Парни со стволами

– Я думал… – замялся Зимин. – Я понимал, что вас надо прикрывать. А потом вы ведь сами мне сказали про целеуказание.

– Знаешь, Олег, – засмеялся Котов, – вообще-то, чтобы не расхолаживать и воспитывать в тебе настоящий боевой дух, тебя следовало наказать, отчитать как следует за невыполнение приказа. Тебе что было сказано – ни при каких обстоятельствах не останавливаться. Было?

– Конечно, но когда ситуация…

– Олег! – с обреченным видом покрутил головой Котов. – Ты пойми, чудак-человек, в армии нет ситуации и исключений из правил. В армии есть приказ или отмена приказа. И пока приказ не отменен, подчиненный должен его выполнить во что бы то ни стало. И та армия лучшая на этом свете, в которой приказы выполняются безропотно и не задумываясь. Понял?

– То есть, если бы я уехал, – упрямо стал выяснять Зимин, – снайпер положил бы половину сирийских солдат, что нас сопровождали, а в итоге его все равно бы застрелили. Результат был бы тот же, но цена…

– Тяжело с тобой, – улыбнулся Котов. – Хорошо, что ты не на сто процентов мой подчиненный, а лишь прикомандированный. Думаешь, уел меня, да? А теперь посмотри на ситуацию с другой стороны. А если бы ты сделал все то же самое, как и сейчас, но в засаде оказался бы не один неопытный снайпер, а взвод стрелков с парой пулеметов? Может, один из пулеметов был бы крупнокалиберный. Да еще парочка «Шмелей» у них при себе нашлась бы. И сидели бы они не в пятистах, а в ста метрах от дороги. «Шмель» бьет на двести метров, ты по газам дал и за минуту, пока они прицеливались и ловили тебя в своих диоптрах, вышел бы из зоны поражения, спас бы Марину, медикаменты и машину. А заодно сообщил бы о происшествии. Потому что мы бы все тут погибли. Тебе просто повезло, что результат такой, а не другой.

– Вот так, мальчик, – возникла из-за машины Марина и провела пальчиком по носу Зимина.

– Товарищ сержант медицинской службы! – нахмурился Котов, с трудом сдерживая улыбку.

Западная часть провинции Хама. Поселок Эн-Нахия

Встречало русских спецназовцев и машину сопровождения почти все командование сирийского батальона, включая и самого командира с трубкой спутниковой связи в руке. Котов удивленно посмотрел по сторонам, покосился на свой конвой, солдаты которого опустили борт машины и ждали офицера штаба для осмотра тела.

– Котов, черт, что там случилось? – взорвалась трубка взволнованным голосом Сидорина.

– Нормально все, товарищ полковник, – постарался отвечать спокойным голосом спецназовец. – Какой-то дикий снайпер засел в стороне от дороги. Потерь нет, ущерб материальной части минимальный.

– Да плевал я на материальную часть! Что за засада такая? Он что, один был?

– Да, Михаил Николаевич, – понизил голос Котов. – Сам удивился. Шальной какой-то. А может, на почве фанатизма «крыша поехала», вот и ринулся на подвиги. Жаль, допросить нельзя.

– Что, одного живьем взять не смогли? Удивляюсь тебе, Борис!

Последние две фразы прозвучали из уст Сидорина довольно едко. Котов поморщился. Что делать, всегда вина ложилась на его плечи. И сегодня виноват был не Зимин, а сам капитан. Вот уже три месяца как переводчик прикомандирован к группе Котова, а командир до сих пор не удосужился объяснить офицеру, что такое воинская дисциплина, что такое в армии приказ. Не будешь же ссылаться на то, что у тебя лейтенант неумеха. Да и не собирался Котов отпираться, не привык перекладывать вину на чужие плечи.

– Товарищ полковник, – попытался вставить капитан, – снайпер работал с расстояния в пятьсот метров. Естественно, чтобы подойти к его «лежке», пришлось прижимать его огнем, во избежание потерь личного состава. Шальная пуля. Никто не гарантирован от такого…

– Любите вы ссылаться на случайности, – проворчал Сидорин, постепенно остывая. – Что он там делал, Котов? Вот вопрос!

