Триумф воли

– Случай, – чуть подумав, ответил Курт.

– То есть?

– Если говорить вашими образами, то Рим могут спасти гуси. Десятки великолепных агентов, сотни безупречно продуманных и подготовленных операций проваливалось не потому, что где-то был недочет, а из-за обычной случайности. Скажем, не в то время пошел дождь…

– М-м-м-да-а-а, – Гиммлер на сей раз озабоченно протер пенсне. – Роль Его Величества Случая всегда была велика. Будем надеяться, однако, что на сей раз он не вмешается. Слишком высока ставка – судьба Германии!

– Я верю, что все пройдет гладко! – с пафосом поддакнул штандартенфюрер и поднялся, заканчивая разговор. Однако Гиммлер повелительным жестом снова усадил его в кресло и спросил:

– Я не могу торопить вас, к тому же непосредственно за проведение операции отвечаете вы, но дело безотлагательное. Я хочу узнать, когда предполагается вылет?

– Я думаю, – Меер глянул на часы, – на Дёнхофплац уже заканчивают погрузку съемочной аппаратуры и осветительных приборов. Фройляйн Рифеншталь просила меня подождать до двенадцати часов дня. Ей необходимо успеть закончить оформление командировочных, продовольственных и финансовых документов. Сейчас – половина одиннадцатого. Обедать вся съемочная группа будет уже в воздухе, – отчеканил штандартенфюрер.

– Великолепно! – на сей раз поднялся хозяин кабинета. – Я еще раз убедился, что не ошибся в вас. И с богом!

– Хайль Гитлер! – привычно ответил штандартенфюрер.

Глава 7

Для занимаемого поста министра-президента Видкун Квислинг вел себя по меньшей мере странно. Укутанный в непромокаемый утепленный плащ, в надвинутой почти на глаза шапке, вооруженный мощным морским биноклем, он со своим верным капитаном-подводником, укрывшись неподалеку от аэродрома, наблюдал за взлетной полосой.

– Чует мое сердце, что не закончится это добром, – в очередной раз пробормотал подводник, ежась от холода. – Попадемся на глаза патрулю – живыми не уйдем.

– Да кто посмеет тронуть главу норвежского правительства? – не отрываясь от окуляров бинокля, возразил министр-президент. – И потом – аэродром-то гражданский.

– Когда идет война, гражданских аэродромов не бывает, – продолжал препираться капитан. – А патруль документов спрашивать не станет. Сначала пальнет, а уж потом будет приносить извинения.

– Тогда уж скорее соболезнования. Так-так-так… Кажется, вот это они, – Квислинг покрутил фокусировку. – Ты говорил, что должны прибыть три самолета?

– Так точно, – подтвердил офицер, – три.

– А на посадку, мой друг, заходят четыре. Интересно, кто или что в четвертом аэроплане?

– Мне точно известно о трех, – слегка сконфузился от своей неосведомленности капитан. – В одном – «Шальке 04», любимая команда Гитлера из футбольной Рейхслиги. Буквально два дня назад все газеты писали о предстоящем товарищеском матче. Прошлый, в 1940 году, наши выиграли, хотя судья нагло подсуживал немцам. Выиграем и этот матч. На носу 1944 год, верно? Русские по всем фронтам им под зад коленкой дают, и мы тоже наподдадим! Попомните мое слово. Знаете, какое у нас нападение?!

– Капитан, футболу я предпочитаю теннис, – перебил подводника Видкун Квислинг. – И запомните – лучшее нападение – это прекрасная защита. Однако о спорте мы с вами поговорим как-нибудь в другой раз. Сейчас меня интересует содержимое остальных трех самолетов.

– На двух других должна была прилететь съемочная группа кинорежиссера Лени Рифеншталь. Не знаю, что и где она там задумала снимать, скорее всего, опять что-то из оперы про нордическую расу. А кто уж нордичнее, чем мы? Немцы, правда, утверждают, что они, но снимать почему-то прутся сюда, – капитан самодовольно хмыкнул.

