Батяня. Ответный ход

– Снова совместные учения?

– Ты отправляешься в составе инспекционной комиссии на Дальний Восток. Проверка «точек» на боеготовность, заодно демонстрация новой техники.

– Товарищ генерал, разрешите спросить… А почему именно я?

– Паркетных шаркунов из «арбатского военного округа» обмануть можно. А ты всю жизнь армии отдал, тебя не обманешь…

– А что за новая техника?

– Новый всепогодный многоцелевой боевой вертолет, «Ростехвооружение» передало в ДальВо – Дальневосточный округ, для испытаний единственный экземпляр. Разработчик – конструкторское бюро «Миля». Оценишь возможности в экстремальных условиях… Ты же десантник!

– А как вертолет называется, случаем не «Черная акула»?

– Это прошлое, майор. Сейчас на дворе двадцать первый век и техника соответствующая, – произнес генерал, – а вертолет «Барракуда» куда помощнее. По крайней мере, это все, что удалось мне узнать. Остальное будет известно на месте. Понятно?

– Куда понятней, товарищ генерал. Все, что угодно, только с проверяющими распрощаться.

– Я их на себя возьму. Да, и отправишься ты не один, а со старшим лейтенантом Бархановым.

– Это все, товарищ генерал? Можно идти?

– Иди. Удачи, майор! – Генерал Павлов устало вздохнул и посмотрел на огромную стопку папок на столе, успевших накопиться за первую половину недели.

* * *

Тихоокеанские волны – зрелище впечатляющее. Не слишком сильный по местным понятиям шторм, поднявшийся на море два дня назад, никак не унимался. Острые гребни волн искусно шлифовали прибрежные волнорезы. Чайки, кружившие над водой, одна за одной опускались, выхватывали из мутной воды рыбу и вновь взмывали, направляясь к сухогрузам, пришвартованным у причалов. С мачт, с высоких кранов, закрепленных на суднах, падали чешуя и рыбьи хвосты. Пронзительные голоса морских птиц разносились по всему порту. Каждая из них замолкала лишь на время трапезы, но в это время вступали другие.

Туманная дымка, затянувшая прибрежный город, не хотела рассеиваться уже третий день. Сыпался дождь, смешанный со снегом, хмурое небо изредка отзывалось раскатами грома. Дальневосточный город мало чем отличался от других портовых городов восточной России: те же стандартные коробки домов, улицы в заплатках асфальта, причалы, склады, набережная, сложенная из бетонных плит. Еще пару дней тому назад была оттепель. Народ гулял на набережной, а сейчас она пустовала, штормовой ветер играл пивными бутылками, катая их по бетонным плитам. Пластиковые уносил вдаль, а стеклянные перекатывались, срывались за ограждения, падая вниз, ударялись о камни, разлетались вдребезги, звенели зеленым и коричневым стеклом о пляжную гальку.

К набережной, как к сердцу города, сползались ленты улиц: узеньких и широких. Они сходились у главной площади портового города. В ее центре возвышался памятник вождю революции, он, как и высотные краны, тоже не остался без внимания прибрежных чаек. Правая рука вождя была вытянута вперед, оттопыренный указательный палец указывал на ветхое здание школы, каменные губы застыли в еле заметной улыбке и словно говорили: «Учиться, учиться и еще раз учиться». Правда, не уточняя, у кого и чему. Так что каждый был волен трактовать их по-своему. Все чему-нибудь и у кого-нибудь да учатся – и плохому, и хорошему.

К окраине города примыкал недавно построенный коттеджный поселок. Металлочерепичные крыши коттеджей яркими насыщенными цветами разительно отличались от серого городского архитектурного ансамбля. Вычурные формы частных домов выглядели укором однообразным хрущевским и брежневским бетонным коробкам. В поселке жизнь шла своим чередом, независимо от той, которая протекала в городе. Простым горожанам казалось, что там обитают не простые смертные. И машины у них «с нуля», и стекла в окнах сплошь затемненные, и экзотические растения прижились, разрослись за пару лет, словно в джунглях. Но и в самом поселке «бог не ровно делил»…

Трехэтажный дом, архитектурой напоминавший средиземноморскую виллу, высился на горе, с которой как на ладони был виден весь город. Колонны, выполненные с намеком на античный стиль, украшенные ультрасовременной лепниной, прикрывали главный фасад здания. Место на горе было самое почетное. Чтобы заполучить его, пришлось выкупить и сломать пять частных домиков, простоявших там с полсотни лет. Человек, проживающий в доме, пользовался авторитетом не столько у местных жителей, сколько у всей городской администрации.

