«Скаты» против пиратов

– Проходите, Андрей Петрович, я сейчас.

Торин прошел к столу и сел в кресло у небольшого приставного столика. Большой стол для совещаний находился чуть в стороне, у окна. Аккуратно разложенные напротив каждого кресла стопочка бумаги для записей, обязательная ручка и отточенный карандаш. Никаких шкафов с книгами, баров, ничего лишнего в кабинете не было. Наконец из комнаты отдыха вышел сам президент компании – высокий сорокапятилетний мужчина с аккуратной прической и седеющими висками.

– Изжога замучила, – пояснил он, поморщившись, и сел напротив Торина. – Ну, рассказывайте, как прошла операция.

Начать Торин не успел, потому что в кабинет вошел еще один человек – вице– президент по экономической безопасности, Николай Николаевич Радзевич, бывший генерал-майор милиции. Держал себя Радзевич солидно и высокомерно. Этот образ большого начальника дополняли грузная фигура и густые, постоянно нахмуренные брови. Подав Торину руку, Радзевич уселся рядом и приготовился принимать доклад. Собственно говоря, Торин подчинялся лично президенту, хотя и относился административно к службе экономической безопасности. Но Радзевич всячески демонстрировал свое начальственное положение по отношению к Торину.

Сейчас Андрею Петровичу предстоял доклад о первой проведенной операции. Он представления не имел, что именно интересует президента, ведь тот прекрасно знал, что моряки найдены и вывезены в Россию. Если быть честным, то Торин вообще не понимал, зачем присутствует Радзевич, зачем ему вообще знать о группе «Скат». Но Олег Ярославович, далекий от специфики деятельности спецслужб, но прекрасный управленец, рассудил, что если созданная оперативная группа работает в области экономической безопасности, то Радзевич должен об этом знать. Убедить полгода назад президента Торин не смог.

– Что тут докладывать, Олег Ярославович, – начал Торин, – операция проведена успешно и без потерь. Люди показали себя вполне подготовленными профессионально. Ошибок и накладок не было.

– Как-то вы все это скупо рассказываете, – улыбнулся президент, – вы ведь людей спасли, компанию от бешеных затрат спасли. Вы уж как-нибудь подробнее расскажите, все-таки это наше с вами первое дело такого рода. Как вы все организовали, как выполняли?

Торин пожал плечами. Радзевич, хмуря брови, разглядывал свои пальцы с рыжими веснушками.

– Если подробнее, то оперативным путем установили возможное место содержания заложников, изучили местность, разработали план освобождения и пути отхода и эвакуации заложников, подготовили все необходимое и осуществили акцию.

– Очень подробно! – рассмеялся президент. – Вы сказали то же самое, только одним, но длинным предложением. Как установили место содержания заложников, что значит «осуществили акцию»?

– Это уже специфика, – улыбнулся в ответ Торин, – работа с населением по определенным легендам, некоторое знание расклада сил среди пиратов региона, анализ самого захвата, изучение топографии местности и еще много чего. А сама акция… тихо сняли охрану и уехали.

– Перебили, что ли?

– Можно сказать и так.

– И много их там было?

– Двенадцать человек.

– Двенадцать? – изумился президент. – Насколько я помню, у вас в группе один взрывник, один программист-электроник, одна женщина. Фактически боевиков-то у вас двое да вы сами. Там что, война была?

– Если честно, то охрану обезвреживали только двое, – пожал плечами Торин, – остальные обеспечивали подход и эвакуацию.

– Ни хрена себе, – тихим голосом проговорил президент, – знал, что вы подобрали себе ребят высокого класса, но вот так, вдвоем положить без шума двенадцать человек…

– Это все опереточные интересы, – неожиданно сварливым тоном сказал Радзевич, – я лично вижу во всем этом чистейшей воды авантюру с далеко идущими последствиями.

Олег Ярославович удивленно посмотрел на Радзевича. Торин равнодушно рассматривал ноготь на правой руке, где образовался заусенец. Глядя на него, можно было подумать, что он сидит на скучном совещании, вопросы которого его касаются в последнюю очередь.

– Я ведь не зря, Олег Ярославович, настаивал на своем, – продолжал Радзевич, – группу надо было подчинять мне, а то вам тут таких сказок насочиняют. Представьте теперь себе настроение пиратов. Они запросили выкуп, мы всегда платили, а тут раз, и исчезли заложники. А перед этим по всему побережью топтались европейцы, разнюхивали, расспрашивали. Потом нападение и большое количество жертв. Они же озлобятся, потому что невооруженным глазом видно, что заложников освободили русские. Нашим судам теперь там вообще не ходить, они захотят нас наказать.

