Бессмертный эшелон

Он оказался прав. На корме родной семерки Соколов уже наклонился к карте местности, освещая изгибы рельефа и пометки динамо-фонариком. Рядом нетерпеливо топтались командиры взводов и весь экипаж командирского Т-34 – Бабенко, Бочкин, Логунов. Алексей указал на небольшую возвышенность на расстоянии километра от линии деревьев, где обосновалась немецкая артустановка:

– Смотри, Руслан, вот здесь есть складка местности, танки смогут через поле и без света подойти к линии огня, невидимые для противника. Только звук работающих двигателей будет слышен все равно, и для атаки придется выйти из укрытия. Но в такой темноте мы будем палить вслепую, а снарядов у всех осталось всего ничего. Нужно понять, кто засел в лесочке, что у них за огневая точка и сколько вооружения. Поэтому бери двоих ребят и на разведку, два часа вам на сбор сведений, потом будем решать, сможем ли мы с таким скудным боезапасом одолеть фрицев. Расстояние до цели большое, а сократить никак нельзя – впереди открытое поле, будем снова как на ладони.

Весь экипаж видел, как озабочен ротный. Соколов водил и водил карандашом по карте, понимая, что идти в открытую атаку опасно, но и просто отступить перед врагом было не в его принципах. В любой момент противник перетащит зенитку на другую позицию и снова откроет огонь по бронированной технике. Бой надо принять, только действовать следует хитростью.

– По лесу танки не пройдут, особенно в темноте, застрянем, – вздохнул Бабенко, сейчас он ничем помочь своему командиру не может. Даже его способности как водителя-аса «тридцатьчетверки» не помогут, слишком уж неравные силы.

Логунов тоже хмурился, от досады покусывая кончик уса. Он буркнул:

– Попали, как кур в ощип, откуда они только лезут.

Алексей вдруг повернулся к командирской башне, возле которой застыл пленный офицер Дорвельц, и заговорил по-немецки:

– Герр офицер, откуда ваши сослуживцы получают сведения о наших передвижениях? Как вышло, что нас ждала засада в лесу?

Дорвельц с трудом повернулся, он замерз за время марша, а во время атаки в ужасе распластался на броне, каждую секунду ожидая смерти от шального осколка. Карл молился и молился, дрожа от мысли, что уже сейчас попадет в ад, так и не искупив свои грехи. Сейчас, после шока, он думал и действовал медленно, будто во сне. Замерев, гауптман уставился на танкистов, что сгрудились над картой.

– Сведения о передвижениях? Но зачем? Ведь здесь линия фронта и наше командование знает, что вы стягиваете свои войска для мощного удара. Каждый день идут бои, войсковые части передвигаются чаще всего ночью. Если засесть в кустах на границе между фронтами, то рано или поздно можно подстрелить колонну машин или пехоту на марше. Действовать как на рыбалке, просто стоит немного подождать. Мобильные группы с легкой артиллерией или несколькими единицами бронетехники делают вылазки, каждую ночь меняют позиции, чтобы точечными атаками замедлить вашу подготовку к боевым операциям. Это операция подразделения СС, подрывные действия против укрепления Красной армии. Такая же задача была у моей танковой роты. Мы шли безо всякой подготовки, получив от абвера лишь малую толику информации. Если бы мы знали, что эшелон сопровождают русские танки, то не начали бы атаку.

Соколов внимательно слушал немецкого офицера, с недоумением осознавая, что противник действует совсем не так продуманно, как он считал. Нет никакого хитроумного плана, а всего лишь хаотичные точечные атаки на случайные цели. Они, конечно, не несут большого урона для Ленинградского фронта в целом, а всего лишь оттянут неизбежное – прорыв линии немецкой обороны вокруг города. Но у тех воинских подразделений, кто попал вот под такой случайный огневой удар, германская тактика уносит десятки и сотни жизней.

– Сколько таких боевых групп действует на линии фронта?

Гауптман Дорвельц пожал плечами:

– Я не знаю план операций, в нашем дивизионе им заведует офицер СС штурмбаннфюрер Шоллер. СС и вермахт хоть и действуют в одной армии, но это разные подразделения. Шоллер выбирает цели, время и место для нападения, выбирает, кто будет помогать группе его танков при атаке – стрелки, зенитка или мотобригада. Если откажешься, то попадешь под военно-полевой суд, а потом под расстрел. Смерть ждет с обеих сторон. Не убьешь – убьют тебя, или русские, или гестапо, поэтому люди превращаются в зверей, теряют разум, совесть, душу.

