда я сделал одну поездку по Российской Советской Республике, то такой конфуз совершенно вытряхнулся из моей головы и я понял, что такой поезд действует наилучшим образом на массы. Всюду, где мы останавливались, он производил огромное впечатление и привлекал громадное количество населения. Население обходило его кругом, разбирало картины, спорило между собой (как грамотные, так и неграмотные), что из себя представляет данный рисунок. Мы слышали постоянные споры у того или другого вагона. Одним словом, эти поезда сразу сблизили с нами местное население»[64] (#litres_trial_promo).

В воспоминаниях и.о. редактора поездной газеты «К Победе» поезда «Октябрьская революция» о деятельности поезда в 1919–1921 гг. констатировалось: «На фоне общей транспортной разрухи поезд Председателя ВЦИК является чуть ли не единственным светлым пятном, показывая пример благоустроенности. Таких поездов, если не считать поезда Троцкого и еще двух-трех агитационных, о которых т. Серафимович, видимо, не учитывая всей важности наглядной агитации, писал в “Правде” как о ненужных “мертвяках”, обременяющих транспорт и пожирающих массу средств и топлива, таких поездов, повторяю, в Республике не было.

Свыше 15 вагонов, расписанных агитационными лозунгами, были освещены электричеством, соединены общим проходом и телефоном. В одном из поездов помещалась типография поездной газеты “К ПОБЕДЕ” (в поезде Троцкого действовала газета “В пути”. – С.В.).

Отдельные вагоны предназначались для кинематографа, книжного магазина, столовой и электрической станции. Антенна радиоприемной станции тянулась по крыше во всю длину поезда. Поезд всегда имел свежую информацию. Будучи человеком беспартийным, я предполагал, что на этом поезде работают исключительно коммунисты. В действительности же из всего служебного персонала, в количестве свыше ста человек (включая красноармейцев. – С.В.), партийных было не более 15–20 %. Остальная беспартийная масса работала добросовестно (в данном случае едва ли имелось в виду, что коммунисты поезда работали бессовестно. – С.В.)»[65] (#litres_trial_promo).

В составе поезда был технический персонал, обслуживавший поезд, уборщицы, канцелярский штат, машинистки, стенографистки, наборщицы, печатники, радиотелеграфисты, инструкторы и агитаторы[66] (#litres_trial_promo). Вопреки элементарной логике, состав инструкторов и агитаторов «…часто менялся. Неизменным сотрудником поезда был, кажется, только один представитель ВЧК т. Скрамэ – замечательно тактичный коммунист, тонко разбирающийся в самых запутанных делах, проникновенный и совершенно беспристрастный. Он не делал различия между партийными и беспартийными. И если находил вину, то пощады не давал, не считаясь ни с положением, ни с партийным стажем виновного. Я помню его решительную резолюцию на прошении, поданном М. И. Калинину от 33 партийных работников, осужденных за взятки, пьянство и проч. должностные преступления (интересное свидетельство морального уровня членов партии после 1917 года. – С.В.). Эти 33 работника были приговорены к наказанию и отбывали его на ремонте ж.-д. пути (каторжане! – С.В.). Они считали, что “работали в заключении не по своей специальности” и ходатайствовали перед М. И. Калининым о переводе их на свои прежние места, “где они могли бы принести больше пользы Советской России”. “Отклонить”, – так гласила резолюция (как тут не вспомнить чудный фильм “Ищите женщину”: «Вспомнила. Он сказал… “Спасибо”». – С.В.). В этом лаконизме сказывалась вся прямолинейность натуры т. Скрамэ»[67] (#litres_trial_promo). В «Протоколе № 1 заседания инструкторов и агитаторов при поезде “Октябрьская революция” от 19/XII [19] 19 г.» собравшиеся на заседание политком поезда И. Т. Барулин (председатель), представители Наркомтруда и Наркомсобеса Шер, Наркомздрава Н. А. Ролофс, газет «Роста» и «Беднота» Грандов, Наркомпути, Главполитпути и Оскома Некрасов[2 - Некрасов получил мандат с весьма нестандартным текстом: «Представителю Народного комиссариата путей сообщения поезда “Октябрьская революция” т. Некрасову Особый комитет Совета обороны по проведению военного положения на железных дорогах представляет право созывать Совещания представителей Управления дорог с представителями Т[ранспортного] о[тдела] ВЧК, как то: председателей РТЧК и УТЧК. Также т. Некрасову поручается согласовывать работу ТЧК с представителями Управления дорог. Все трения между вышеуказанными организациями разрешать Совещаниями, созванными т. Некрасовым, руководствоваться всеми распоряжениями Центра. В каждом отдельном случае, если явится необходимость, т. Некрасову предоставляется право вызывать на вышеуказанные Совещания представителей профессиональных организаций. В каждом отдельном случае несогласованности действий и недоговоренности, т. Некрасову предоставляется право сноситься по телеграфу с Особым комитетом Совета обороны по проведении военного положения на железных дорогах. Вменяю в обязанность всем ж.-д. властям РТЧК и УТЧК оказывать законное содействие т. Некрасову. За неоказание содействия в каждом отдельном случае вышеуказанному товарищу виновные будут привлекаться к законной ответственности.Председатель Особого Совета Обороны по проведению военного положения на железных дорогах (подпись)Заведующий Транспортным отделом ВЧК (подпись)Секретарь [А.С.] Заславская.С подлинным верно: Лепешинская» (РГАСПИ. Ф. 78. Оп. 6. Д. 51. Л. 90).], Казачьего отдела ВЦИК М. П. Мошкаров и Наркомюста К. К. Краснушкин, представители Информационного бюро Мицкевич, Зыкова и Песина, секретарствовавшая Л. Некрасова, а в конце заседания и Председатель ВЦИК «по предложению Представителя (мы сохранили прописную букву. – С.В.) ВЧК т. Скрамэ постановили: обо всех вскрывшихся случаях преступлений ставить в известность Представителя ВЧК»[68] (#litres_trial_promo).

