Крестный. Путь наверх (сборник)

– Я слышал о случившемся, – произнес Силантьев. – Прими мои соболезнования. Андрей был хорошим парнем.

Он помолчал секунду и, не дождавшись реакции Потапова, спросил:

– Есть ли какая-нибудь новая информация по этому поводу? Я звонил в милицию, мне пока ничего не сообщили.

– Нет, – ответил Потапов, – пока я ничего не знаю.

– Если что появится, звони мне. Помогу, чем смогу.

– Хорошо, – ответил Потапов.

Силантьев уже собирался класть трубку, когда Сергей произнес:

– Да, и не звони мне пока в офис, звони по сотовому телефону. Номер ты знаешь.

– Ты думаешь, это серьезно? – В голосе Силантьева прозвучали нотки удивления.

– Не уверен, – ответил Сергей. – Но все же лучше подстраховаться, пока мы не выяснили, кто за этим стоит. Пока мы этого не выясним, я не хочу, чтобы ты подставлялся. Мы слишком дорожим дружбой с тобой, чтобы рисковать.

– Хорошо, – помолчав несколько секунд, ответил Силантьев.

Потапов положил трубку и уже лег на диван, как в его кабинете снова зазвонил телефон, на сей раз сотовый.

Сергей достал из кармана брюк мобильник и, поднеся его к уху, устало произнес:

– Слушаю, Потапов.

– Здравствуй, Сережа, – послышался в аппарате тихий скрипучий голос, – это Василий Петрович тебя беспокоит…

Потапов медленно сел на диване, как только узнал голос.

– Давно мы с тобой не общались, Сережа, я все собирался тебе позвонить, а вот теперь и повод появился… хотя и печальный… Прими мои соболезнования.

– Вы уже слышали?.. – не удивляясь, сказал Потапов.

– Как не слышать, – ответил ему собеседник, – об этом весь город сейчас говорит. Сколько времени все у нас тут, как в монастыре, тихо и мирно было…

– Скорее, как в омуте, – усмехнулся Потапов. – Вы, похоже, Василий Петрович, тоже об этом поговорить желаете со мной.

– Я, Сережа, не баба, чтобы просто о событиях городских с тобой по телефону базарить, – немного обиделся звонивший, но, тут же смягчившись, продолжил уже более примирительным тоном:

– Понимаю я тебя – пацанов твоих угробили. Я Андрюху Карпова лично знал, настоящий мужик был. Я бы сам за него кому хочешь глотку перегрыз. Помню я и то, что он друган твой закадычный, ты за него срок мотал на зоне… Но прости меня, старика, Сережа, за советы простые, а все же хочу сказать тебе, чтобы ты горячку не порол и «обратку» включать не спешил.

– Спасибо за поддержку и за совет, Василий Петрович, но беспредельщиком я никогда не был и кровь людскую на землю ведрами не лил, – спокойно заявил Потапов. – Прежде чем найти паскуду, это сделавшую, я сначала разберусь в ситуации…

– Вот и разберись, Сережа, разберись, – подхватил мысль собеседник. – А разобраться есть в чем. Братва у нас в городе разная и по-разному к тебе относится. Может, кто и злобу затаил на тебя. А может быть, и из молодых отморозков кто-то за место под солнцем войну начал, за стволы взялся. Ты, главное, не дергайся…

Старик на секунду замолчал, словно решая, говорить дальше или нет.

– Время меня многого лишило, Сережа, старый я уже, соображаю плохо, вижу еще хуже, но чутье еще осталость. Поверь мне, старому лагерному волчаре: или здесь какие-то залетные отморозки поработали, или нас в городе ожидают дела, которых мне, старику, видеть очень не хотелось бы…

Говоривший резко замолчал, затем так же быстро, без предупреждения, выключил связь.

Потапов задумался, теребя в руках мобильник. Он размышлял, правильно ли он делает, принимая такие меры предосторожности. Какое-то чувство подсказывало ему, что правильней в этой ситуации будет перестраховаться. И разговор со «смотрящим» в городе вором в законе Василием Петровичем Гавриловым, которого больше знали под кличкой Гаврила, лишь утвердил его в этой мысли.

* * *

Впервые встреча Потапова и Гаврилова произошла в самом начале срока заключения Сергея.

Это была пересылочная тюрьма на пути к лагерю. Камера небольшая, несколько двухъярусных нар, понятно, на каждых по два зэка. И лишь нары у окна занимал один человек. Это был невысокого роста худой мужчина пожилого возраста.

На его широком морщинистом лице с глубокими складками на щеках очень странно смотрелись изящные очки в тонкой оправе.

Старик и откликнулся первым на приветствие Потапова, который, поздоровавшись, неуверенно топтался у двери камеры.

– Здравствуй, молодой человек. Чего ж ты у дверей-то застрял, проходи в дом, а то как казанская сирота на пороге отираешься, – скрипучим простуженным голосом обратился к Потапову старик.

Когда Сергей подошел к нему, тот хлопнул широкой жилистой ладонью по койке и сказал:

– Садись, парень, похоже, других свободных мест в камере уже нет. Давай поговорим с тобой…

– О чем? – угрюмо спросил Потапов, присаживаясь на нары.

– Как о чем, – усмехнулся старик, прищурив свои колючие глазки. – Скажи хоть, как зовут тебя?

– Сергей, – представился ему Потапов.

– Ну а меня зови Василием Петровичем, – в свою очередь, сказал старик, – а погоняло мое Гаврила, под ним меня больше народа знает… А скажи-ка, Сережа, правда это, что тебя менты повязали прямо на крестинах?

Потапов был удивлен такой осведомленностью и сразу понял, что рядом с ним сидит человек, авторитетный в этих кругах.

Сергей кивнул.

– Вот менты обнаглели, святое дело испоганили, – возмутился Гаврила и, хитро улыбнувшись, добавил: – А ты там, значит, крестным отцом являлся новорожденному, и в этом качестве менты тебя и повязали?

Потапов снова кивнул, в тот момент он и не подозревал, что Гаврила дал ему прозвище, которое закрепится за ним на всю жизнь. Крестным его звали и в лагере, и на свободе. Сначала эту кличку произносили с некоей иронией, но с годами все чаще с уважением или ненавистью.

– Ну, давай, парень, поговорим с тобой о тебе, о жизни твоей на воле, – продолжил попытку завязать общение старый зэк.

– Да что там говорить-то, вы, похоже, все и без меня знаете. Да и рассказывать особенно нечего – занимался спортом, учился в университете, потом служил в армии в «горячих» точках. После армии… – Потапов замялся. – После армии занялся… бизнесом…

– Сколотил бригаду из боевых друзей, стал крышевать понемногу, не поделил поляну с другим таким же «братком», вот мусора вас обоих и убрали по случаю, – усмехаясь, закончил за Потапова старик. – Мудаки вы оба, у этого стукача теперь жизни никакой, братва таких фортелей не приветствует, а у тебя…

– У меня тоже жизни никакой не будет, – угрюмо произнес Потапов.

Гаврила раздраженно поморщился и назидательным тоном договорил:

– У тебя временная отлучка от дел… А насчет жизни ты не прав – жизнь, некоторые говорят, есть даже на Марсе. На зоне уж она точно есть, поверь мне, старому зэку, свою третью ходку заканчивающему.