– Это философия, – оборвал немецкого офицера Соколов. – От нее зла меньше не становится. Нужно действовать, а не рассуждать.

Он отвернулся от Карла и снова заговорил со своими подчиненными, уже решив, как можно обойти боевую мощь противника.

– Группа под командованием Омаева, – его палец прошелся к пятну лесного массива, – проводит разведку местности и сил врага. Группа из трех танков под командованием Буренкова совершает обход с правого фланга через поле под прикрытием высоты 14.7. Ваша задача – переключить внимание противника на себя ложным маневром. Сейчас срубим пару стволов побольше, дотащите их до места и там поджигайте по моей команде. Огонь отвлечет расчет, пушка у них, скорее всего, «ахт-ахт», судя по мощности выстрелов, поэтому разворачивать ее долго, этим и воспользуемся. Пока немцы будут палить в сторону огня, мы разделимся на две группы и атакуем с левого фланга и в лоб. Командиры групп – Логунов и Храпов. Атака должна быть стремительной, выстрелы точными, поэтому ориентиры разведчики вместе с Русланом будут нам обозначать выстрелами трассеров, горящими тряпками, любыми световыми знаками. Соберите со всех танков ракетницы, канистру с горючим и всю ветошь, что можно использовать. Выполняйте приказ, товарищи! Времени совсем мало, артрасчет может в любой момент сменить место дислокации. По словам нашего пленного, боевые группы рыщут вдоль линии фронта в поисках случайных целей для своих атак. Надо действовать, пока не пострадали другие военные части. За работу, ребята!

По приказу Соколова все бросились по сторонам, к танкам, в лес, каждый принялся старательно выполнять поставленную ему задачу.

Тенкель в восхищении прошептал:

– Вот голова, как все ловко задумал!

– А то, – Руслан с гордостью оглянулся на своего командира, тот всегда поражал его своими неординарными тактическими решениями.

Соколов же тихо снова беседовал с пленным, уточняя новую информацию:

– Вы уверены, что все нападения организует специальное отделение СС?

– Да-да, это общая операция с отдельными эпизодами точечных атак, штурмбаннфюрер Шоллер мой коллега, сослуживец, я знаком с ним с того времени, когда мы учились в военном училище, и уже тогда он отличался блестящими тактическими задумками, – Карл тряхнул головой. – СС и вермахт воюют по-разному. В армии вермахта наш основатель генерал Вернер фон Фрич был верующим человеком, поэтому офицерский состав всегда следует традициям христианских ценностей. А служащих СС набирают из крепких сельских парней, рассказывая им о принадлежности к «расе господ». Офицеры вермахта называют командиров СС «асфальтными солдатами» из-за их малого военного опыта и большой любви к официальным мероприятиям, показательным маршам и браваде. Но правая рука Гитлера, герр Генрих Гиммлер, заботится о своем детище. Эсэсовцы получают улучшенное питание, им доверяют опасные операции, награждают крестами за их жестокость по отношению к местному населению, отдают власть над концлагерями. Так что такую важную диверсионную операцию могли доверить только офицеру войск СС, которые укрепили свою военную славу множеством побед над русскими.

– Понятно, спасибо, – сказал Соколов и предложил трясущемуся от холода гауптману: – Вы можете перебраться внутрь танка, там будет теплее.

Дорвельц лишь кивнул. Он с трудом выпрямил длинные ноги, откинул люк башни и полез в танк. Бочкин засуетился рядом, шепотом спросил у командира:

– Может, связать его, Алексей Иванович, чтобы не убег?

– Думаю, не стоит, он от холода еле шевелится. Николай, ты давай поищи в танке старую ветошь и отдай ее вместе с сигнальным пистолетом Руслану. Надо торопиться, как можно быстрее организовать атаку. За пленным Семен Михайлович присмотрит.

– Есть! – Бочкин перекинул ноги в люк и спрыгнул внутрь танка, торопясь выполнить приказ.

Алексей окинул взглядом крошечную полянку, где расположились танки. Под покровом темноты кипела работа. К трем черным силуэтам разведгруппы на краю поля тащили со всех сторон старые промасленные тряпки, которыми делали уборку или ремонт в танке.

– Их даже и в горючем не надо вымачивать, вспыхнут как факел от одной спички, – заметил за спиной Соколова тихий голос, он обернулся и чуть не врезался в Бабенко.

