Оранжевая рубашка смертника

В час ночи капитан отдал приказ выдвигаться. Белов и двое лучших мастеров рукопашного боя Максим Савичев и Максим Ларкин, два друга, «два Макса», как их звали ребята, тихо исчезли в темноте. За ними последовали еще пятеро бойцов группы. Офицеры отобрали именно тех, кто хорошо ориентировался в темноте и умел прекрасно стрелять «на слух».

– Пошли, – коротко приказал Котов четверке бойцов, которые должны были идти с ним.

Зимин кивнул командиру и посмотрел на наручные часы со светящимся циферблатом. Его задачей было вместе с двумя снайперами «поездить» вокруг лагеря боевиков, а когда поступит сигнал от Котова, «застрять» на возвышении в прямой видимости из лагеря и начать там шум, который должен показать боевикам Гияса Турая, что люди в машине о нем не знают и оказались тут случайно. Главное, отвлечь внимание часовых, а потом заставить Турая поднять всех своих бойцов на ноги и вывести к стенам на случай опасности со стороны незнакомцев.

Конечно, Турай не новичок. Он выставит наблюдение по всему периметру, но чисто психологически сначала отреагирует на машину. Пусть пару минут у него займет анализ ситуации и принятие решений, но эта пара минут даст спецназовцам возможность подойти на расстояние короткого броска. И когда Турай заставит своих расслабившихся от спокойной жизни бойцов наблюдать во все стороны, они уже попадут под удар.

Это в теории. А на практике очень часто все происходит не совсем так, как планируется. Часто появляются какие-то осложнения, неожиданности, которые необходимо нивелировать. Вот для этого командир и должен быть не на острие удара, а сзади, чтобы держать руку на пульсе операции и вовремя принимать решения для ее дальнейшего завершения и достижения основной цели. В таких случаях Котов вспоминал своих преподавателей по тактике в училище, инструкторов в центре подготовки и… фильм «Чапаев». Там главный герой устами актера Бабочкина очень доходчиво объяснял, где должен находиться командир на очередном этапе боя.

Передвигаясь в темноте, как тени, сливаясь с чернотой ночи, спецназовцы сближались с разрушенными стенами заброшенного поселка. И тут Котов уловил звук автомобильного мотора. Сначала он чуть не вспылил, решив, что это Зимин раньше времени завел один из пикапов, но тут же понял, что звук мотора раздается из лагеря боевиков.

– Замерли все! – злобно прошипел Котов в коммуникатор и сделал знак бойцам своей группы, чтобы они легли на землю.

– Барс, это Седой! – раздался в коммуникаторе голос Белова. – У «бандерлогов» завели машину.

– Седой, замри! – приказал командир. – Не попади под свет фар!

Мысли в голове Котова рванули, как резвый скакун с места в карьер! Одна машина, или сейчас заведут все и уедут. Или уедет кто-то один? Турай? Или они сейчас ночью хотят казнить заложников при свете фар? И машину перехватить они не успеют, потому что звук второй машины услышат в лагере, он их насторожит, и все полетит в тартарары! Вся операция коту под хвост, как говорит Сидорин, когда он недоволен действиями группы капитана Котова.

– Зима, это Барс, – напряженным голосом отдал команду командир. – Зима, не трогать машину! Замри!

– Барс, уйдет ведь! – чуть ли не взмолился лейтенант Зимин. – А если это наш «клиент»?

– Молчать! Наблюдать! Не двигаться! – недовольно оборвал переводчика Котов.

По камням лизнули светом фары пикапа боевиков. Машина развернулась и двинулась неторопливо к холму, на котором вскоре должен был разыграть свой спектакль Зимин.

Черт, на двадцать минут раньше начни мы выдвигаться, подумал Котов, и точно попали бы сейчас под фары. Началась бы большая пальба, и чем все закончилось бы, неизвестно. Нет, мы бы их перестреляли бы, конечно, но Турай! А если это Турай уезжает? Плевать, пусть! Мы тут закончим минут за пятнадцать-двадцать, а потом догоним, если надо. Без фар он не поедет, колеса переломаешь. Услышит стрельбу и встанет, а мы засечем азимут, прикинем расстояние и по светлому догоним. А если он ночью пешком захочет уйти, то мы на машине его догоним быстро. Тут до шоссе километров сорок. Пешком ему идти несколько часов. Куда он денется!

– Сокол, я – Барс! – позвал командир лучшего снайпера Алейникова.

– Сокол на связи.

– Сокол, ты с нами не участвуешь. У тебя задание – только эта машина. Зафиксируй направление, веди ее, пока не исчезнет из поля зрения. Что с ней делать, потом решим.

– Понял, веду машину, в ней только один человек.

Командир невольно повернул голову вслед удаляющейся машине. Один? Черт, уже не догнать, и стрелять не получится, ночь, можно ухлопать. Ладно, пусть едет.

– Всем, я – Барс! – снова заговорил Котов в коммуникатор. – Моя группа лежит. Седой, пошел!

Котов понимал, что часовые, сколько их там ни есть, сейчас больше внимания уделяют невольно удаляющейся в ночь машине. И вряд ли их больше двух человек. Ну, может, трое.

– Барс, я – Седой! – неожиданно раздался голос Белова, который уже должен был выйти на позицию атаки.