– Вы, Николай Николаевич, забыли еще напомнить, что действовали мы нашим отечественным тульским оружием: бесшумные пистолеты «ГШ-18» и автоматы «ОЦ-14» «гроза».

Президент уставился на Торина, затем на Николая Николаевича и снова на Торина. Он понимал, что ничего не понимает. Что это за интермедия и почему Торин соглашается? Да, действительно, несколько месяцев назад, когда группа была собрана и проходила тренировки, Радзевич высказывал мысль о том, что группа должна работать под его непосредственным руководством. Олег Ярославович тогда не согласился, потому что Торин сразу поставил условие, что «Скат» подчиняется только одному человеку – президенту компании, и от него получает задания. Никто в компании не должен о группе знать, а планирование и проведение операций должно быть только на усмотрение самого Торина. Президент даже не понял, что бывший полковник ГРУ Торин, бывший руководитель подразделения стратегического планирования, хорошо знавший Восток, прекрасно владевший арабским языком и сносно знавший еще несколько наречий, человек, спланировавший и проведший массу самых опасных и головокружительных операций, сейчас сидел и откровенно издевался над бывшим милицейским генералом.

Торин отдавал себе отчет в квалификации Радзевича. Человек всю жизнь просидел в высоких кабинетах, имел потрясающие связи во всех инстанциях, но в то же время имел смутное представление об оперативной работе даже уголовного розыска, не то что за пределами страны. Такое же смутное представление Радзевич имел и о специфике методов и действий не только спецназа внутренних войск МВД, но даже обыкновенного ОМОНа. Сейчас этот генерал ставил под сомнение результаты работы матерого грушника. Невзрачный, внешне вялый и апатичный Торин запоминал с первого раза, практически дословно, двадцатистраничный незнакомый текст, причем даже на арабском языке, имел навыки выживания в любой географической области планеты, знал характеристики и особенности всего существующего огнестрельного оружия и мог убить человека одним пальцем, не считая других подручных средств. Многие годы работы, связанной с Востоком, позволили ему хорошо понять психологию экстремистов различного толка. Он знал в лицо всех лидеров и большую часть полевых командиров и других заметных фигур.

– Коль вопрос задан, то считаю, что на него нужно ответить, – промямлил Торин, – отвечаю по порядку. Во-первых, в тайных операциях и других видах деятельности, к которой относится деятельность «Ската» и деятельность современных морских пиратов, существует масса определенных законов и закономерностей. Одна из них: когда абсолютно все факты какого-то явления не вызывают сомнений, то вызывает сомнение самое это явление. Объясняю. Никогда операции не проводятся явно, потому что тайность и скрытность операции позволяет создавать поле для маневра в дальнейшем. Явно проведенная операция – это столб посреди чистого поля, который хорошо виден всем, и любая собака может подойти и поднять на него ногу. В последствиях любой операции необходимо учитывать несколько толкований факта случившегося. В данном случае умышленно операция по освобождению русских заложников была проведена не скрываясь лицами европеоидной внешности, а я могу даже назвать свидетелей этого поименно. Умышленно продемонстрирован высочайший класс подготовки участников операции, умышленно продемонстрировано применение русского современного оружия спецназа. Все это было сделано демонстративно в то время, когда русские больше всех были заинтересованы в освобождении этих заложников. Даю вам любые гарантии, что ни один дурак, не то что нормальный человек, не поверит, что это сделали русские. Более того, в условиях нездоровой конкуренции в среде пиратов, их постоянной борьбы за власть и влияние в регионе подозрение падет на одного из главарей пиратских кланов. С высокой степенью вероятности я могу назвать двоих или троих лидеров, на кого падет подозрение. В том числе и на самого главаря, который захватил наших моряков.

– Наверное, вы правы, Андрей Петрович, – серьезно проговорил президент, хмуря брови, – я думаю, что никто из присутствующих не ставит под сомнение вашу квалификацию. Иначе просто не могло возникнуть такого беспрецедентного факта, как создание частного спецназа группой частных же судовладельцев и назначение вас его руководителем.

– Надеюсь, – ответил Торин, причем Олегу Ярославовичу показалось, что полковник сейчас зевнет. – Могу еще добавить, что недалеко от места операции было найдено тело европейца, в котором я, заручившись документами, подтверждающими мое представительство от компании-судовладельца, официально опознал тело капитана Ростовцева. Об этом свидетельствует полицейский протокол. Тело кремировано, а прах скоро будет доставлен сюда. Так что не пугайтесь, но официальная версия в печати будет такая, что пираты, не дождавшись выкупа, но не желая прослыть кровожадными дикарями, сами инсценировали нападение спецназа, а русских моряков вывезли и убили в назидание судовладельцу.