Скромный Семен Михайлович, как всегда, со своим предложением постеснялся подойти при всех.

– Алексей Иванович, я вот что подумал. Молодых много у нас, экипажи неполные, быструю стрельбу открыть не сможем. Пока прицел навел, пока снаряд в казенник отправил, пока на педаль нажал, это ведь время, а немец ждать не будет. Может быть, пустим еще одну ложную цель, чтобы немца запутать?

– Костры запалит Буренков для дезориентации.

– После пары выстрелов немцы быстро поймут, что это ложные цели. Да и по пламени стрелять нет для них смысла, они рачительные, лишний патрон берегут. Мы можем не успеть преодолеть поле на подходе из-за снежных валов, они замедляют ход «тридцатьчетверок». У меня предложение. Я могу примотать веревкой стволы поперек кормы, поджечь и ехать по колее вдоль лесочка. Движущаяся цель надолго отвлечет артиллерию, а из-за движения немцы не разберут, куда бить. Да и не успеют, на максимальной скорости пролечу – и в разворот, Коля на ходу ветки срубит, чтобы танк в темноте после поворота не было видно. Минут пятнадцать, считайте, еще добавят нам форы, чтобы поближе подобраться для открытия огня.

– Хорошая идея, – похвалил Соколов и осторожно поинтересовался: – Справитесь вдвоем, Семен Михайлович? Я не смогу вам стать помощником, буду с новенькими атаковать, чтобы зря снаряды не израсходовали.

– Конечно, Алексей Иванович, дорогу я запомнил, каждую ямку хоть с закрытыми глазами пройду, а Николай парень шустрый, топором обрубит крепеж за пару секунд.

– Тогда по моей команде приступайте к операции, у вас пара часов, чтобы срубить и приготовить стволы потолще.

– Есть, товарищ командир.

В темноте Бабенко вдруг почувствовал прикосновение крепкой ладони, пальцы молодого командира тряхнули его руку в крепком рукопожатии.

– Спасибо, Семен Михайлович, вы всегда нас выручаете.

Через час оборудованные танки стояли с молчащими двигателями в ожидании приказа, они ждали сигнала группы разведчиков, что выдвинулась через темный лес в сторону линии обстрела. Руслан, с ним Валерий Конев, заряжающий из экипажа Храпова, и Марк Тенкель.

Тяжело переваливаясь по снежным заносам, танкисты с трудом добрались до полоски леса. Никаких разговоров, передвигались в полной тишине, лишь подавая друг другу условные знаки, чтобы не обнаружить свое присутствие. Руслан поднял руку – осторожно! Впереди ничего видно не было из-за кромешной тьмы, но он почувствовал запах табака и горящего дерева. Два его напарника замерли, тоже втягивая воздух ноздрями. В паре сотен метров от них горит огонь, но почему дым не поднимается вверх, он должен быть виден на фоне неба. Омаев призывно махнул рукой, чтобы ребята подошли поближе. Младший сержант поставил высокого Марка вплотную к старой сосне, кряжистый Валерка встал на четвереньки, и цепкий чеченец вскарабкался по спинам товарищей наверх до ближайшего соснового сука. Там, словно белка, он запрыгал с одной ветки на другую. Вниз посыпались пригоршни снега, прямо за шиворот ватников парней. Марк выгнулся от неприятных ощущений, но сдержал невольный крик – нельзя обнаружить себя перед врагом. Совсем рядом отчетливо раздались голоса фрицев, и он, испуганно вцепившись в соседа, зашипел ему на ухо:

– Стрелять хотят! Услышали шум на дереве.

В тихий разговор противников вмешался резкий окрик офицера, мелькнул красный огонек сигареты и потух. Снова воцарилась полная тишина.

– Ух, пронесло, – выдохнул Марк на ухо Валерке. – Офицер накричал, что курят и что это сова летает.

– Если щас снова наверху зашумит, то точно пальнут, – Конев почти не разжимал губ, стараясь не нарушить лесную тишину.

Марк затряс руками, показывая что-то жестом. Конев с недоумением смотрел на его движения. Парень скрутил один снежный шарик, потом второй, затем третий и указал пальцем на дальние густые кусты. Сметливый Валерка понятливо закивал и тоже беззвучно принялся мастерить снежные снаряды. Как только Руслан, перепрыгивая с ветки на ветку, стал спускаться все ниже и ниже, они принялись обкидывать соседние сосны снежками, чтобы пухлые сугробы на еловых лапах рухнули вниз и отвлекли внимание патрульных.