– Ну да… – не очень уверенно пробормотал спецназовец. – Как бы в нескольких километрах от нашей авиабазы – это нетривиально.

– Смертник? Может, там около дороги фугас заложен? Ты местность осмотрел?

– Если честно, я не придал значения, товарищ полковник. Ну мало ли их шатается по стране. И группами, и по одному. Вокзалы взрывают, машины. А этот винтовку раздобыл и ни разу не попал. Фанатик. На вид ему лет двадцать-тридцать, после попадания пули из «калаша» в голову точнее определить трудно. Винтовка у него «СВД», но в таком состоянии, что я удивляюсь, как он вообще из нее в машину попал. Тут сейчас местные займутся телом, может, установят какую-то принадлежность.

– Я знаю, мне звонили уже, – проворчал полковник. – Ладно, занимайся пленным. После допроса сообщи факты и свои соображения. У меня все.

Котов жестом подозвал молодого сирийского офицера и вернул ему аппарат спутниковой связи. Где-то совсем рядом вдруг начали ожесточенно стрелять. Он повернулся лицом в сторону окраины поселка, и опыт сразу подсказал ему, что идет не простая позиционная перестрелка, а кто-то отбивает атаку. С одной стороны – беглый огонь, явно малоприцельный, огонь плотный, на подавление. С другой стороны – короткие, но частые расчетливые очереди. И периодически длинно лупят пулеметы. Видимо, прижимают прорвавшегося противника и отгоняют его снова на линию атаки.

– Олег, спроси у союзника, – кивнул на сирийского офицера капитан, – что у них тут творится?

Зимин задал несколько вопросов сирийцу, и тот повел русских офицеров на окраину поселка, по дороге рассказывая и горячо жестикулируя.

– Батальон активно действовал два дня, – переводил Зимин. – Они очистили почти всю территорию поселка, но к сепаратистам скрытно подошло подкрепление. Сегодня на рассвете они двумя сходящимися ударами отрезали одну роту на невыгодных позициях, и командование поспешило отвести свои подразделения, чтобы те не были уничтожены. Подошедшие силы бандитов очень хорошо вооружены, ночью они сумели занять позиции для атаки и действовали так, как будто очень хорошо знали город. Есть подозрение, что кто-то из местных помогал.

– Знакомая песня, – усмехнулся Котов, идя за сирийским офицером. – Всегда во всем винят шпионов и предателей. Воевать надо лучше и смотреть вперед чуть дальше собственного носа. К ним подкрепление подошло, а командир батальона и не заметил. Противник атаку подготовил и на его рискованные фланги, а он, видите ли, не предвидел такого поворота событий. Где у них пленный?

– Вон в том большом одноэтажном доме, – ответил Зимин. – Там у них командир батальона со штабом, а НП левее, на крыше вон той трехэтажки.

Котова и Зимина провели по коридору в самый конец, где их встретил высокий сириец в зеленом камуфляже без знаков отличия. Он распахнул дверь и пригласил русских офицеров войти. Пленный сидел на стуле в середине комнаты. За столом напротив него у окна сидел офицер и старательно записывал показания. Пленник обернулся на вошедших и смахнул со лба пот. Вид у него был озабоченный, даже немного испуганный. Это было заметно по бегающим глазам и по тому, что этот немолодой человек все время облизывался и вытирал рот пальцами.

Котов прошел к столу и обернулся к пленнику. Невысокий, коренастый, давно небритый, руки хорошие. Не холеные, не ухоженные, руки рабочего человека. Или крестьянина. Мозолистые, с твердыми ногтями и застарелой траурной кромкой грязи под ними. По лицу видно, что не лидер. Исполнитель, возможно, грамотный специалист, хороший помощник, но и только. Если засылать специально для дезинформации, то не такого. Этот бесхитростный, врать не умеет, если только он не талантливый актер. Нет, не актер, так не сыграешь. Котов повидал за время своей службы много и пленных, и засланных агентов, и людей, которых ошибочно принимали за агентов.

– При каких обстоятельствах он попал в плен? – кивнул Зимину на сирийцев капитан.

Тот перевел вопрос, потом удивленно посмотрел на офицера, сидящего за столом, и перевел ответ:

– Он, собственно, и не пленный. Он сам пришел. Перебежчик. Но они ему не очень верят.

