Курс на дно

Пираты под командованием полноватого мужчины в бейсболке рассыпались по палубе «Ориона». Первой жертвой стал вахтенный матрос, бросившийся к одному из пиратов с каким-то железным ломиком: нападавший даже и не думал вступать в какую-то там схватку, а просто срезал моряка короткой очередью из автомата. Подобной же участи подверглись еще двое матросов из небольшой команды, пытавшиеся оказать хоть какое-то сопротивление. Пираты, подгоняемые своим предводителем, рванулись внутрь корабля, сметая огнем и штыком всех, кто попадался им на пути к неведомой цели. Хотя уже в первые минуты захвата выяснилось, что же интересует пиратов в первую очередь! Предводитель абордажной группы, размахивая пистолетом, зычно выкрикнул: «Команду мочите, но ни одного из белых не трогать!» Визг, стрельба, шум драки, чьи-то стоны и предсмертные жутковатые крики среди подсвеченных яркими лучами прожекторов клубов дыма – все это стихло уже минут через пять… Только в стороне ходовой рубки еще раздавались редкие выстрелы: в то время, когда капитан пытался отстреливаться из своего «кольта», радист открытым текстом торопливо передавал в эфир сигнал «SOS», в отчаянной надежде, что хоть кто-то услышит и, может быть, придет на помощь! Еще через десять минут пираты все-таки взломали дверь рубки и в упор расстреляли капитана и радиста, исполнивших свой долг до конца…

Небольшую группу ученых, среди которых особо выделялись русский профессор, его помощница и светлобородый швед Олаф Густавсон, выгнали из кают на палубу, и люди стояли под прицелами направленных на них автоматов молчаливой и мрачновато-перепуганной гурьбой.

– Добрый вечер, господа! – лучезарно улыбнулся Ахмад, в издевательском поклоне приподнимая над головой свою бейсболку. – Вижу, вы не очень-то рады гостям. Но что поделаешь, кое-кто из вас нам очень нужен…

Неведомо откуда вынырнувший «рыбак» Фарук молча указал пиратам на русского доктора, на его ассистентку и, после некоторого раздумья, на немца, настойчиво пытавшегося поймать равнодушный взгляд «рыбака» и незаметно посылавшего своему «куратору» какие-то непонятные знаки. Троицу живо отделили от остальных и довольно бесцеремонно отвели к противоположному борту судна. Фарук о чем-то коротко спросил одного из пиратов, тот кивнул и показал рукой на бережно уложенные на палубе вещи русского доктора, а затем передал «рыбаку» целехонький ноутбук, который до этого момента он держал, прижимая ценный трофей к груди.

– Отлично, несите все это в лодку! И, смотрите, осторожнее! – Распорядившись насчет «трофеев», Фарук наконец-то обратил свой взор и на немца, нетерпеливо и в то же время опасливо посматривавшего на пиратов и их мордатого предводителя, по сравнению с которыми «рыбак» казался ему таким понятным и почти своим. – Ну что, дружок, я тобой доволен… Ты большой молодец! Вещи собрал? Ничего не забыл?

В ответ Штайнберг показал вместительную сумку и небольшой кейс, которым не без намека слегка качнул и для пущей убедительности добавил:

– Да какие вещи! Пара рубашек и почти пустой «дипломат». Дружище, я выполнил все, что обещал! Все у вас в руках. Надо бы… ну, вы же меня понимаете! И еще одна совсем небольшая просьба: я ведь договаривался с вами насчет Сингапура…

– Да, я все помню. – Фарук посмотрел на предателя долгим задумчивым взглядом, от которого Штайнбергу вдруг стало очень неуютно, а в душе холодно ворохнулось предчувствие чего-то нехорошего. – Извини, брат, мне сейчас не до Сингапура.

«Рыбак» быстро поднял руку с пистолетом и нажал на спусковой крючок. Во лбу немца появилась вроде бы совершенно безобидная черно-красная дырочка, на лице застыло чуть удивленное и испуганное выражение, которое так и не изменилось даже тогда, когда мертвый Штайнберг рухнул на затоптанные во время скоротечной схватки доски палубы, во многих местах забрызганные темными пятнами крови…

– Шакалы! – вдруг совершенно отчетливо послышалось в повисшей на секунду-другую тишине. Ракитин молча покосился на Густавсона, который с презрительной усмешкой смотрел на пиратов и, заметив легкое удивление на круглом лице главаря, явно услышавшего оскорбление, вновь с ненавистью отчетливо повторил: – Грязные, вонючие шакалы!

Ахмад медленно подошел к пленникам и с насмешливым удивлением посмотрел на шведа.

– Ты очень смелый или очень глупый, а?

– Нетрудно быть смелым, когда за твоей спиной шайка головорезов, а в руке пушка. Ты бы меня попробовал скрутить один на один! Да я бы тебя…

– Наверное, все-таки смелый… – сделал вывод толстяк и неожиданно передал свой пистолет одному из ухмылявшихся пиратов. Затем отошел на несколько шагов, знаком приказав своим подручным освободить небольшой пятачок на палубе, и призывно махнул рукой шведу. Тот не заставил себя упрашивать и, принимая боксерскую стойку, двинулся на противника.

Густавсон нанес несколько мощных прямых ударов, от которых пирату, вероятно, очень не поздоровилось бы, если бы они достигли цели. Однако Ахмад, казавшийся таким неповоротливым и обрюзгшим толстячком, на поверку оказался довольно-таки быстрым и умелым бойцом. Ракитин, мало разбиравшийся в таких вещах, так и не понял, каким видом борьбы владел главарь пиратов: это было похоже на кунг-фу из гонконгских фильмов, а может быть, это было и что-нибудь вроде местного «тайского бокса», но руками и ногами Ахмад махал очень быстро и ловко. В считаные мгновения он нанес шведу несколько сильных, едва уловимых взглядом ударов, а затем, поднырнув под руку противника, напрасно пытавшегося хотя бы разок достать его кулаком, резко и мощно ударил под ложечку, в солнечное сплетение. Густавсон словно переломился пополам и, задыхаясь, безуспешно пытался схватить воздуха, когда Ахмад с резким выкриком нанес противнику страшный добивающий удар ногой в голову… Когда поверженный Густавсон упал, бандиты, с интересом наблюдавшие за схваткой, одобрительно загоготали, а кое-кто даже захлопал, приветствуя безоговорочную победу своего командира. Ахмад же молча взял из рук хранителя свой пистолет и как-то очень буднично, деловито дважды выстрелил в лежавшего без сознания шведа, на что Фарук недовольно проворчал: