Арктическое торнадо

– Ну что, начнем, пожалуй? – спросил Малышев.

– Начнем, – согласился инженер. Повернувшись к группе местных техников, монтировавших оборудование машинного зала, он крикнул:

– Эй, Мануэль! lala! lala!

Бригадир Мануэль Родригес недоуменно посмотрел на русского коллегу, крикнул что-то в ответ, но с места не сдвинулся.

– Путаешь ты, Константин Евгеньич, – поправил инженера Малышев. – Ты ему вроде как говоришь, чтобы он к тебе пошел. А если хочешь сказать «Давай, жми!», надо говорить не «iala», a «iale»! lale, hombre! Видишь, он понял!

Действительно, техник кивнул в знак понимания и включил дизель – тот был призван заменить собой поток воды во время первого испытания турбины. Когда турбина пришла в движение и набрала обороты, Русанов перекинул рубильник, и в лампах под потолком машинного зала вспыхнул свет. Турбина дала ток! Луценко тут же махнул рукой Родригесу, чтобы выключил дизель: к чему зря расходовать топливо? Когда турбина остановилась, рабочие-андианцы разразились приветственными криками.

Рабочий день закончился, русские специалисты направились в душевую. Но тут их остановил все тот же Родригес. Уже поняв, что испанский язык лучше других усвоил Малышев, он обращался преимущественно к нему. Вот и сейчас он начал что-то горячо объяснять механику. Луценко из всего потока чужой речи разбирал только отдельные слова: «ехать», «карнавал» да еще несколько раз повторенное незнакомое слово «Квесто».

– Что он говорит? – спросил он, когда бригадир наконец закончил.

– Говорит, что пуск первой турбины, пускай и пробный, – это большой праздник, – начал переводить Малышев. – И они хотят устроить для нас праздник. Он говорит: очень удачно все совпало, нечего и придумывать. Как раз сейчас неподалеку, в городе Квесто проходит традиционный карнавал. Карнавал известен на весь мир, на него приезжают туристы из Штатов и даже из Европы. И нас туда хотят привезти на один день. Сейчас помоемся и поедем по-быстрому.

– А что такая спешка? – удивился Хайдаров. – Поесть бы надо, а уж потом ехать.

– Сейчас спрошу, – пообещал Малышев и снова заговорил с бригадиром. Тот что-то ответил, показывая на небо. На этот раз Луценко понял без перевода.

– Говорит, не хочет ехать в темноте… – повторил он слова андианца. – Значит, все же небезопасно…

– Что делать – местная специфика! – пожал плечами Малышев. – Они за нас беспокоятся, выделят джип с охраной. Приедем, там поужинаем, переночуем, завтра посмотрим продолжение карнавала – Мануэль говорит, завтра как раз основные торжества, – и вернемся назад. Ну что, едем?

– Почему же не поехать? – пожал плечами инженер. – Мы уже месяц здесь сидим, хочется страну посмотреть, а тут такой случай.

Спустя полчаса энергетики – и русские, и андианцы – погрузились в автобус и покатили в сторону города Квесто. По дороге местные, перебивая друг друга, рассказывали историю замечательного здешнего карнавала. Малышев, как умел, переводил.

По словам рабочих, праздник называется «карнавал черных и белых». Проводить его начали еще в 1607 году, когда африканские рабы, жившие в Квесто и на окрестных плантациях, подняли восстание и потребовали, чтобы им выделили, как и белым, день для отдыха. Рабы выступали очень сплоченно, кроме того, их поддержали индейцы племени чибча, и белые пошли на уступки. Король Испании утвердил день для отдыха рабов 5 февраля. В день, когда была объявлена эта новость, чернокожее население высыпало на улицы города. Люди плясали под африканскую музыку и раскрасили все белые стены домов в черный цвет.

С тех пор это событие отмечается каждый год. Богачи, увидев в этом повод для праздника, стали привлекать к нему высшие слои общества. Особенно много усилий для этого приложила семья плантаторов Кастаньеда. Они многое сделали для превращения карнавала в массовый праздник с использованием масок и карнавальных костюмов. Эта семья и стала одним из героев карнавала.

