В волчьей шкуре

– Понятно. Вас развели духи, как детей.

– Как это?

– Сержант, – окликнул Федор своего заместителя. – А ты где был?

Разборка с младшим командиром была недолгой. С одной стороны, Кулибин был зол на своих бойцов, что упустили душманов, работавших буквально в двадцати шагах от них. С другой – успокаивало то, что не завязался бой. В принципе этой стычки и душманы не хотели. Кто-то же наверху сделал камнепад по указке афганских саперов, чтобы отвлекли солдат. А может, это были и вовсе не душманы. Тогда зачем они от нас прятались?

– Товарищ командир, – выглянул из люка БМП радист. – Вас комбат вызывает.

Непонятная игра

…Вернулись они в дивизию в полночь, спокойно, без приключений. Федор коротко доложил о выполнении задания командиру роты, тот по инстанции – командиру батальона. Рассказ о приключениях: сигнальных минах и засаде – оставил на утро, начальнику штаба.

Спать не хотелось, смотреть фотографии – тоже. Поэтому, развалившись на стуле, а не на кровати, чтобы не скрипеть сеткой и не мешать спать товарищам, Федор, облокотившись на стол и глядя в черное ночное окно, задумался.

На душе неспокойно. С одной стороны, он обязан обо всем доложить кому-то. Если командиру роты, то неизвестно по каким это инстанциям пойдет дальше, но то, что информация дойдет до командира разведки и особого отдела, – это точно. В принципе, так и должно быть, ведь обнаружен не просто какой-то неопознанный объект, а кяриз, подземный ход, используемый в своих целях душманами. Ладно это было бы в каком-то кишлаке или в степной, пустынной зоне. А тут у дороги в Дех-Сабз. Благодаря ему душманы в любое время могут устроить на дороге засаду, заминировать ее.

Вопрос: а без кяриза они это могут сделать? Тоже могут. Судя по лесенке и душманам, поднимавшимся по ней, там у них расположена своя база. Кяриз навряд ли проходит через горную систему, это, скорее всего, небольшой склад или их опорный пункт, в котором дежурят моджахеды тогда, когда проходят какие-то встречи у полевых командиров. Ну, может быть. Что еще?

Этот кяриз служит им перевалочной базой. Да, разговоров нет. Куда он ведет? Скорее всего, в степной район, так как там могут спокойно передвигаться караваны. А караваны перевозят все, начиная от вещей, питания, медикаментов и заканчивая оружием, боеприпасами и так далее.

Значит, там, на скале, куда передвигалась по лестнице группа душманов, с похожим на Николая человеком, находится их база. Да, об этом нужно обязательно доложить начальнику штаба батальона, а он сам найдет, как использовать эту информацию.

Раскрыв карту, Федор стал внимательно изучать ее. Почти напротив этого участка, с той стороны горы у перевала стоял наш блокпост. Это приблизительно в двенадцати километрах от них. Как они живут там? Несколько раз и ему приходилось быть там со своим взводом по десять дней. Прожили спокойно, духи не доставали. А один раз у душманов была попытка напасть на колонну афганской армии, и что интересно, выбрали место вблизи их блокпоста. В этот раз пока Федор не разобрался, кто из них свои, кто нет, часть колонны «зеленых» духи сильно потрепали.

Но все равно Федор тогда запретил вести огонь из зениток и пушек БМП по месту боя. Сделал это только тогда, когда группа душманов пошла в обход армейцев с несколькими гранатометами. В бинокль Федор рассмотрел даже их лица. И что больше всего его удивило, они были чистыми, не запыленными. Это говорило о том, что духи появились из-под земли, то есть из приближенного кяриза. Один дух, видно, кому-то из своих старших что-то говорил и тыкал в сторону их блокпоста. Но тот в ответ только провел пальцем по горлу, мол, потом с шурави разберемся. Так понял Федор.

И только когда духи, приблизившись к запретной зоне и проходу в минном поле, направились к колонне горящей техники, приказал открыть по банде душманов огонь. В азарте дал несколько залпов по еще одной группе бандитов, передвигающейся в сторону разбитого дувала. У духов силы были небольшие, они быстро истощились. Колонна же афганской армии, развернувшись, начала вести наступление на остатки душманов, тесня их к минному полю блокпоста. Хорошо, что применяли огонь только из стрелкового оружия, а не из пушек танков. Тогда бы точно несколько снарядов могли попасть в строение блокпоста.

Вместо награды за помощь афганской армии Федору пришлось побывать на десятках допросов в особом отделе и стать чуть ли не врагом Родины. Но, к счастью, все обошлось, и он тогда хорошо понял, что с особистами лучше поменьше встречаться, а если приходится, то лишнего не говорить, тем более не фантазировать.

Но то, что он не был врагом, об этом узнал только от командира полка, вызвавшего его после долгой «чистки». Командование афганской дивизии наградило Федора Кулибина и нескольких его солдат медалями и какими-то грамотами за помощь, оказанную революции.

Да, ничего скрывать нельзя, нужно доложить о предполагаемом кяризе начальнику штаба, а потом, чтобы без обид, командиру роты, и то, как свое предположение. Да, в принципе нахождение там кяриза – это тоже только предположение, духи же не черви, которые влезли в землю. Проверять наличие кяриза он не стал, так как это дело рискованное. Почему? Был не день, а вечер, смеркалось, духи могли установить там мины, засаду и так далее. А перед Федором была поставлена задача сопроводить на то место человека и вернуться назад. Если бы он там начал бой, то мог бы рассекретить эту операцию. А имел на это право или нет, не знал.

