Космический рубеж

– Товарищ старший лейтенант, может, действительно сделать, если предлагают?

Смирнов понимал, что у него самого наверняка компрессионного перелома позвонка нет, он успел выскочить из джипа до того, как тот провалился в яму, но все же решил составить Шелехову компанию.

– Пошли, проверимся, раз уж представился такой случай. И ты с нами, – махнул он рукой Гаврилову.

Миротворцы шли по сводчатому коридору за падре. Шаги гулко разлетались среди каменных стен.

– Много у вас больных? – спросил Алексей.

– Сейчас десять пациентов. Местные не любят оставлять больных у нас. Лишь в крайних случаях, обычно стараются сразу же увозить домой. Народ здесь темный, забитый, больше доверяет шаманам, чем медикам. – Отец Пьер остановился перед дверью рентген-кабинета и предупредил: «Входите по одному, вас уже ждут».

– Я последним пойду, – сказал Смирнов и, прислонившись к прохладной стене, задумался.

Не нравилась ему сложившаяся ситуация. Чутье подсказывало командиру, что все так или иначе связано с поисками спутника. По всему выходило, что не только он и его люди заняты этим.

– Входите, товарищ старший лейтенант, – пригласил Шелехов, покидая кабинет.

– Все в порядке? – поинтересовался Алексей.

– Более чем, – ответил лейтенант.

В рентген-кабинете ярко горел свет. Молодая монашка сидела за столом и щелкала клавишами ноутбука.

– Раздевайтесь до пояса, – сказала она, даже не глянув на Смирнова.

– Готово, – доложил Алексей, и ему показалось, что во взгляде монашки он уловил заинтересованность. Старлей был отлично сложен, крепкие мышцы переливались под загорелой кожей.

– Свинцовый фартук наденьте.

– Зачем?

– Так надо. Неужели вы сами не понимаете? Здоровьем не дорожите?

– Извините, сестра, не сразу сообразил, что к чему. Как вас зовут?

– Мари.

– Еще раз извините, сестра Мари.

– Я еще не сестра, в смысле, не совсем монашка, я пока послушница. И Мари – мое светское имя. Стану монашкой, мне дадут другое.

Алексей взял тяжелый, состоящий из свинцовых пластин фартук, застегнул его, прикрыв низ живота, и встал на платформу. Тихо заурчал электропривод, и он оказался зажат между стойкой и подвижной частью аппарата. Послушница заняла место у пульта.

– Не двигайтесь… Задержите дыхание… Можете одеваться…

Старлей сошел с платформы.

– У вас все в порядке, – поспешила успокоить его она.

– Я и не сомневался, – стал одеваться Алексей. – Всегда удивлялся, что приводит молодых и красивых в монастырь?

– Вера и сострадание, – заученно произнесла послушница, а затем неожиданно улыбнулась: – У каждого свой путь, который не всегда можно облечь в слова. Вот, например, что вас привело в армию? Военные тоже в своем роде монахи. Я имею в виду, что армия заставляет от многого отказаться.

– Сложный вопрос, Мари, но я чувствую, что оказался на своем месте.

– Я чувствую то же самое. И не стоит пытаться со мной заигрывать, – посоветовала она. – Бесполезно.

Миротворцам отвели просторную комнату на втором этаже. Раскладные кровати были уже застелены, на столе их ждал скромный ужин. Смирнов поднял оконные рамы, в помещение ворвался свежий ночной ветер. Небо заволокли тучи – ни луны, ни звезд. Падали редкие, но крупные капли дождя. Он протянул руку, почувствовал на ладони теплую влагу и проговорил:

– Теперь зарядит надолго.

– Товарищ старший лейтенант, садитесь есть, – пригласил его Шелехов. – Мне тут даже нравится. Монашки красивые, как стюардессы, на ужин нам бутылку сухого вина оставили. Жизнь, как в раю.

– Лучше бы они нам спирта отлили, – поморщился старшина Гаврилов.

9

За время поездки солома свалялась, рассыпалась по кузову. Плененных миротворцев бросало из стороны в сторону. Водитель не жалел ни машину, ни ее пассажиров. Джип, захваченный боевиками, ехал следом. Дорога пошла в гору. По оживленности охранников стало понятно, что конечный пункт близко. Наконец грузовик резко затормозил. Сидевший рядом с британским майором прапорщик Григорьев упал. Подняться со связанными за спиной руками было не так-то просто.

– Выходите, – рявкнул араб в камуфляже.

Возле остановившихся машин уже крутились вооруженные темнокожие подростки, с любопытством заглядывали в кузов, некоторые из них впервые за свою недолгую жизнь увидели настоящих белых людей.

– Отошли подальше! – прикрикнул на них охранник, спустившись на землю, и открыл задний борт.

Никто не помогал пленным спускаться с машины, наоборот, эта процедура была для боевиков чем-то вроде аттракциона. Когда один из «томми» не удержался на ногах, прыгнув с кузова, толпа разразилась жутким хохотом.

– Только бы не упасть, – пробормотал прапорщик и глянул вниз.

Виктор Григорьев прыгнул. Его качнуло, и он неминуемо упал бы, но британский майор подставил ему плечо:

– Держись.

Мужчины несколько секунд балансировали, упираясь плечами друг в друга.

– Порядок, – наконец произнес Григорьев.

За выгрузкой наблюдал и командир отряда повстанцев. Тумани стоял в стороне, скрестив на груди руки, и щурился. Он не смеялся вместе со своими головорезами, просто созерцал сам процесс.

Все пленные оказались на земле. Прапорщик осмотрелся. Пылали четыре костра. Над головой простиралась маскировочная сеть, которую поддерживали высокие жерди. Шел дождь, и над нею поднимался пар. В перспективе виднелась вертикальная скалистая стена. К ней вплотную примыкала сооруженная из стволов акации просторная клетка. Высота ее была такой, что уже находившиеся в ней пленники не могли подняться в полный рост. Они сидели, вглядываясь во вновь прибывших. Прапорщик уловил в их взглядах не только тревогу, но и подобие радости, мол, еще кому-то не повезло. Население клетки представляло собой пеструю картину. Здесь были и темнокожие крестьяне, и арабы, и даже несколько белых.

Тумани прошелся перед пленными миротворцами, разглядывая их. Взгляд у него был тяжелый, не каждый мог выдержать его, и люди опускали головы. Полевой командир задержался перед прапорщиком, посмотрел ему прямо в глаза. Григорьев взгляда не отвел, и они с минуту пристально смотрели друг на друга.

– Не хорохорься, – с улыбкой произнес Тумани. – С тебя здесь быстро спесь собьют.