Раздались выстрелы, у германского караула сдали нервы. Они все-таки прошили черный силуэт сосны пулями из автомата. Пользуясь шумом от коротких очередей, три силуэта припустили бежать по рыхлым сугробам. Через пару сотен метров Омаев замедлил движение и, задыхаясь от напряжения, тяжело упал в снег.

Марк повалился рядом и спросил:

– Ну как? Получилось рассмотреть?

– Ага, – выдохнул Руслан и стянул ушанку, от бега волосы пропитались потом, ему было невыносимо жарко в двадцатиградусный мороз.

– Товарищ командир, так нельзя, – Марк нахмурился и потянул обратно на голову парню шапку. – Так простыть можно. Давайте лучше на шаг перейдем, а вы рассказывайте, что видели. Как восстановится дыхание, можно будет ускорить движение. Нас так учили на физкультуре, когда нормы ГТО сдавали.

Он поднялся сам и рывком помог встать на ноги запыхавшемуся Руслану. Танкист криво натянул ушанку и, мерно шагая начал рассказывать об увиденном с высоты сосны:

– Сверху видно, фрицы все сидят в окопах, костры жгут охотничьи под лапником, чтобы дым понизу шел. Три ямы человек по пять, БТР стоит между деревьями, и пушка воткнута на площадке из снега. Холм метра полтора высотой, или сами сугроб нагребли.

– Пушка большая, сколько метров дуло? – Тенкель отмеривал длинными ногами легкие шаги рядом.

– Метров шесть, даже чуть больше. И еще несколько пулеметов в полукруг расставлены. Место у них удачное: из-за деревьев не видно огневые точки, а они соорудили себе из снега возвышенности и могут палить по башням танков, – Руслан остановился рядом с меткой в сугробе, которую оставил, когда они только выдвинулись в разведку. – Все, здесь остановка, отсюда сейчас подадим сигнал и обратно.

– Я предлагаю так же на деревья залезть и оттуда подавать сигналы нашим, – предложил до этого молчавший Валерий. – Так наводчикам будет лучше видно, и по нам не попадут, высоко наводчики бить не станут.

Омаев, соглашаясь, кивнул, он и сам увидел, что с дерева обзор был лучше. Да и горящая ветошь станет видна между ветками, обозначая ориентир для выстрелов танков. Он направил луч фонарика туда, где сейчас замерли «тридцатьчетверки» в нетерпеливом ожидании сигнала. Длинный луч прорезал темноту, от прикосновения ладонью мигнул три раза и погас. Вдали раздался эхом звук заработавших двигателей. Марк с тревогой прислушался и прошептал:

– Если мы их слышим, то и фрицы услышат. Как же они подберутся поближе? Тишина еще такая, прямо давит.

В воздухе затихли выстрелы противовоздушной обороны, самолеты не шли на штурм из-за плохих погодных условий. Конев еле заметно ухмыльнулся вот и новобранец почувствовал эту тревогу, что поднимается изнутри во время затишья. Звуки боя привычнее, мозг отключает страх и начинает действовать, а вот такое тяжелое ожидание выматывает – то ли налет сейчас будет, то ли загрохочут зенитки, то ли из засады на дорогу вылетят автоматчики на мотоциклах.

– Да, – Руслан уже бегом пустился по вытоптанным следам назад. – Быстрее назад, отвлечем их! Будем обстреливать сверху из автоматов, создавать звуковую завесу! Быстрее, через десять минут фрицы обнаружат танки!

Бойцы побежали со всех ног, позабыв об усталости и мокрых насквозь ватных куртках. Сейчас было важно только одно: отвлечь врага, находившегося в засаде, и дать своим подобраться на бронированной технике поближе. Возле сосны Руслан подставил спину:

– Давай, Марк, забирайся как можно выше, чтобы тебя не видели среди веток.