– Да-а, запутали вы там все на славу, – покачал головой президент. – Хорошо, этот вопрос закрыт; как говорится, благодарю за службу. Считайте, что я убедился в вашем личном профессионализме. Первое показательное выступление состоялось. Все соответствующие распоряжения на ваш счет я уже отдал. Теперь перейдем к текущим проблемам. Изложите, Николай Николаевич, – обратился он к Радзевичу.

Николай Николаевич, несколько уязвленный тем, что его точка зрения не возобладала, прочистил горло и стал излагать. Суть проблемы сводилась к следующему. Группа компаний, которая финансировала группу «Скат», заключила грандиозный контракт. Финансировать-то финансировали, но знали о ее существовании только первые лица, а о составе группы, ее руководителе, месте базирования, местах и сроках проведения операций знал вообще только один человек – Олег Ярославович. Точнее, контракт должен был стать грандиозным, если первые ходы этого международного коммерческого предприятия пройдут удачно и все стороны соблюдут свои обязательства. Речь шла о грандиозных суммах и не менее грандиозных прибылях. Это была не одноразовая коммерческая сделка, а долгосрочный проект, отчего его ценность возрастала неимоверно. Группе надлежало ни много ни мало обеспечить безопасность прохождения судов группы компаний. Торин, услышав о такой задаче, которая была под силу разве что НАТО или какому-нибудь отдельно взятому государству, оторопел. Он медленно поднял глаза на президента, подбирая слова, желательно цензурные, чтобы прокомментировать это задание. Шестерым, будь они хоть трижды профессионалами, провернуть такое в целом пиратском регионе не под силу. Пусть даже Торин будет иметь неограниченные финансовые средства. Хотя неограниченные – это единственное, что могло помочь в этой ситуации. Неограниченные финансовые средства могут позволить нанять небольшую армию, численностью в пару миллионов, и авианосную тактическую группу кораблей, с учетом судов обеспечения, единиц примерно в двадцать. Все это он собирался высказать, а еще то, что планировать такие вещи желательно заранее и не создавать ситуацию – «суда уже в море, иди разгони пиратов».

Олег Ярославович уловил изменения в настроении Торина и понял их правильно. Он вздохнул и посмотрел на бывшего полковника с иронией.

– Думаю, что вы, Андрей Петрович, не совсем правильно оцениваете ситуацию. Во-первых, привлечь вас к планированию безопасности прохождения судов я не мог, потому что вы в это время были, как бы это сказать, на югах. А во-вторых, речь идет не о том, чтобы подавить все пиратское движение в Юго-Восточной Азии, а максимально обеспечить безопасность наших перевозок. Если вы думаете, что только от вас зависит судьба всего контракта, то ошибаетесь. От вас зависит лишь минимизация незапланированных потерь. Правда, сумма потерь очень велика, а значит, и важность вашей миссии – тоже.

– Понятно, – наконец улыбнулся Торин, – а то я уж, грешным делом, подумал, что вы меня на войну отправляете.

– Боже вас упаси, Андрей Петрович, затевать там войну! – сказал президент с усмешкой доверия. – Вовек не отмоемся.

– Это я вам гарантирую, – заверил Торин, – в смысле секретности, конечно.

– Но один неприятный момент для вас есть, – изрек наконец Радзевич. – Первое судно, груз которого должен дойти, а не пропасть, будет в Красном море через трое суток.

Торин буквально подскочил в кресле. Сюрприз на сюрпризе! «Какого же черта мы здесь лясы точим, когда я должен уже лететь в самолете!» Но он, естественно, не стал этого говорить, говорить он привык о деле.

– Название судна, путевой график, фамилия капитана, код общения? – коротко потребовал он.

– Все это Николай Николаевич вам предоставит, – кивнул Олег Ярославович, – а я желаю вам успеха, и берегите ваших ребят…