– Итого получается три, – снова перебил его министр-президент.

– О четвертом самолете мне ровным счетом ничего не известно…

– Вот по этой причине мы и торчим на собачьем холоде, – подытожил прения Видкун Квислинг.

Воздушные суда, между тем, один за одним приземлились, выстроились в ровную линию и начали разгрузку. Как и говорил капитан, первый самолет доставил футболистов. Их легко было узнать по спортивным курточкам с нацистской символикой и цветами немецкого флага, компактным сумкам с игровой и тренировочной формой и по сеткам, набитым футбольными мячами. Спортсменов поджидал военный автобус, в который они без задержки погрузились и споро покинули аэродром.

Из второго со своей киногруппой появилась Лени Рифеншталь. Не узнать эту красивейшую женщину Европы было невозможно. В черной блестящей меховой шубке, в шапочке с лисьим хвостом, ниспадающим на грудь, она была великолепна среди заснеженной пустыни аэродрома. Члены киногруппы направились к третьему самолету, а неповторимая Лени, разбросав руки в стороны, запрокинула голову, подставив лицо под огромные хлопья медленно падавшего снега. Все это Видкун прекрасно видел через оптику бинокля. Это, несомненно, была Лени.

Из третьего самолета члены ее команды вытаскивали и складывали прямо на снег у ожидающих грузовиков коробки с кинопленкой, съемочную аппаратуру, бленды, сменные объективы и целую гору осветительной техники, начиная от совсем небольших приборов до огромных прожекторов.

– Интересно, – пробормотал Квислинг, – за каким чертом ей понадобится столько света? Она что, хочет снимать о «детях солнца»?

– Это еще не все, – капитан, очевидно, расслышал его слова. – Не знаю, что она там собирается снимать, но на нашей студии ею на целых два месяца заказаны несколько лихтвагенов, камервагенов и вся имеющаяся у нас светотехника. Не знаю, чего уж они там найдут, – продолжал словоохотливый морской волк. – Студию закрыли еще в сороковом. Один мой знакомый рассказывал, что требовали снимать агитки про евреев, а когда охотников не нашлось, всех и распустили. Потом технику реквизировали на нужды фронта… Кстати, электричество эта аппаратура жрет, как свинья помои!

Капитан продолжал щеголять своими познаниями в области национального кинематографа, а Видкун Квислинг всматривался в стальную дверь четвертого самолета, который не подавал никаких признаков жизни. Он даже вырулил на посадку и стал как-то особняком, словно отделился от остальной, только что прибывшей группы.

Вот уже погрузились и покинули летное поле взбалмошные киношники во главе с гениальной Лени, а четвертый самолет безмолвствовал. Если Квислинг своими глазами не видел бы, что приземлились четыре машины, он давно бы покинул свой опасный наблюдательный пост. Но ведь должен же кто-то там быть! Хотя бы экипаж! Не пресловутый же это «самолет-робот»! А даже если это и новое секретное оружие немцев, что-то же он привез! И почему тогда этот военный секрет никто не охраняет?

Видкун Квислинг терпеливо ждал. Рядом уже молча коченел и стойкий соратник-капитан. Прошли еще долгих полчаса, когда наконец к четвертому самолету быстро подкатили шесть легковых автомобилей и из нутра аэроплана стали спускаться люди и живо рассаживаться по машинам. Разгрузка продолжалась считаные минуты, но Квислинг кое-что успел рассмотреть. Никого из пассажиров он никогда раньше не видел. За исключением одного – штандартенфюрера… как же его фамилия? Бывая в Берлине на различных нацистских празднествах, министр-президент часто видел этого эсэсовца в кругах высшего военного и партийного руководства. От внимания Квислинга не ускользнуло и то, что этот штандартенфюрер запросто и, судя по всему, дружески беседовал с Вальтером Шелленбергом, Эрнстом Кальтенбруннером, Генрихом Мюллером, Адольфом Эйхманом, Мартином Борманом, Генрихом Гиммлером, Эрнстом фон Вайцзеккером, Альбертом Шпеером…