Помимо чекистского обеспечения высокого политико-морального состояния поезда автор книги поведал нечто ценное и о «переменном составе» поезда:

«Инструкторами ездили тт. Некрасов, Соколов, Крамэ, Краснушкин-Лунин, Макаров, Чекунов, Соколов (видимо, Соколовых было двое. – С.В.), Фуфаев, [член Казачьего отдела ВЦИК М.П.] Мошкаров, Таратута, Баранский, Говоров, Орлеанский, [Н.А.] Ролофс, Хитров, [А.Н.] Бобров, Гуров, Рубинштейн и др. Почти все они были к тому же недурными ораторами. Доктор Н. А. Рофолс, хотя и беспартийный, был командирован Наркомздравом. Мягкий, спокойный, уравновешенный человек, [он] был незаменимейшим сотрудником, работая не за страх, а за совесть. П. Я. Гуров – представитель Наркомзема – ныне красный профессор, бывший присяжный поверенный, проявлял завидную энергию, работая по разбору земельных вопросов, и кроме того выступал как агитатор, пользуясь благоприобретенным красноречием адвоката. Таратута был представителем ВСНХ, являясь в то же время партийным идеологом и развивая коммунистические идеи на местных партийных заседаниях.

Из поездных агитаторов остались в памяти только две ярких фигуры – Мошкарова и Сокирко.

Представитель Казачьего отдела ВЦИК казак Мошкаров – молодой, пылкий оратор, речь которого звенела, как сталь его остро отточенной шашки. Он носил широкие шаровары с красными казачьими лампасами и высокую лохматую папаху.

Украинский дед Сокирко […] был могутным коренастым стариком, с длинными седыми усами, опускавшимися на грудь. Плотный, крепкий, обомшелый, как столетний дуб. У него были хрипловатый голос, простодушный юмор, что очень импонировало толпам непритязательных слушателей (целевая аудитория всероссийского старосты со товарищи. – С.В.). Как агитатор, дед Сокирко умел подходить к своей аудитории великолепно. Он был иногда груб с нею, но это лишь поднимало его авторитет (редкое качество, в наивысшей степени присущее Михаилу Ивановичу Калинину. – С.В.)»[69] (#litres_trial_promo).

Дед Сокирко, как и М. И. Калинин, умел зрить в корень, в результате чего две равно заряженные частицы поезда, как и положено по законам математики, взаимно отталкивались:

«– Мы – коммунисты, – говорил однажды дед Сокирко, – делали ставку на бедняка. Это было правильно. Потом взяли курс на середняка – тоже верно. Скоро поклонимся кулаку, и тогда все будет в порядке (к счастью для деда Сокирко, до времени разгрома Правой опасности он не дожил. – С.В.).

На эту тему у деда Сокирко происходили большие споры с Михаилом Ивановичем.

