Топить их всех!

Голова была тяжела, ощущения и мысли – простыми и прямолинейными. Ощущений было несколько, все гадкие и мерзостные. Однако превалировало одно: гнусный привкус во рту, который очень-очень хотелось уничтожить, выпив что-нибудь холодное. Язык превратился в комок наждачной бумаги, голова гудела, словно пустая тыква.

Президент, почесав гуталинового цвета живот, попытался восстановить в памяти события вчерашнего вечера. Пьянка, как он точно запомнил, началась тут, в резиденции, в обществе министра внутренних дел Набука Вабанды и его заместителя. Затем появился этот чертов англичанин Глен Миллер, руководитель «Интернэшнл даймонд», и предложил освежающую вечернюю прогулку на личной яхте главы государства. Сколько было выпито на яхте спиртного – Лулу не запомнил. Помнил, правда, что кидался пустыми бутылками в каких-то яхтсменов и мочился прямо с кормы. А вот потом вроде бы произошел тот самый инцидент, во время которого Лулу отключился. Кажется, в яхту врезалось какое-то больше судно. Кажется, он с азартом постреливал в каких-то белых на его борту. Кажется, за то те его попытались оскорбить на расовой почве. Но чем же все закончилось?

Балдахин над палисандровой кроватью создавал ощущение покоя. Едва слышно гудел кондиционер. Косой солнечный свет пробивался в щели опущенных жалюзи, и в ярких прямых лучах хаотично плясали пылинки.

Лишь в этой огромной резиденции, выстроенной на неприступной морской скале, диктатор ощущал себя в безопасности. Пятиметровые заборы, система блокпостов, спирали Бруно, минные поля и камеры скрытого видеомониторинга гарантировали относительную защищенность. Гарем из женщин различных цветов кожи, возрастов, национальностей и темпераментов был готов исполнить любой каприз хозяина. Огромный гараж, набитый «Роллс-Ройсами», «Кадиллаками», «Ягуарами» и «Порше», напоминал Детройтский автосалон. Ферма с вечно голодными крокодилами способна была внушить ужас любому, недовольному порядками в стране…

Дернув шнурок со звонком, Лулу вызвал адъютанта. Офицер в полковничьих погонах появился тут же, словно ожидал звонка за дверью. Бережно поставив перед президентом откупоренную банку пива, он преданно взглянул на главу государства: мол, что-то еще?

– Сколько же я выпил вчера? – наконец выстроил фразу президент Лулу.

– На борт яхты Вашего Высокопревосходительства было доставлено четыре ящика рома и ящик виски, не считая большого количества пива, – отчеканил адъютант. – Если Ваше Высокопревосходительство желает, я могу позвонить и узнать, сколько осталось…

– Не нужно, – толстые губы главы государства припали к пивной банке, и белая пена потекла по подбородку. – Ты лучше мне расскажи, что тут в моей стране нового?

– Все по-старому. Население вас по-прежнему боготворит. Благосостояние народа растет день ото дня… Что бы там ни говорили лидеры всех этих прогнивших европейских демократических государств.

Президент махнул рукой – утреннее пиво постепенно возвращало ему ощущение реальности.

– Сам знаю, – довольно отрыгнув, президент закурил. – В приемной никого?

– Его превосходительство господин Бамбучо Костяна с самого утра…

Бамбучо Костяна, занимавший в государственной иерархии второе место после Лулу, имел бессменный статус министра пропаганды и идеологии. Этого человека боялись не меньше, а то и больше диктатора. В стране с пережитками первобытно-общинного строя Костяна слыл самым продвинутым колдуном. Его шаманские камлания почти ежедневно транслировали по всем президентским телеканалам (других в стране попросту не было). Ходили упорные слухи, что Костяна успешно практикует вуду, насылает порчу на врагов государства и даже способен превращаться в любых обитателей экваториальных джунглей, от обезьяны до носорога. Даже Лулу с его неограниченными диктаторскими полномочиями – и то немного побаивался своего главного идеолога.

– Проси, – накинув на голое тело халат, президент тяжело уселся в кресло, формой напоминающее трон.