Как рассказал Мануэль, карнавал идет уже несколько дней. Он начался еще 1 февраля. В этот день в Квесто прибыли комические персонажи – участники карнавала, одетые в костюмы XIX века и изображающие семью Кастаньеда. Получилось целое шествие семьи колонизаторов, путешествующих со всеми чадами и домочадцами через всю страну и всячески привлекающих внимание. Не обошлось и без «дам легкого поведения», которых играли переодетые мужчины, «пьяного священника», беременной невесты и других комических персонажей. В этот же день прошел так называемый «День Воды». Участники карнавала обливали водой ничего не подозревающих прохожих.

На другой день состоялся «Карнавалито» – детский карнавал. Тысячи детей от 6 до 14 лет, имитируя взрослых, вышли на улицы в карнавальных костюмах и представили городу шествие карнавальных повозок «карросас» детских размеров, изготовленных самими детьми.

3 февраля отмечался «День Черных». В этот день жители города, вспоминая африканских рабов, красили лица в черный цвет и выходили на улицы подурачиться. Ни один прохожий не мог спастись от того, чтобы не быть измазанным. Предусмотрительные горожане в этот день заранее надели одежду, которую не жалко выбросить.

– Понимаете, все мажут друг друга краской, и на одежду тоже попадает, – весело блестя глазами, рассказывал Мануэль. – Но никто не обижается! Никогда нет драк. Хотя вообще-то про нас, андианцев, говорят, что мы народ вспыльчивый, чуть что – хватаемся за ножи, и в этом есть доля правды. Но во время карнавала – никаких обид. Здорово, правда?

– Но ведь наверняка это все не «всухую» делается? – поинтересовался Малышев. – Порцию текилы на грудь люди ведь принимают?

– У нас не пьют текилу, – покачал головой Родригес. – Текила – это в Мексике, да и то сами мексиканцы не могут ее себе позволить – слишком дорого. У нас пьют анисовую водку, иногда смешивают ее с фруктовым соком, получается замечательный напиток hervido. Вы его обязательно попробуете – я угощу. Да, люди выпивают, но пьяных нет. Так уж принято!

– А сегодня что было? – спросил Луценко. – И что завтра?

– Сегодня весь день шли концерты, – объяснил Мануэль. – Люди целый год готовили разные номера: кто песни, кто танцы. Некоторые в этот день становятся акробатами, другие – жонглерами. Прямо на улицах устраиваются театры, в которых разыгрывают сценки. Да что рассказывать – вы сами увидите! А завтра – главный день. Называется «День Белых». На этот раз все красят друг друга уже не в черный, а в белый цвет.

– Полное равноправие, значит, – заключил Русанов. – А чем красят – опять краской?

– Нет, завтра не красят, – покачал головой Родригес. – Завтра всех тальком посыпать будут. Целые облака талька, аж дышать трудно! Все будут посыпать друг друга тальком и обливать пеной. А еще завтра…

Мануэль не договорил: автобус дернулся и замер посреди дороги. Взглянув вперед, энергетики увидели, что джип с солдатами, ехавший перед автобусом, тоже остановился. Солдаты немедленно выскочили и залегли, уставив стволы автоматов в сторону окружавшего дорогу горного леса. А один из них осторожно направился вперед и склонился над каким-то камешком, лежавшим посредине дороги.

Несколько минут он изучал этот предмет, потом разгреб вокруг него песок, что-то потрогал… Когда этот человек поднялся, лицо его выражало облегчение. Он что-то прокричал своим товарищам, и солдаты снова уселись в джип. Движение возобновилось.

– Сапер, который следит за дорогой, решил, что там мина, – объяснил случившееся Мануэль. – Но ему просто показалось.

– А что, дороги у вас часто минируют? – спросил Русанов.

– Не так чтобы часто, но случается, – признался Родригес. – «Контрас» никак не унимаются. Но в районе стройки их нет – военные за этим следят, – поспешил он уточнить.

– «Контрас» – это как в Никарагуа? – уточнил Луценко, демонстрируя знание латиноамериканской истории.

– В общем, да… – согласился бригадир. – Хотя у нас все немного сложнее. Собственно контрреволюционерами можно назвать только группировку «Закон и порядок», которая выступает против реформ нашего президента Браво. Но она не самая мощная. Сильнее ее группа «Армия освобождения» – леваки, для которых наш президент – недостаточно левый. Есть и другие группы. Но все они, в сущности, кормятся из одних рук и служат одним хозяевам – гринго!