Как тип, дед Сокирко мне нравился. Нравилась его цельность, зоркость взгляда, изрядное количество практической, я бы сказал – мужицкой, смекалки. Его неисчерпаемый юмор был заразителен.

– Наши агитаторы, кажу, балакать с простым чоловиком не умеют. С ними нужно говорить просто, безо всяких выкрутасов. Бить его, подлеца (так в документе. – С.В.), надо примерами из его жизни. Вот Калиныч это умеет делать.

И дид сам лично, действительно, всегда прибегал с таким примерам»[70] (#litres_trial_promo).

Работа в поезде Калинина давала в годы Гражданской войны гарантированный кусок хлеба: «Сотрудникам полагалось по фунту хлеба в день, давался обед и ужин, постоянно можно было получить кипяток.

Спали все в тепле и чистоте, полагалось чистое постельное белье. Очень часто можно было пользоваться горячим и холодным душами. Кроме всего этого во время экскурсий по России (интересное определение для командировок Калинина и его поезда. – С.В.), особенно по хлебным местам, можно было кое-что закупить для себя. […] Представитель ВЧК т. Скрамэ энергично боролся с этим злом, сажал иногда виновных в “гараж”, но в результате борьба эта ни к чему не приводила. В конце концов было даже полуофициально разрешено “закупать, но не много. И только для себя, отнюдь не для продажи”. Так, конечно, и делалось.

Люди знали, что, путешествуя (еще одно слово-характеристика. – С.В.) с поездом “Октябрьская революция”, они рисковали жизнью, но ведь условия того времени не оставляли иного выхода. Риск уравновешивался перспективой получить по приезде продовольственный паек и, кроме того, возможность закупить что-либо в дороге. Москва голодала, и не каждый был в состоянии переброситься в какой-нибудь “Ташкент – город хлебный”. И еще знали люди, что если они останутся живы, то во всяком случае будут сыты. А это была главная забота того времени»[71] (#litres_trial_promo).

Видимо, не случайно Л. Д. Троцкий вспомнил именно М. И. Калинина 6 января 1920 г. в своем докладе на заседании Московского комитета РКП(б) «Основные задачи и трудности хозяйственного строительства»: «То положение, [при котором] 80 % человеческой энергии [уходит] на приобретение жратвы, необходимо радикально изменить. Не исключено, что мы должны будем перейти к общественному питанию, т. е. все решительно имеющиеся у нас на учете советские работники, от Председателя [В] ЦИК до самого молодого рабочего, должны будут принудительно питаться в общественных столовых при заводах и учреждениях (нет бы товарищ Троцкого предложил усадить питаться вместе со своими охранниками – курсантами Школы им. ВЦИК – вождя мировой революции. – С.В.). Это будет не только мерой экономии индивидуальных условий, из которых 80 % тратится на добывание пайка, но будет также величайшей школой трудового общественного воспитания. Нужно ввести нравы, близкие к спартанским, вытекающие из всей нашей обстановки»[72] (#litres_trial_promo). Нравы, «близкие к спартанским», были в наименьшей степени присущи М. И. Калинину и, главное, самому Л. Д. Троцкому. В. И. Ленин был в своих запросах значительно скромнее. Л. Б. Каменеву в этом плане изрядно подмочила репутацию его первая супруга – сестра Л. Д. Троцкого. А единственным настоящим спартанцем среди вождей этого периода можно признать И. В. Сталина.

Впрочем, однозначно говорить о том, что работа в поезде М. И. Калинина стала советской синекурой, никак нельзя: «Всюду, где грозила опасность, где требовалось ободрение или веское слово центра, где наблюдались перебои в советской работе, появлялся расписной поезд с хлопотливо-хозяйственной (так в документе. – С.В.) фигурой “красного старосты”.

Он вливал бодрость в атмосферу усталости, поддерживал веру в конечную победу рабоче-крестьянской власти.

Судьба была всегда благосклонна к поезду “Октябрьская революция”, а также и к Председателю ВЦИК.

Над поездом кружились иногда аэропланы белых. Неподалеку от него разрывались бомбы. Приходилось проскальзывать по ветхим, полуразрушенным или наскоро отремонтированным мостам. Случалось, разрывался пополам состав поезда, причем одна половина с паровозом продолжала двигаться дальше, а другая катилась вниз назад под уклон, развивая бешеную скорость. Казалось, катастрофа была неизбежной. Но бдительность сотрудников всегда предотвращала несчастье. […]

На врангелевском фронте Михаил Иванович вблизи окопов беседовал с красноармейцами. Когда [он] их отпустил и остался в поле один, над головою появились вражеские аэропланы, видимо, с определенной целью осыпать наше расположение бомбами. Кругом никого и ничего. Лишь невдалеке стояла разбитая телега.