Декабрь 2007 года

Белозерский район Вологодской области

Торин ехал по занесенной снегом единственной дороге, которая вела к «вологодскому пятаку», как называли ИК-5 в определенных кругах. Это была одна из нескольких специализированных колоний, где содержались лица, осужденные к пожизненному заключению. Когда Андрея Петровича пригласили возглавить частное оперативное подразделение для противостояния международной преступности за пределами страны, он сразу понял, что группу придется набирать не только из профессионалов высокого класса, но и еще из людей, которым нечего терять в этой жизни. Безудержным авантюристам он не верил, а настоящие профессионалы, свободные от службы, толпами по улицам не бродят. Они уже при деле, а те, что не при деле, находятся в такой беде, спасение от которой является прямой гарантией их согласия на работу. Торин понимал весь риск работы этого частного спецподразделения, созданного крупными судовладельцами для обеспечения безопасности грузоперевозок в пиратских районах Юго-Восточной Азии. Работать придется нелегально и умирать тоже. Пожалуй, самым главным было то, что ни одна живая душа, будь то чья-то спецслужба, местная полиция, Интерпол, не должна догадаться о принадлежности этих людей не только к конкретной фирме, но и к конкретной стране. Что бы Торин со своей группой ни совершил там, за границей, их при задержании обвинят как минимум в бандитизме. И если такое случится, то обвинить должны как группу физических лиц, и не более. Торину придется опираться только на свой опыт, на знание обстановки и профессионализм членов группы. Помощи им ждать будет неоткуда: ни от Олега Ярославовича, ни от правительства России, ни от ФСБ или ГРУ. Правда, существовали определенные легенды, которые позволяли пользоваться поддержкой местных официальных властей, но это все чревато изготовлением и подделкой большого количества различных документов, что не всегда под рукой. Единственное, что было поставлено хорошо, – это финансирование группы, которую назвали «Скат». Торин имел возможность распоряжаться весьма солидными, в разумных размерах, конечно, суммами для обеспечения планируемых операций. Он даже имел неплановый резерв. А при наличии достаточного количества денег множество проблем решались быстрее и легче в любом регионе земного шара.

Тем декабрьским утром Торин ехал в колонию за человеком, которого собирался взять в свою группу. Кстати, это был единственный человек, вытаскивая которого Торин пользовался помощью Николая Николаевича Радзевича. Все-таки система исполнения наказания – не его епархия. Торин решил бы эту проблему и без бывшего генерала, но путь был бы гораздо длиннее. Сейчас Андрей Петрович вел машину в сторону колонии и думал о человеке, которого собирался вытащить. Опять заныла раненная когда-то нога. Торин машинально снял руку с руля и стал потирать голень правой ноги. Кажется, это была его единственная привычка, которая бросалась в глаза наблюдательному человеку, – привычка потирать ногу.

Итак, еще один претендент на членство в группе, думал Торин. Что из себя представляет этот человек, бывший майор морского спецназа Дмитрий Доронин, не на бумаге, а в натуре? Не придется ли уехать ни с чем, ведь провести год в колонии особого режима – это не шутка.

Торин прекрасно понимал, что может представлять собой так называемая особая комната, где происходили встречи и беседы с заключенными следователей, представителей проверяющих органов, администрации колонии. Андрей Петрович резонно полагал, что комната прослушивалась и просматривалась. А темы его разговоров не должны были достичь посторонних ушей. Пользуясь особым правом, которое позволяло ему решить вопрос об инсценировке смерти нужного ему человека и вывозе самого «оригинала» на волю с другими документами и другим именем, он потребовал беседы с подопечным на свежем воздухе. Причем чтобы в радиусе двухсот метров не было ни одной живой души.

– Посидим, – предложил Торин, рассматривая заиндевелые стены бывшего монастыря, – или, может, пройдемся?

– А я все равно сижу, даже если хожу, – мрачно пошутил Доронин.

Это хорошо, решил Торин, иронизирует, значит, чувство восприятия не притупилось. Он искоса поглядывал на Дмитрия. При своем росте метр семьдесят два Торин имел обыкновение сутулиться, втягивать голову в плечи, передвигаться на вялых ногах, отчего казался мужичком-замухрышкой с невыразительной внешностью. Со стороны его можно было принять за какого-нибудь инспектора отдела кадров, рядового бухгалтера или другого малооплачиваемого кабинетного работника. Доронин, даже просидев в колонии год, держался прямо, расправив плечи, и смотрел всегда перед собой, а не под ноги, как его сокамерники, быстро терявшие интерес не к жизни, а к существованию. Дмитрий казался ростом вдвое выше Торина, хотя разница составляла от силы сантиметров десять.

– Я бы хотел, Доронин, понять, что вы представляете собой как человек, – сказал Торин, – не вообще как человек, а как человек, который просидел здесь около года.

– А может, пойти вам куда-нибудь в… другое место со своими расспросами, – ответил равнодушно Доронин, остановившись и повернувшись к этому человечку. Это или какой-нибудь районный следователь, или заштатный журналистишка, или новый тюремный завхоз, которого интересует мнение его, Доронина, о том, почему в камерах так часто перегорают лампочки. Хотя Дмитрий не знал, есть ли в колонии завхоз и как он может выглядеть.

Человек как-то странно хмыкнул, поковырял ногой снег, а потом посмотрел Доронину прямо в глаза. От этого взгляда у заключенного пробежал холодок по спине. Он не сразу понял, что он почувствовал, но в глазах незнакомого человека блеснула холодная сталь. Доронин не знал, чего ждать, но чего-то ждать от этой встречи надо. Может, замены пожизненного заключения смертной казнью, почему-то это первое, что пришло ему в голову.