Костяна появился незамедлительно. Традиционная африканская юбка чуть ниже колен скульптурно облепляла его сухие старческие бедра. На впалой груди, перевязанной шкурой ягуара, позвякивали многочисленные амулеты: зубы крокодилов, иглы дикобразов, высушенные лапы ящериц и автоматные пули. Узловатые старческие пальцы сжимали главный символ шаманской веры – толстую бамбуковую палку с человеческим черепом на конце. Как доподлинно знал Лулу, это был череп спикера местного парламента, пропавшего семь лет назад…

С достоинством поздоровавшись, Костяна без приглашения уселся напротив – он всегда пользовался такой привилегией.

– Ну, давай, Бамбучо, с чем пришел? – допив пиво, президент щелкнул пальцами адъютанту – мол, повтори.

– Ваше Высокопревосходительство, – трагическим голосом начал колдун-идеолог, – произошла огромная неприятность. Да, я знаю, что эти русские сами виноваты…

– Что ты несешь? Какие русские? – не понял Лулу.

– С контейнеровоза «Новочеркасск». Русские моряки, злостно нарушив все существующие правила международного морского судоходства, вчера ночью спровоцировали столкновение с яхтой Вашего Высокопревосходительства…

– Так это были русские? – неприятно поразился глава государства.

С Советским Союзом, а потом и с Россией главу государства связывала не только учеба в Москве. В свое время, только-только придя к власти, он клятвенно обещал Кремлю «построить в одной отдельно взятой африканской стране социализм» и даже предложил в долгосрочную аренду лагуну под военную базу советских подводных лодок. Советы обещанием не воспользовались, однако все-таки причислили государство к «дружественным» и вяло защищали его от нападок в Совете Безопасности ООН. Азариаса Лулу как «пламенного коммуниста-ленинца и борца с мировым империализмом» даже наградили в Кремле орденом Дружбы народов. Однако вскоре отношения с Москвой испортились. В обмен на обещание «строить социализм» президент Лулу требовал слишком многого: бесплатных русских специалистов, дешевую нефть, невозвратные кредиты, а также постоянное лоббирование своего режима во всех без исключения международных организациях. Сотрудничество с кровавым диктатором, обвиняемым в людоедстве, явно тяготило Москву, потому как сильно портило имидж России. Вскоре от былой дружбы не осталось и следа. Правда, до сегодняшнего дня Российская Федерация оставалась одним из немногочисленных государств, не введшим пока экономическое эмбарго против страны-изгоя…

– Значит, это были русские… – на выдохе повторил президент; только теперь он вспомнил, как стрелял из винтовки «М-16» по белым на борту контейнеровоза. – Но они ведь сами виноваты, правда?

– Безусловно, – важно кивнул шаман. – Белые арестованы. Контейнеровоз «Новочеркасск» задержан, сейчас его ремонтируют.

– Бамбучо, ты уже советовался с духами? – встревоженно поинтересовался Лулу; он был явно испуган собственной пьяной лихостью.

– Сегодня утром. Потому и поспешил к Вашему Высокопревосходительству…

– И что говорят духи?

– С русскими не надо ссориться. Дух нашего общего предка, Шамбу-Шумба, советует принести извинения и всех отпустить. Наша традиционная африканская духовность…

– Но ведь они на весь мир будут вопить, что это мы виноваты! – напомнил глава государства.

– Я думаю, что ситуацию можно переиграть, – жестко улыбнулся Костяна.

– Например?

– Вину можно свалить на местную оппозицию. Мол, это они угнали вашу яхту по приказу своих заокеанских хозяев. Один из оппозиционеров переоделся в любимые шорты и рубаху Вашего Высокопревосходительства и открыл стрельбу по русским. Организовал подлую провокацию. Чтобы таким образом дискредитировать не только вас лично, но и наше государство. Это, кстати, мне тоже духи посоветовали, – поспешно добавил шаман, явно снимая с себя ответственность за совет.

– Предлагаешь превратить наш проигрыш в наш же выигрыш?

– Вот именно.