– Хотел я спрятаться под эту телегу – рассказывал Михаил Иванович – да подумал: неловко… Заложил руки в карманы и так простоял до тех пор, пока не скрылись аэропланы.

После слышал, [как] говорили между собой красноармейцы:

– Молодец, наш староста. Стоял под бомбами, как герой.

“Вот так «герой», – смеялся над собою Михаил Иванович в присутствии нескольких сотрудников, – под телегу хотел спрятаться. Можно сказать, недурной сюжет для карикатуры: Председатель ВЦИК спасается от аэропланов…”»[73] (#litres_trial_promo). Как тут не вспомнить фрагмент из воспоминаний второго красного главнокомандующего войсками Восточного фронта (позднее – первого Главнокомандующего всеми вооруженными силами Республики) И. И. Вацетиса: в конце августа 1918 г. «…Я. М. Свердлов от имени правительства (вероятно, все же парламента. – С.В.) [по] благодарил меня за проявленный мною личный пример по обороне Казани[3 - 6 августа 1918 г., как вспоминал в 1921 г. И. И. Вацетис, «я с горстью людей оборонялся до последней крайности в штабном помещении, которое я покинул, когда нижний этаж был в руках чехословаков, и в последнюю минуту лично повел кучку храбрецов на штурм Казанского Кремля, захваченного белыми» (См.: РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 940. Л. 1–6).]. Обращаясь к бывшим в вагоне, он сказал: “Да, это красивый случай. Сам Главнокомандующий на баррикадах ведет уличный бой! Надо добиться того, чтобы все так поступали…”»[74] (#litres_trial_promo)

В воспоминаниях и.о. редактора газеты «К Победе» поезда «Октябрьская революция» описана и стандартная жизнь в командировке М. И. Калинина: «Прибыв в какой-либо город, [он] сейчас же принимал выстроившийся на перроне парад. Выслушивал доклады местных работников. Затем ехал в исполком, выступал на всевозможных заседаниях, митингах, отвечал на поданные записки, запросто беседовал с крестьянами и рабочими, наведывался в разные учреждения, больницы, санатории, госпитали, тюрьмы, нередко освобождая арестованных. Возвратившись в поезд, обедал в общей столовой, принимая посетителей, заявления, просьбы, жалобы. И так до глубокой ночи ежедневно. При такой напряженной работе никогда нельзя было его увидеть очень усталым или недоступным. С крестьянами, красноармейцами, рабочими, беженцами, ранеными, дезертирами и даже с бандитами Всероссийский староста всегда находил ясный и понятный язык, всегда точно и толково формулировал, за что бьется советская власть, чего она хочет, чего добивается»[75] (#litres_trial_promo).

Автор воспоминаний рассказал о М. И. Калинине: «До работы в поезде мне ни разу не приходилось видеть Михаила Ивановича. Я представлял его суровым большевиком с наганом у пояса. С такими именно коммунистами сталкивался я в провинции. Причем у многих суровость была обратно пропорциональна пониманию дела, апломб граничил с тупостью, упоение властью доходило до чрезмерного бахвальства (как есть новая генерация столоначальников, если припомнить известное высказывание Николая I о том, кто правит Россией. – С.В.). Ничего подобного не замечалось в Михаиле Ивановиче Калинине. Передо мною находился обыкновенный, добродушный крестьянин в очках: невысокого роста, в блузке, с небольшой бородкой, в которой пробивались серебряные нити седины. Говорил он ровно, спокойно, безо всякого начальнического тона, ничем не выказывая своего превосходства над окружающими. Добродушно улыбаясь, [он] свертывал папироску-самокрутку. Как Председатель ВЦИК он мог бы курить хорошие папиросы, нередко добродушно подтрунивал над кем-либо или отпускал какой-нибудь каламбур. Простота и доступность – присущие свойства натуры Михаила Ивановича. Эти свойства остались у него до сих пор, несмотря на многолетнее пребывание у власти. А ведь известно, что власть портит и развращает раболепностью (раболепием. – С.В.) окружающих. Но, видимо (какая чудесная оговорка. – С.В.), это зло не коснулось крестьянской натуры Калинина. Он остается таким же, каким был раньше»[76] (#litres_trial_promo).