– Да-а? – с усмешкой протянул Котов. – Спроси, как его зовут и кто он по своей мирной профессии.

Зимин начал говорить, и пленник переменился в лице, стал отвечать спокойнее. Кажется, он догадался, что двое европейцев, вошедших в комнату, – русские. Не боится русских, успокоился? Наверняка не врет, подумал Котов. Бандиты прекрасно осведомлены, что в Сирии работает русская военная разведка, и знают, что это такое. Должен был бы заволноваться.

– Зовут его Зафир Диргади, – сказал Зимин, повернувшись к командиру. – Он всю жизнь работал здесь на нефтеперерабатывающем заводе. Когда пришли террористы, его и еще многих рабочих заставили работать на них. Денег не платили совсем. Иногда давали еду, лекарства. У них с братом были овцы. Немного, в пригороде. Жили трудно. А месяц назад брата убили, и Зафир решил перебежать. Терять ему все равно теперь нечего. Брат у него был шофером, водил большие машины. Его мобилизовали возить грузы для боевиков. А месяц назад колонну разбомбили российские самолеты.

– Ну, извини, – недобро хмыкнул Котов. – Закон войны. Кто помогает врагу, тот уже не друг.

Зимин замолчал, посмотрел на командира, а потом перевел Диргади его слова. Сириец вздохнул, но глаз не опустил.

– Я в смерти брата виню только бандитов. На них его кровь и кровь сотен и тысяч людей. И я пришел к вам, чтобы помочь. И отомстить.

– Понятно, – кивнул Котов, усаживаясь боком на подоконник. – Пусть рассказывает, что он принес, какую информацию.

– Я повторю, – стал переводить слова сирийца Зимин. – Я уже говорил, но повторю нашим российским друзьям. Брат рассказывал мне о своих поездках. Мы с ним еще тогда обсуждали возможность сбежать к верным правительству войскам и передать все. Мой брат возил военные грузы. Это боеприпасы, снаряжение, оружие, снаряды для пушек и мины для минометов. Еще возил продовольствие – сухие пайки для солдат. И все это с двух складов. Кто привозил на склады, он не знал, предполагал, что другие машины откуда-то издалека. А он и другие местные шоферы возили со складов в разные районы, туда, где идут бои или скоро начнутся.

– Спроси у этих, – кивнул Котов на сирийских офицеров, – есть у них карта этой провинции и северо-западной части страны.

Высокий вышел и через пару минут принес несколько сложенных карт. Вместе с Котовым они расстелили их на столе. Найдя на карте поселок Эн-Нахия, спецназовец подозвал Диргади:

– Покажите, куда ездил ваш брат. Какими маршрутами. Конечные точки.

Он умышленно не стал тыкать пальцем в карту, пытаясь понять, насколько сириец разбирается в картах, насколько уверенно сейчас начнет показывать объекты и маршруты. Будет это выглядеть как заученный урок или он начнет вспоминать, задумываться, вглядываться в карту. Диргади подошел и немного растерянно посмотрел на карту. Зимин открыл было рот, но Котов сделал ему еле заметный знак рукой. Переводчик понял и не издал ни звука, переводя взгляд со своего командира на перебежчика и назад. Наконец сириец заговорил:

– Я не очень разбираюсь в этих значках. Если вы мне подскажете, где тут что, я, может, и сориентируюсь. Я же рабочий с завода, а не военный.

– Вот смотрите. – Котов взял со стола шариковую ручку и обвел на крупномасштабной карте поселок, где они сейчас находились. – Это Эн-Нахия. Мы находимся вот тут, на этой окраине. В каком городе жили вы с вашим братом?

– В Мукадане. Это на север отсюда.

– Найти на карте можете? Вот направление на север, вот эта линия – шоссе.

Через пять минут Диргади нашел с помощью спецназовцев свой город, завод и показал, где находятся склады на окраине города. Оттуда, по его мнению, его брат вывозил в другие районы военные грузы. Было очень сложно без конкретных подсказок заставить Диргади найти те районы и те точки на местности, куда его брат возил грузы. Не мог он показать и место, где автомобильную колонну, в которой ехал его брат, накрыла наша авиация.