– Что у тебя, Седой? – насторожился Котов, поправляя на лице прибор ночного видения и внимательно рассматривая обломки стен и строений.

– С моей стороны часовых двое. Ведут себя беспечно. Сейчас сошлись вместе, разговаривают. Думаю, что с вашей стороны еще один, не больше.

– Ты на позиции?

– Да. Жду приказа.

– Лежи, наблюдай, Седой. Я выдвигаюсь.

Котов и его бойцы двигались гусиным шагом, поворачиваясь каждый раз всем корпусом из стороны в сторону. Спешить нельзя, и Белову придется подождать. Звук мотора уже почти не слыхать. А если? Идея пришла в голову мгновенно.

– Сокол, это Барс! Далеко ушла машина?

– Километра три.

– Зима, ты готов?

– Готов, Барс!

– Зима, слушай приказ! – торопливо заговорил командир. – Седой, слушай меня тоже! Зима, заводишь нашу лайбу, сажаешь к себе Боба и не спеша, в наглую к тому месту, откуда только что отъехал пикап «бандерлогов»

– Ух, ты! – раздался и тут же замолк голос Бори Крякина, имевшего позывной «Боб».

– Зима, сколько тебе надо времени, чтобы завести машину, объехать этот бугор и спуститься к поселку?

Все все поняли. Вздохнул, но промолчал только Коля Алейников, продолжавший через прицел ночного видения фиксировать передвижение удалявшейся в ночи машины. Да, тот, кто уехал, услышит стрельбу, но это пока не важно. Группа Котова замерла, стоя на одном колене.

И вот в ночной тишине ясно стал слышен звук автомобильного мотора. Мелькая фарами, пикап объезжал холм, спустился по склону. Сейчас кто-то там, в развалинах, побежит докладывать старшему о… возвращении машины. У них просто не должно иной мысли возникнуть, кроме той, что это возвращается уехавшая машина. Те же очертания, та же дуга для пулемета над крышей. И едет неторопливо той же дорогой, что и предыдущая машина. Кто еще может знать о ночлеге в этом месте группы Турая? Самое время!

– Седой, я – Барс! Играешь!

Котов ждал. Сейчас Белов там принимает решение, сейчас стволы с глушителями шевельнулись, выбирая цели, через прицелы ночного видения. Хорошо, если оба часовых, что шептались там недавно, так бы и стояли вместе.

– Барс, минус два! – торопливо крикнул Белов в коммуникатор. – Я пошел!

– Понял! – обрадовался Котов. Значит, двоих часовых они там сняли. – Зима, я – Барс. Работай! Мы прикроем.

Такие неожиданные повороты, такие экспромты во время операций Котов любил. Хотя любить их не следовало. Начальство любило, например, четко подготовленные, рассчитанные посекундно операции, с минимальным риском для жизни и здоровья личного состава. Котов был, в принципе, с начальством согласен. Но в полевых условиях чаще всего приходилось вот так полагаться на экспромт и вдохновение. Всего несколько минут надо Белову, чтобы тихо добежать до крайних стен. Всего несколько минут нужно Зимину и притаившемуся в машине вместе с ним Крякину, чтобы доехать до крайних развалин. И как только начнется стрельба, группа Котова бросится в атаку.

Риск минимальный. Не сразу там сообразят, что машина другая. Не сразу увидят, что через открытое пространство в кромешной темноте торопливо бегут люди в черном. После света фар они не смогут разглядеть спецназовцев, знал Котов. И в это время на стены и через проломы уже полезут бойцы Белова. Там сейчас такое начнется.

Все началось через четыре минуты. В свете фар мелькнули фигуры троих человек, вышедших из развалин навстречу машине. Машина остановилась, не доезжая метров десяти.

– Здесь Турай, – тихо проговорил Зимин, видимо, забыв от волнения про субординацию и не представившись командиру.

Но лейтенант сделал все правильно, он нашелся и повел себя довольно остроумно. Переводчик закричал что-то по-арабски, с раздражением и довольно властно. Освоил студент интонации, улыбнулся Котов на бегу. И тут же возле машины дважды вспыхнули одиночные выстрелы. Стреляли от машины в сторону поселка. Видимо, Крякин. И тут же шквал огня захлестнул восточную часть поселка.

– Двое налево! – приказал Котов своим бойцам и прибавил ходу.

Весь поселок – это едва ли десяток прижатых друг к другу домов, с небольшими дворами. Тут когда-то пасли баранов, стригли шерсть, может, выделывали кожу. С севера к поселку вел арык, который давно пересох. Тут и развернуться негде, думал капитан. Его бойцы бежали, рассредоточившись. Никто не стрелял, потому что не было целей, и можно случайно попасть в своих. Основную работу выполнит Белов со своей группой. Боковым зрением Котов заметил, что слева выскочили две фигуры. Кто-то из его бойцов короткими очередями свалил обоих. Все, нашумели и мы с этой стороны, подумал Котов, направляясь к машине, за которой сейчас должен был прятаться Зимин.

Он упал возле нее, прислушиваясь к бешеной стрельбе, которая уже велась по всей территории развалин. Очень редко стреляли длинными очередями. Частые и очень короткие очереди. Или Белов уже всех перестрелял, или против нас тут ребята тренированные, с хорошей подготовкой, подумал Котов и только теперь сообразил, что Зимина около машины нет.