Битва с богами

– Был. Кажется, зовут Дмитрий.

– Вы всех клиентов знаете по именам?

– Нет. Но этот запомнился.

– Чем?

– Вроде добросовестный, но не креативный. Зажатый. Мне казалось, он просто отбывает номер. Ему было неинтересно. Но базовый курс прошел. И сертификат получил.

– Зачем ему это было нужно?

– Затем, что мы – это их последний шанс. И они приходят к нам за ним. Они сами себя в корне не устраивают своей ничтожностью. Хотят измениться. Но без посторонней помощи им через себя не перепрыгнуть.

– И вы им помогаете перепрыгнуть?

Ахманов в ответ только пожал плечами.

– Создаете иллюзию, – кивнул Роб.

– Не даем им вздернуться в общественном туалете или перестрелять свой офис.

– Нужное дело делаете, батенька, – съязвил Роб.

Ахманов в ответ лишь злобно ощерился.

– Так и расстались с ним? – поинтересовался я.

– Нет. Он записался на специализированный курс «Объективная самооценка и доминирование в замкнутых социальных группах» на сентябрь… А что, он в чем-то замешан?

– Не знаю, – пожал я плечами. – Он пропал. Его мать нам написала заявление.

– Найдется. Такие всегда находятся.

– Вы лично проводили у него семинары?

– Не все.

– И как он вел себя на семинарах?

– Я же говорил – тихо. Иногда его прорывало, и он толкал довольно бессвязные речи. Что-то о лжи, комплексе вины. И необходимости всеобщего очищения. Но я такие разговоры старался пресекать. Ни к чему эти псевдорелигиозные бредни. У нас же не секта, а наука. Психотехнологии.

Робин саркастически хмыкнул.

– Напрасно смеетесь, – резко отреагировал Ахманов. – Это технологии, сертифицированные Ассоциацией психологов США.

– А, ну если США, – кивнул я. – А этот Дима – он с кем здесь общался?

– Здесь – ни с кем. Был замкнут. Но однажды я вышел из здания после окончания занятий и увидел его с каким-то мужчиной. Тот держал его за локоть. И что-то вкрадчиво внушал. Я еще тогда подумал, может, он из этих… Из нетрадиционных? Сейчас это модно.

– Все может быть. А что за мужчина?

– Невысокий, какой-то вертлявый, с усами. Неприятный.

– Композиционный портрет составить можете?

– Да что вы? Мельком видел.

– Когда это было?

– Я тогда в ВАК ездил – кандидатскую защищаю. Двадцать третьего марта. Точно – этот день.

Больше ничего выжать из психотехнолога не удалось.

Зато удалось изъять записи видеонаблюдения за двадцать третье марта службы безопасности «Банка Москвы». Стеклянное око перекрывало подходы к филиалу банка, захватывало ограду и ворота детсада, оккупированного клубом «Инсайт».

Просматривая вместе с Робином на моей хате эти записи, я присвистнул.

Запись была цветная. Цвета блеклые, но четкость более-менее приличная – качества – хватило, чтобы рассмотреть Диму и его собеседника.

Я встряхнул головой.

– Что, знакомый? – спросил Робин.

– Мимолетный знакомый.

– Это как?

– Это тот стервятник, которого я уложил на квартире Архимеда…

Глава 10

Эстетика заката

На этот раз Куратор назначил встречу на «Винзаводе», расположенном в 4-м Сыромятническом переулке, что в пяти минутах ходьбы от Курского вокзала. До революции в этих промышленных помещениях располагался пивоваренный завод «Московская Бавария», потом винный комбинат. А сегодня там вольготно раскинулся центр современного искусства.

Не знаю, с какой целью Куратор устраивал встречи в храмах искусства – возможно, проводил надо мной какие-то психологические эксперименты, пытался понять, может ли прекрасное и вечное пробиться сквозь толстую шкуру бывшего спецназовца ГРУ. В общем-то, может. Но редко.

В ожидании Куратора я решил ознакомиться с экспозицией – не зря же сто рублей уплочены. И теперь бродил внутри краснокирпичных промышленных построек, некогда бывших цехами, дегустационными лабораториями, винными подвалами.

Там царил лютый ужас.

Что только не создаст больное воображение. Человеческий скелет с отвисающим в причинном месте батоном колбасы. Картина «Песни мусора» с изображением чего-то непонятного, но исключительно гнусного. И сам мусор был рядом – какие-то огрызки, ошметки, разложенные в виде геометрических фигур. Скульптура из трех муляжей автоматов Калашникова с подписью «Ассоциация кармических модификаций». Ну и, конечно, длинные ряды картин, скульптур и фотографий с изображениями задниц, грудей и других обычно скрытых одеждой частей тела. Но задниц было больше. К ним творцы испытывали особую тягу, возможно, на этой теме у них произошла психологическая фиксация. Особенно порадовал пылесос, надувающий резиновую задницу.

Были высокотехнологические образцы типа «Адский луноход» – садовая тачка, щедро утыканная антеннами и пружинами. Вдоль стены стояли изогнутые корыта – ржавые, грязные, но что-то там символизирующие – хотя, может, это просто инструмент, оставшийся после рабочих, ремонтировавших помещение, и принятый за экспонат.

Была тут и знаменитая картина «Целующиеся милиционеры» с двумя гомиками в форме – когда-то она вызвала бурю негодования, но на фоне сегодняшних триумфальных побед извращенцев всех мастей воспринималась уже как милый образец патриархального искусства. Дальше шли «Повесившийся милиционер», «Трахающийся милиционер».

И опять задницы, задницы, задницы. В одном месте я застал даже пару живых голых задниц, на которых краской были нарисованы глаза и лица, что вызвало ассоциации с непристойными зековскими татуировками. Их обладатели умудрялись часами стоять на коленях, удивляя посетителей. Сдержав почти непреодолимое желание наподдать по филейной части тяжелым башмаком, я направился дальше.