– Почему ты так считаешь? – поинтересовался неугомонный Малышев.

Однако Мануэль Родригес не успел развить свою теорию вмешательства США в дела Андианы – лес расступился, и они въехали в город Квесто. Движение сразу стало очень медленным: во-первых, узкие улочки старинного города не позволяли развить скорость, а во-вторых, все они были запружены народом. Приезжие сразу погрузились в атмосферу безудержного веселья, которое охватило весь город. Было видно, что горожане на эти несколько дней твердо решили забыть о безработице, нехватке денег, вылазках боевиков, минах на дорогах – в общем, обо всех проблемах – и повеселиться на славу. Все плясали, пели, улыбались – и русские энергетики тоже невольно заразились этим настроением карнавала.

Даже инженер Луценко, отличавшийся любовью к строгому распорядку, в эту ночь лег спать уже после полуночи. После него вернулся в гостиницу и Хайдаров. А молодые Русанов и Малышев, кажется, даже не ложились. Во всяком случае, когда утром инженер спустился в ресторан, чтобы позавтракать, оба уже сидели там и пили кофе. Вскоре к ним присоединился и Хайдаров. Денис и Кирилл наперебой обменивались впечатлениями.

– Никогда в жизни столько не танцевал, как сегодня, – признался Русанов. – Даже в далекой молодости!

– Это сколько же тебе было «в далекой молодости»? – поинтересовался Луценко. – Пятнадцать или все-таки четырнадцать?

– Неважно! – отвечал электромонтер. – Какие девушки! Просто огонь!

– А какие пьесы здесь играли! – поддержал его Малышев. – Сколько страсти! А ведь по-нашему – все это просто художественная самодеятельность.

Пока друзья завтракали, в ресторан вошел Мануэль Родригес в сопровождении господина в строгом костюме.

– Это сеньор Санчес, заместитель мэра города, – представил его бригадир. – Я ему рассказал, что у нас гостят специалисты из России, которые помогают строить нашу электростанцию, и он пожелал с вами познакомиться.

Сеньор Санчес поздоровался с энергетиками, затем осведомился, как им спалось и какого они мнения о карнавале. Отвечал ему Малышев, лучше всего владевший испанским. Видимо, его восторженный ответ удовлетворил представителя власти, потому что сеньор Санчес расцвел в улыбке и пожелал «дорогим русским электрикам» получить сегодня новую порцию приятных впечатлений. Он рекомендовал, кроме самого карнавала, посетить также вулкан Галерас и озеро Ла Коча, где отведать мороженое helado de paila и замечательный местный напиток hervido. Родригес поддержал предложение заместителя мэра, однако выразил сомнение, что они успеют – ведь им надо до темноты вернуться в поселок при станции. На это сеньор Санчес возразил, что ради таких вещей, как вулкан и особенно напиток, стоит и задержаться.

Этот спор прервали звуки музыки, донесшиеся с улицы.

– Началось! – воскликнул сеньор Санчес. – Началось главное шествие!

С этими словами он поспешил выйти из ресторана. За ним последовали и четверо друзей. Зрелище, которое предстало перед их глазами, стоило того, чтобы спешить. По главной улице Квесто двигалась необычайная процессия. Она состояла из карнавальных повозок – «карросас». Эти повозки являлись основанием для огромных движущихся фигур из папье-маше, изображавших персонажей местных легенд.

– Смотри, какой огромный! – воскликнул Русанов, увидев огромную мужскую фигуру, голова которой возвышалась над всеми домами. – Кто это?

Он кое-как повторил свой вопрос по-испански, и Родригес пояснил, что это фигура индейского вождя Тупака Амару, который возглавил восстание против испанцев. Также он рассказал, что делать «карросас» и венчающие их фигуры – дело непростое, жители Квесто занимаются этим всю зиму накануне карнавала.

За повозкой с индейским вождем последовали другие – с местным колдуном Итуррой, красавицей Лусией Диас и Симоном Боливаром. Шествие сопровождалось музыкой, пением и, конечно же, танцами. Друзья присоединились к зрителям, которые сопровождали повозки до главной городской площади, где строгое жюри должно было определить создателя лучшей «карросас».