«Меер! – вспомнил Квислинг. Фамилия штандартенфюрера – Меер! Однако, кто же он такой? Ни о его служебном положении, ни о занимаемой должности я никогда ничего не слышал, – продолжал размышлять Видкун. – И прибывших с ним людей я тоже вижу впервые. Кто они? И, главное, к чему такая скрытность прибытия? Несомненно, это представители какой-то особой касты, приближенной к высшему германскому руководству. Но какой? И с какой целью они прибыли в мою страну?»

Черные лимузины покинули заснеженное поле, и министр-президент со своим верным спутником направился к своему автомобилю, терзаемый вопросами, на которые у него не было ответов. Такая представительная делегация за время правления Видкуна Квислинга Норвегию еще не посещала. Да к тому же в обстановке полной секретности.

«Ну что ж, – продолжал размышлять Квислинг, – если я помню этого штандартенфюрера, значит, и он должен узнать меня. Рано или поздно, но я сделаю так, что мы с ним встретимся. Естественно, по правилам гостеприимства штандартенфюреру будет оказан радушный прием. А там уж я постараюсь вытянуть из него все, что меня интересует».

– Надо разузнать, какие спиртные напитки предпочитает этот штандартенфюрер, – сидя в теплой машине, отдал капитану распоряжение министр-президент. – И оказать торжественный и теплый прием.

– А Рифеншталь? – уточнил капитан.

– Я знаю, что пьет фройляйн Рифеншталь, – отмахнулся Квислинг.

– Я не об этом. Если она завтра потребует сотни киловатт света, где мы его возьмем? Плотину-то проклятым партизанам удалось повредить…

– Поверь мне, капитан, – Лени Рифеншталь здесь совсем не главная штучка. С ней у нас хлопот будет меньше всего.

Глава 8

При появлении Верховного главнокомандующего все торопливо поднялись со своих мест.

– Садитесь, товарищи, – гостеприимно позволил присутствующим Сталин сесть, и сам уселся за обеденный стол с безукоризненно накрахмаленной скатертью. Молотов, Берия, Шкирятов, Маленков и адмирал Кузнецов подсели к столу, сервированному на шесть персон, и как послушные сыновья преданно уставились на «отца народов».

Иосиф Виссарионович любил иногда приглашать на свою дачу в Кунцево членов Политбюро и командный состав армии для «дружеских обедов в семейной атмосфере». Так, он считал, укрепляется единство, понимание и доверие членов партийного и армейского аппаратов. Трапезы и в самом деле проходили весело. Сталин был прекрасным рассказчиком и прекрасно умел шутить. Многие потом, правда, часто сожалели о своем «слишком раскованном смехе», но проигнорировать приглашение на обед не осмеливался никто.

Сегодня, правда, все присутствующие были предупреждены, что нынешний обед будет носить скорее совещательный характер.

Как и положено «старшему в семье», обед-совещание открыл сам хозяин:

– Что вы думаете по поводу размещения ракет «Фау-2» в Норвегии, товарищ Берия? Насколько верна такая информация?

– У нас прекрасная и широко организованная разведывательная сеть в оккупированных прибалтийских странах, товарищ Сталин, – отозвался Лаврентий Павлович. – В том числе в скандинавских странах. Подтверждения о намерениях немцев получены из многих источников, в том числе и из правительственных кругов Германии.

– Кушайте суп, не стесняйтесь, – пригласил Верховный. – Мой повар готовит отличное харчо.

Сам он, однако, о чем-то размышляя, к блюду не притронулся.

– А скажите, Лаврентий, – снова обратился он к Берии, – как вы думаете, с какой целью немцы производят установку нового оружия именно в Норвегии?