Свинцовая метель Афгана

– Ассалам а алейкум! – приветствовал гостя хозяин.

– Ва аляйкум ас-саляму ва рахматуллаху, – ответил тот – его произношение свидетельствовало о том, что был он явно не из этих мест. Гость скорее всего был европейцем с южных берегов Средиземного моря.

– У вас все в порядке, уважаемый Беким? Жена и дети здоровы?

– Спасибо, достопочтенный Насрулло. А как поживает ваше драгоценное семейство? – в свою очередь поинтересовался черноусый и смуглолицый крепыш, носивший албанское имя Беким.

После достаточно продолжительного обмена любезностями наконец заговорили о том, ради чего, собственно, и приехал издалека черноусый гость.

– Вы остались довольны качеством товара последней партии? – спросил Насрулло.

– О да! Прекрасное качество. Три девятки. Не было никаких проблем. На Севере его охотно покупают.

– И к чему было столько воевать, чтобы оценить качество нашего порошка, – зло усмехнулся Насрулло. – Теперь неверные в России его охотно покупают.

– Еще как! – подтвердил албанец. – И чем больше его урусы покупают, тем лучше для нас с вами, достопочтенный Насрулло.

Полевой командир важно кивнул головой в знак согласия и хлопнул в ладоши.

Низко кланяясь, в комнату вошел молодой таджик с аккуратно подстриженной бородкой, протянул хозяину небольшой пакетик и тут же удалился. Насрулло, вскрыв пакетик, протянул его Бекиму.

Албанец, облизнув палец, сунул его в пакетик, а затем поднес палец к носу и понюхал, хищно раздувая ноздри. Затем положил палец себе на язык. Закрыл глаза, чтобы отвлечься от внешних раздражителей, и прислушивался к ощущениям. Напоследок гость растер остатки порошка на ладони и оценил результат.

– Не хуже, чем в прошлый раз, – осторожно произнес свой вердикт Беким. – Надеюсь, и цена будет такой же? Двести тысяч?

– Цены не любят стоять на месте, уважаемый. Все дорожает, а доллар становится дешевле. Двести пятьдесят.

– Ну что вы, достопочтенный Насрулло, – мягко возразил албанец. – Товар стоит столько, сколько он стоит. Я не могу продать порошок дороже, чем за него могут дать.

– Вы выручаете за героин в России во много раз больше той суммы, за которую покупаете его у меня.

– Крайне редко, крайне редко такое может случиться, – посетовал Беким. – Очень трудно что-то заработать. Слишком длинная дорога, слишком много потерь, и везде надо давать бакшиш. Двести пять. Это все, что я могу заплатить.

Поторговавшись, скорее для приличия и соблюдения древнего восточного ритуала, гость и хозяин сошлись на двухстах пятнадцати тысячах долларов. И начали оговаривать детали операции.

– Транспорт мой, упаковка ваша. Как обычно? – уточнил албанец.

– Как обычно, – подтвердил Насрулло. – Маршрут прежний? А как же…

– Пока без сбоев, хотя появились и свои сложности. – Бекиму явно не хотелось развивать тему.

– Это ваши сложности.

– Да, конечно, мои. Вас они не касаются, достопочтенный.

– В добрый путь.

В дверном проеме бесшумной тенью мелькнул таджик с аккуратно подстриженной бородкой, но в комнату не вошел, поклонился низко Насрулло и исчез.

– Угощайтесь, уважаемый, – хозяин указал на блюдо с восточными сладостями. – Я ненадолго покину вас.

– Не беспокойтесь, достопочтенный Насрулло.

Пройдя коротким и темным коридором в соседнюю комнату, полевой командир властно спросил у поджидавшего его там таджика, который, увидев Насрулло, сразу упал на колени и распростерся на полу в униженной позе:

– Что случилось? Ты не мог подождать?!

– Простите, господин! Дурные вести. Неверные сожгли целое поле у кишлака Бахоршох.

– Шайтан! Кто это сделал? Неверные должны быть наказаны!

– Они хорошо вооружены, господин. Это будет нелегко. Мы можем потерять много людей. Наш человек сделал фотографии неверных. И мы уже знаем имена многих из них. Сейчас просматриваем Интернет в поисках возможной информации на каждого из них. Кое-что уже нашли.

Молодой таджик протянул Насрулло распечатанные снимки, которые сделал юнец, крутившийся возле солдат из отряда ISAF, и список солдат и офицеров с указаниями воинских частей, в которых те служили. Благодаря фотографиям это было сделать нетрудно: шевроны на рукавах военных указывали на принадлежность к конкретной воинской части, а кроме того, на хэбэшках были вышиты фамилии военных.

Насрулло, вновь придав лицу невозмутимый вид, вернулся в комнату к гостю.

– Уважаемый Беким, раз вы так долго живете в Европе, вы многое знаете.

– Я знаю, что знаю очень мало, – поскромничал албанец.

– И многое можете.

– То, что в моих силах. Но не более.

– Если я дам вам список фамилий этих военных, – Насрулло выложил веером фотографии на низком столике, – вы сумеете найти дома, где живут их семьи?

– В наше время многое возможно! – многозначительно заверил гость. – В Европе все люди на виду, хотят они этого или нет.

Албанец быстро сообразил, что у Насрулло тоже возникли проблемы и тот хочет решить их привычным средневековым способом, которым не раз заставлял покоряться врагов здесь, в Афганистане. Чтобы заставить своих врагов подчиняться ему, он обычно брал в заложники их родственников. «В Европе это будет сложнее, – с ехидством подумал Беким, – но это уже не мои проблемы».

Гость раскладывал снимки на столе, словно игральные карты. И вдруг задержался взглядом на фотографии конопатого лейтенанта.

– У вас есть Интернет, достопочтенный Насрулло?

– Да, уважаемый. У нас все есть. Вам нужно с кем-то связаться?

– Хотелось бы посмотреть один сайт.

Хозяин с безучастным видом хлопнул в ладоши и в проеме двери появилась сгорбленная фигура молодого таджика. Спустя несколько минут перед Бекимом на низком столике стоял раскрытый ноутбук. Компьютер через спутниковую антенну имел выход во Всемирную паутину. Пальцы албанца быстро забегали по клавиатуре. На долю секунды Беким вдруг замер, вглядываясь в изображение на экране, которое Насрулло видеть не мог, но всего на долю секунд, затем его пальцы опять стали выбивать на клавиатуре какой-то текст. А потом он и вовсе закрыл ноутбук.

– Нашли, что хотели? – поинтересовался хозяин.

– Нет. Мне показалось, – быстро ответил Беким.

От Насрулло не укрылось, что албанец узнал нечто важное, но не хочет об этом рассказывать. И это было правильно с точки зрения албанца, поэтому полевой командир его не осудил. Но и сам не подал виду, будто что-либо заметил.

5