– Алло… Да, семьдесят пять цистерн сырой нефти?.. И сколько?.. Нет, сам не возьму… Могу подсказать… Свяжись с Красноярском, предложи им, если согласны, по курсу Московской товарно-сырьевой биржи на алюминий поменять – будет разговор. Алюминий я возьму. Он в нашем порту находится, а пока твоя нефть пол-России проедет, я только деньги заморожу…

Бизнесмен – Николай Павлович Ставропольский, продолжая говорить, поднялся с дивана, шагнул к барной стойке. Выбор спиртного не оставлял надежды, что можно отойти, не хлебнув чего-нибудь. Поправив сбившийся набок галстук, пожилой лысеющий мужчина плеснул в толстостенный стакан виски, вслед за жидкостью в стеклянную емкость упал кубик льда.

– Что еще? Лес-кругляк… У корейцев? Опять левый? А как я по документам его проведу? Если только цену сбросят… Жду! – Выключив мобильник и отложив его в сторону, Ставропольский устало зевнул.

Вновь опустившись на диван, он с грустью посмотрел на стену, где в небольших позолоченных рамках красовались старые почетные грамоты, свидетельства, украшенные красными знаменами и гербами СССР. Сегодняшний бизнесмен смотрел на них, вспоминая не менее славные времена своей жизни при советской власти. Над столом покачивался подвешенный к потолку макет вертолета. Лопасти винта лениво вращались – приводились в движение ветром маленького вентилятора, закрепленного прямо под ним. Отхлебнув шотландского виски, Ставропольский скривил губы, потянулся к вибрировавшему мобильнику, глянул на номер. Зазвучала полифоническая мелодия.

– Опять ты? И что – меня все же пригласили? Не спрашивали? Вспомнили старые заслуги авиатора. Так ведь… не по чину, я лицо гражданское. Ну, спасибо… Жду, приедешь – расскажешь подробнее.

– Что, ты все по телефону говоришь? – В гостиную вошла молоденькая девушка.

Расчесывая на ходу длинные черные волосы, Маша направилась к деду. Красивое смуглое лицо, крупные глаза, стройная фигура и спадающие на плечи пышные волосы делали ее привлекательной не по годам, хотя ей и было всего ничего – шестнадцать лет. Ставропольскому не раз приходилось объясняться с ее постоянно меняющимися кавалерами, в основном это были взрослые мужчины, а некоторые из них были даже женаты. Бизнесмену не хотелось, чтобы внучка так рано вступала во взрослую жизнь.

«Всему свое время, – поучительно говорил он ей, – уж поверь мне, я-то пожил и знаю. Им от тебя надо только одного…»

«Что ты такое говоришь? Это всем мужчинам надо. И мужу от жены, кстати, тоже…»

«Деньги им мои от тебя нужны и связи».

Но девушка лишь отмахивалась, не желая слушать умудренного жизнью деда. Такое отношение сильно злило Машу, и она не раз сбегала из дома. Но связи Ставропольского были безграничны, его люди, милиция тут же прочесывали город и приводили непослушную девушку домой.

– Чего тебе, внучка? – Бизнесмен протер слипающиеся глаза.

– Я пойду сегодня на дискотеку, и мне нужны деньги. Я не собираюсь все время сидеть дома, – девушка опустилась на мягкий диван, – золотая клетка хоть и просторная, но все же клетка…

– Мы уже говорили с тобой на эту тему.

– Ты же знаешь, если я захочу…

– Прекрати. Денег мне не жалко. Просто ты слишком молода, чтобы шляться по танцам.

Девушка поджала ноги, одернула короткую юбку и, достав помаду, начала красить губы.

– Давай тогда куда-нибудь в Европу на недельку съездим! Сколько можно в этой дыре прозябать?

– Не могу. Меня послезавтра на полигон пригласили. – Ставропольский допил остатки виски.

– То бизнес у тебя, то твои жлобы в гимнастерках.

– Кто? – удивился бизнесмен.

– Ну… военные…

– Я сам погоны носил, ты знаешь, – Ставропольского слегка передернуло, по телу прошлась неприятная дрожь, – не смей называть военных жлобами.

– Все равно жлобы, а строят из себя… погано смотреть. – Девушка закончила красить губы.

– Ты мне это прекрати. – Дед посуровел, лицо медленно наливалось краской.

– Как хочу, так и буду называть. – Маша встала с места и направилась к бару.

– Может, ты еще и при мне пить станешь? – Ставропольский заметил, как девушка откупорила бутылку мартини и пододвинула к себе бокал.

– А вот это я как-нибудь сама решу. Твое мнение насчет спиртного мне абсолютно неинтересно, – Маша улыбнулась, – могу и сигару закурить. Я шучу. – Мартини потекло из бутылки.

– Поставь стакан! – Бизнесмен побагровел.

– Я совсем немного. Ты бы радовался, что я от тебя не прячусь. Мои сверстницы в городе водку стаканами пьют, – вновь улыбнулась девушка.

И когда бизнесмен был готов взорваться, а скандал разгореться по полной программе, в гостиной появился невысокий накачанный мужчина. Подойдя к бизнесмену, он с уважением пожал протянутую ему руку.

– Здравствуйте, Николай Павлович.