Парнишка поправил на плече автомат, дрожащими пальцами вцепился в мерзлую кору и начал карабкаться, прижимаясь всем телом к стволу огромного дерева. Он не стал жаловаться, что с детства боится высоты. Какие могут быть детские страхи, когда речь идет о спасении жизней своих товарищей? Марк лишь прикрыл глаза, чтобы случайно не бросить взгляд в черную бездну под ногами. Ветка, еще одна, крепкий сук, но юный танкист лез все выше и выше до тех пор, пока не оказался на качающейся от ветра кроне из пышных лап. Верхушка сосны ходила во все стороны от порывов ледяного ветра, так и норовя сбросить незваного гостя, но Марк прочно пристроился на основании толстой ветки и прижался спиной к шероховатому стволу так, что неровности больно впивались в спину даже через толщину ватной куртки. Он всмотрелся в пространство внизу, сейчас немецкий лагерь был как на ладони. Вот снежные окопы с рядовыми, огромная пушка на станинах, которую с трудом могут развернуть только четыре человека, и укладка из снарядов. Немцы, услышав хруст веток, крутили головой, а часть расчета уже бросилась к зенитке, настраивать прицел.

Марк взвел ППШ, зажал в руке бензиновую трофейную зажигалку, которую отдал ему кто-то из бывалых танкистов, и вслушался в звуки на огромном черном пространстве. Наверху через гул ветра доносилось ровное гудение моторов, становившееся все явственнее. От долгого напряжения нервы у парня не выдержали. Заметив, как заметались внизу черные фигуры артиллеристов, из бронированного брюха БТР высыпали пехотинцы с автоматами и пулеметчики бросились к своему оружию, он нажал на спусковой крючок и дал короткую очередь по движущимся фигурам. С криком упали несколько человек, раздались ответные выстрелы. Автоматчики целились в крону, откуда прозвучали выстрелы. Пули с визгом чиркнули рядом, впились в толстую кору ствола. В трехстах метрах на другом дереве Руслан тоже дал меткую очередь из автомата, уложив сразу двух артиллеристов, находившихся рядом с зениткой. Но немцы уже заметили советские танки, под окрики ефрейтора они крутили ствол и ручки наводки, передавали тяжелые снаряды из ящиков ближе к широкому проему казенника. Мощный ствол, словно огромный нос, качался в воздухе, выискивая цель. Уже с трех вершин деревьев раздавались выстрелы, немцы открыли в ответ огонь из пулеметов, направив их дула вверх, так что шквал из смертельного огня не давал советским танкистам возможность прицелиться. Оставалось лишь огрызаться короткими всполохами автоматного огня. Омаев наверху, между двумя пышными игольчатыми ветками, нажимал на спусковой крючок, в отчаянии думая о том, что они провалили боевую задачу. Немцы обнаружили не только разведчиков и загнали их в угол пулеметной стрельбой, а еще и готовились ударить из «ахт-ахт» по советским танкам, что гудели все ближе и ближе. Грохнул выстрел, тяжелое орудие дернулось, откатилась на крестовине лафета, и пружина тотчас же вернула механизм обратно.

– Feuer! Feuer! – надрывался внизу командир канониров, подбадривая тычками суетящихся рядовых.

На сером поле вдруг показался огромный огненный шар. Охваченный пламенем танк медленно ехал вдоль дороги странными зигзагами и петлями.

Снова раздался выстрел зенитного орудия, оглушительный грохот заглушил все звуки, воздух разорвался красным пламенем вылетевшего из дула снаряда. Горящий танк дернулся влево, сделал резкий поворот и опять пополз дальше по черной окраине леса. Обрадованные удачей артиллеристы засновали еще быстрее, готовясь к новому удару. Несколько человек навалились на орудие и с помощью станин стали поворачивать зенитку. Фельдфебель орал, указывая в направлении уходящего с линии обстрела советского Т-34. Марк был удивлен тем, как подбитый танк до сих пор двигается и при этом странно горит. Сверху пареньку было видно, что огонь на машине полыхал яркой оранжевой стеной лишь со стороны немцев, не перекидываясь на черные борта и корму. Омаев тоже приподнялся на своем месте, чтобы лучше рассмотреть горящую «тридцатьчетверку». На корме мелькнула крошечная черная фигурка. Взмах руки, стена из пламени вдруг отвалилась, оставшись догорать в сугробе, а бронированная машина растворилась в бескрайней темноте. Он понял, что советские танки совсем близко! Это был отвлекающий маневр, пока немцы вели огонь по единственной видимой цели, рота подошла на близкое расстояние, и сейчас от них зависела меткость стрельбы танковых пушек.

– Поджигай, атакуем! – заорал во всю глотку танкист, подпалил зажигалкой промасленную от дизтоплива тряпку и швырнул ее длинной огненной лентой в сторону пушечного станка.

Его полыхающая отметка, медленно кружась в воздухе, опустилась ровно на кончик ствола.