В своей агитации М. И. Калинину случалось ссылаться на примеры из практики собственной семьи:

«Из толпы выдвигается пожилой крестьянин.

– Вот вы, т. Калинин, все за рабочих стоите, а нас, крестьян, совсем забыли. А чем рабочие лучше нас? Они лодыри. Зажигалки делают. Нас совсем обобрали.

– Эх, вы – качает головой ПредВЦИКа. – Обобрали… У меня тоже в деревне корову реквизировали. Хорошая была корова, дойная. Мать моя плакала, большевиков ругала (! – С.В.). А почему? Потому, что не понимала, как не понимаете вы, что это сделано из крайней необходимости. Я это понимаю. Да и вы поймете впоследствии. Вот вы кричите, что с утра до ночи, как черви, в земле роетесь. Я знаю: ваша работа – нелегкая работа. Но зато после нее вы одного хлеба снимаете фунта четыре и, если ляжете спать, то спите как убитые. При этом всегда на чистом воздухе. А рабочие живут в отравленной атмосфере. Имеются производства настолько вредные, что человек едва доживает до 40 лет, получает чахотку или слепнет… […] Вот вы негодуете, что Советская власть вам по восьми вершков на рыло мануфактуры выдает. Мало конечно, но ведь Советская власть не может мануфактуру брать с луны. Ее надо сработать. А чтобы сработать, надо кормить рабочего… Вы говорите, что сами будете делать ткани. Допускаю. А гвозди вы сделаете сами? А железо добудете? А стекло сумеете приготовить?

Так мало-помалу приводил в сознание темную народную массу т. Калинин»[77] (#litres_trial_promo).

И еще один пассаж, который автор книги впервые услышал от д.и.н. А. Н. Пономарева: «Однажды т. Калинину был задан такой вопрос:

– Кто нужнее для России: пролетариат или крестьянство?

И он ответил на вопрос вопросом же:

– Какая нога для человека важнее: правая или левая?»[78] (#litres_trial_promo)

Из воспоминаний и.о. редактора поездной газеты «К Победе» выясняется, что все-таки имело место некоторое сходство третьего руководителя Советского государства со вторым: «Приходилось удивляться той колоссальной энергии, которая заключалась в небольшой тщедушной фигуре Председателя ВЦИК»[79] (#litres_trial_promo). Практически теми же словами выражали свое удивление соотношению представительности и внутренней энергетики все знавшие Я. М. Свердлова.

В отличие от обычных сусальных воспоминаний о третьем руководителе государства Советов в этих, так и оставшихся неопубликованных (притом, что мы имеем дело с гранками!), есть все-таки описание одного (не единственного ли?) случая в истории, когда М. И. Калинин позволил себе высказывание в духе В. И. Ленина:

«Мне лично известен только один факт, когда Михаил Иванович был несколько и, может быть (! – С.В.) несправедливо резок.

Члены Крымских ЦИК и Совнаркома просили отпустить в кредит 5 млн пудов угля и дать нужные средства на ремонт шоссейных дорог Крыма.

Поднялся Калинин и сказал:

– Выслушав выступавших здесь ораторов, [я] должен заметить, что это чрезвычайно плохая политика, когда люди исходят из желаемого, а не из действительной потребности. И председатель Крымского ЦИК, и председатель Крымского Совнаркома просят 5 млн привозного угля, основываясь на том, что Крым раньше потреблял 9 млн привозного угля. Да, это было раньше, когда Донбасс производил 200 млн, тогда как теперь он добывает только 40 млн пудов. Поэтому такое требование я называю издевательством, за которое следует расстрелять председателя и весь Совнарком.

На эту грозную филиппику с достоинством ответил председатель Саид Галиев:

– Тов. Калинин говорит, что если просили 5 млн пудов угля, когда наша потребность выражается в восемь с половиной миллионов, то это есть несерьезная постановка вопроса… Но было бы величайшей ошибкой, какая только может существовать в истории России, если бы присудили Крымсовнарком с председателем к расстрелу за такого рода предложение. Мы делали это предложение, исходя из того, что нам известно, сколько сгорело в Донбассе угля. Кроме того, Донбасс предлагает вывезти 10 млн пудов за границу через наши порты. Что показывает такой факт? Ясно, что там уголь есть, и отсюда естественность нашей просьбы»[80] (#litres_trial_promo).

<< 1 2 3 >>
На страницу:
2 из 3