– Все это хорошо, да только у нас оппозиции уже не осталось. – Президент выразительно кивнул в сторону окна, за которым располагалась крокодилья ферма.

– Найдем кого-нибудь, – хищно осклабился шаман.

– А если русские будут продолжать вопить, что мы виноваты?

– Тем, кто будет вопить громче всех, дадим денег… Ну, по пять миллиардов мугамбов на человека. – Заметив на лице собеседника выражение сомнения, Костяна переиграл: – Или по шесть миллиардов… Там один вроде погиб. Скажем, это его подлая оппозиция застрелила. Телеграмма соболезнования родным. Приглашение отдохнуть в нашей стране за наш счет. Официальные извинения…

Лулу задумался. С одной стороны, предложение главного идеолога не было лишено здравого смысла. Хотя отношения с Москвой были почти сведены к нулю, кое-какая торговля с ней еще оставалась. И торговля эта приносила хотя и небольшую, но все-таки прибыль. С другой же стороны, Россия совершенно не оправдывала возложенных на нее надежд. Теперь, когда словоблудие о «построении социализма в одной отдельно взятой африканской стране» звучало в Москве полным анахронизмом, русские все чаще и чаще давали понять, что отношения с Лулу могут строиться лишь на прагматичной основе.

После четвертой банки пива президента осенило.

– Позвоню-ка я мистеру Миллеру! – молвил он и, заметив на лице Бамбучо признаки недовольства, успокоил: – Он-то хотя и белый, европеец… но все-таки думать умеет!

Думающий европеец появился через час. Глядя на руководителя «Интернэшнл даймонд», становилось понятно, почему народы, порабощенные Британской империей, так люто ненавидели англичан. Высокий, с жидкими соломенными волосами и совершенно бесцветными глазами, он неуловимо напоминал классического плантатора колониальной эпохи – жадного, расчетливого и безжалостного. Для полного сходства с киплинговским героем не хватало только шестизарядного «Ремингтона» в руках и бича из гиппопотамовой кожи на поясе.

Азариас Лулу был обязан Глену Миллеру многим, если не всем. Вот уже много лет его диктаторский режим держался на плаву лишь благодаря «Интернэшнл даймонд», сверхбогатой международной корпорации по добыче и обработке алмазов. Только разведанных алмазных копей в стране было ничуть не меньше, чем в Намибии или Якутии. Большинство экономических рычагов управления страной еще с колониальных времен оставалось в руках «Интернэшнл даймонд», чьи финансовые возможности выглядели совершенно фантастически. Корпорация беззастенчиво грабила страну, однако Лулу смотрел на это сквозь пальцы: британцы, в обход всех международных санкций и эмбарго, поставляли ему вооружение, амуницию и самую современную полицейскую спецтехнику.

Глен Миллер и Бамбучо Костяна тихо ненавидели друг друга. Это было не только противостояние за «доступ к телу» диктатора. Экономические интересы главного колдуна, который также вложил в алмазодобычу средства, то и дело пересекались с интересами транснациональной корпорации. «Холодная война» могла перерасти в открытое противостояние в любой момент…

Как и следовало ожидать, мистер Миллер был уже в курсе ночных событий. Что, впрочем, неудивительно: о столкновении русского контейнеровоза и президентской яхты судачили на рынках, в портовых борделях и на набережной…

– Естественно, эти русские виноваты сами, – жестко улыбнулся Миллер и, неприязненно покосившись на шаманский атрибут с человеческим черепом, продолжил все так же деловито: – Однако ни о каких извинениях не может быть речи.

– Почему?

– Пусть русские и извиняются! Виноваты ведь они, Ваше Высокопревосходительство! Всенародно избранному президенту не подобает извиняться перед какими-то матросами-голодранцами!

– М-м-м… – Всенародно избранный причмокнул губами. – Это, конечно, мысль. Ну, и как ты это видишь, мистер Миллер?

– Все очень просто. Сперва следует подготовить информационное прикрытие. Объяснить мировому сообществу, в чем именно виноваты русские. Затем потребовать официальных извинений в приемлемой для вас форме. Когда же их не последует, Россию просто послать подальше…