Выстрел! Советские танкисты отреагировали мгновенно, послав тяжелый подкалиберный снаряд на огненный ориентир. Столб пламени осветил черное небо, с грохотом пролетел и ухнул вниз. Застучали советские ППШ, не давая пехотинцам разбежаться в стороны. Валерка зажмурился от горячего пламени, поджег свой клубок ветоши и метнул вверх, так, чтобы огненный шарик застыл над пулеметным гнездом и упал вниз, оставляя тонкий след из искр. Огонь! Фугас пролетел красной линией, дождем из осколков обсыпав кричащего от ужаса немецкого пулеметчика. БТР задвигался, дернулся между деревьев и начал выписывать поворот, чтобы нащупать колею для проезда.

– Сбежать хотите, ага! Давай держи! – азартно выкрикнул Руслан и пустил из сигнальной ракетницы снаряд с длинным зеленым хвостом трассера.

Логунов сразу же отправил в зеленую точку снаряд, который пробил металлический борт. БТР остановился на месте. Пулеметчик задрал на турели орудие вверх, чтобы подстрелить разведчиков, но тут вспыхнули отблески огня по правому флангу от позиции немцев. Два легких танка Pz. Kpfw. IV, которые до этого стояли незаметные под маскировочной сеткой, вырвались впереди нерешительных пехотинцев с оружием. Рядовые, растерянные от атаки с трех сторон, пламени со всех сторон и выстрелов, метались от одного окопа к другому, уже не слушая приказов фельдфебеля.

– Танки, танки! – Валерка огромной белкой сиганул на ветку соседнего дерева, в полете запулив огненный ориентир так, чтобы он шлепнулся на башню танка.

Туда же Омаев отправил второй патрон сигнального пистолета, чтобы советские «тридцатьчетверки» встретили противника прицельным огнем. Грохот пушечного выстрела, снаряд попал точно в цель!

– Еще, еще стреляй! Танк еще один! – Валерка кричал, уже не скрываясь, указывая пальцем на бронированный «панцер», который на полной скорости прорвался через строй сосен и теперь крутил дулом в поисках цели.

Руслан с досадой выкрикнул в ответ:

– Нет патронов!

И тут взбудораженный парень прыгнул на следующее дерево, а оттуда с грохотом приземлился на башню немецкого «панцера», прокатился вперед и уцепился руками прямо за двигающееся дуло, которое, прицеливаясь, ходило влево-вправо. Отчаянный Конев прополз, цепляясь за выступы, на ходу вытягивая с ремня лимонку. Он выдрал зубами чеку, пропихнул гранату в узкую щель визора на башне и свалился кубарем по корме под гусеницы тяжелой машины. От взрыва внутри лязгнуло железо, оранжевое пламя с грохотом вырвалось из всех щелей, бронированная машина дернулась назад, и хрупкая фигурка на белом снегу исчезла под черным бортом с белым крестом.

– Нет, нет! – Руслан не смог удержать крик.

Германский «панцерваген» снова дрогнул, теперь от удара снаряда, выпущенного танковой пушкой Т-34. Ориентируясь на всполохи пламени, Буренков со своей группой зашел с правого фланга и обстрелял оставшуюся единицу германской техники.

Со стороны сосен на полянку уже бежала к горящей «двойке» вторая фигура в ватнике, Руслан узнал в ней Марка. Парнишка кинулся спасать товарища, не думая об опасности – танк обстреливали русские «тридцатьчетверки», а с полянки до сих пор били пулеметные очереди немцев.

– Стой! Нет, назад! – Омаев метался взад-вперед по крепкой ветке, испытывая бешенство от бессилия.

Чтобы хоть как-то прикрыть парня, он с удвоенным отчаянием принялся поливать из ППШ засевших у прицелов немцев.

Неожиданно с другого конца поля появилась длинная фигура с зажатой белой тряпкой в руках, посланец неуверенно ковылял по бугристой корке снега, что-то выкрикивая на немецком. От такого неожиданного явления выстрелы с обеих сторон на несколько секунд замолкли.

– Что за чучело? – переговаривались стрелки на полянке, вслушиваясь в обрывки немецких слов, что доносил им ветер.

В эфире раздался удивленный голос Соколова:

– Семерка, прием! Почему у вас пленный офицер находится на линии огня? Что происходит!

В ответ Бочкин ахнул и выкрикнул:

– Товарищ командир, убег он! Не уследили, пока я ветки рубил, он сбежал! Во время маневров!