Ну, вот и все. Федор хотел разбудить сладко спящего Кобзаря, но остановил себя – завтра лучше поутру с ним договориться, как вести себя дальше, а потом и солдатам все объяснить. Они здесь с первого дня «битые», так что лишнего о том, как прошляпили душманов у себя под носом, никому не скажут. А по их легенде, первая сигнальная мина была установлена не у них на виду, а за поворотом. Близлежащая местность открыта и сверху, и снизу, поэтому находились они в мертвой зоне, под самой скалой, закрытой от глаз душманов.

Федор вздохнул, теперь на душе легче стало. Но спать так и не хотелось. Да, последние деньки находится он здесь. Последние! Надышаться бы этим воздухом. Подумать только, впервые за все дни службы здесь он всеми силами пытался показать себя спокойным человеком. Правда, тогда в офицерской среде он себя легче чувствовал, чем среди солдат. Каждый из них уже понюхал пороху, повоевал, а он салага. В Союзе бы все было по-другому, а здесь, на войне… И поэтому он всеми силами рвался в свой первый бой, которого долго ждать, как оказалось, к его командирскому счастью, не пришлось. Но и там ему пришлось не раз, как говорится, закусить удила. Первый раз, когда поднимались на точку тысяча семьсот тридцать два метра. Он запомнит их на всю жизнь, каждый камушек, каждый метр, особенно те, до которых добрался через первые пятнадцать-двадцать минут. Запыхался, начал отставать, несколько раз споткнулся. Хотелось уже сбросить с себя бронежилет, рюкзак, но всегда впереди него был солдат – худющий Игорь Долженко. На его плечах, кроме рюкзака, были навешены несколько минометных снарядов, пулеметная лента… Это подбадривало Федора, и он всеми силами старался не подкачать.

И вот перед ним отвесная стена метра три-четыре в высоту. За что хватались солдаты, на что опирались ногами, было уму непостижимо, – за какие-то еле видимые выбоинки, углубления. Когда он пытался сделать то же самое, не получалось. Сорвал ноготь на указательном пальце, разбил подбородок, хотелось не то что материться, а выть. Но сержант Сиротинин подставил ему свое плечо, а потом какая-то неведомая сила ухватила его за плечи, потянула вверх.

– Спасибо, мужики, – только и хватило у него сил, чтобы сказать своим солдатам.

Кто-то из них хлопнул его по плечу и сказал, что каждый из них проходил эту школу: «Так что все нормально, главное в нашем деле не дрейфить».

А потом его научили подкреплять обессиленный организм маленьким кусочком сахара-рафинада. И сколько их было «первых раз»: когда стрелял в человека – врага, когда бросал гранату, когда тащил на себе раненого солдата, когда закрывал погибшему глаза…

И вот теперь все происходит в последний раз. Последний раз сегодня был на боевых, последний раз видел душманов. Скоро об этом он будет только вспоминать. А вот хочет ли он, чтобы этот «последний раз» так быстро прошел? Об этом как-то еще и не думалось.

На душе защемило. Мысли не давали возможности успокоиться. Почему-то возник перед глазами Димка Шелятков.

– Я тебе завидую, – говорит он, – ты увидишь мир, покой, цветы, счастливых женщин и детей, мужиков, которые на своих плечах несут малышей с шарами, флажками. А я так и останусь здесь, смотреть на эту бойню.

Федор смахнул слезу. Вспомнилось, как на плацу прощались с ним. Дмитрий лежал в закрытом цинковом гробу, рядом с другими погибшими солдатами, сержантами и офицерами. Сколько было гробов, точно не помнит. Но вот уйти от Димкиного не мог, кто-то подхватил его под локоть и повел назад в строй.

«Вот так, Дима, я с тобой простился. Извини, братан, Царство тебе Небесное».

Но Димка так и не уходил, сидел за столом, а потом вдруг резко обернулся к нему и сказал: «У тебя еще не все здесь».

«Как так?» – удивился Федор.

«Посмотришь».

Федор открыл глаза, в комнате темно. Значит, Димка приснился ему, а он все думал, что уснуть ему не удается из-за плохих мыслей, что в голову лезут.

«Да уж. Что там Димка мне сказал? Что еще я задержусь здесь? Да это, скорее всего, придумалось мне так, с этой мыслью и уснул, вот и привиделось. А так, ну что меня ждет впереди? Только бы не командовать снова взводом в каком-нибудь дальнем гарнизоне, эту школу уже прошел в Тульской десантной дивизии и здесь, в Афганистане. Теперь желательно подняться на новую ступеньку, ротного командира, к примеру, в Псковской дивизии. Хорошо, если бывшему моему командиру полка удастся перетянуть меня к себе в Псков. Тот вообще обещал мне должность начальника штаба батальона. А что, здорово было бы. Что ни говори, а ротой я уже не раз здесь командовал. И командир батальона меня хвалил, и командир полка отмечал, и после прошлой операции на Чарикаре тоже…»

Вновь проснулся от боли в колене, вот как получается, уснул, оказывается, за столом. Встал, потянулся и, стянув с себя майку, лег на кровать. В комнате было очень душно, а для того, чтобы впустить в помещение свежий воздух, нужно сделать сквозняк, приоткрыть дверь в коридор модуля и форточку на улицу.

Разбудил его дневальный:

– Товарищ гвардии старший лейтенант, вас комбат вызывает.

Федор открыл глаза и с удивлением посмотрел на дневального по роте.

– Он в кабинете у начальника штаба. Просил вас срочно прийти.

…В комнате никого из офицеров и прапорщиков не было. Оказывается, уже прошло полчаса, как прозвучала команда подъем, которой он, видно, и не слышал. Выглянув в окно, увидел весь свой взвод гоняющим мяч на футбольном поле, во главе с его сменщиком. Значит, все нормально, Кобзарь уже взялся за выполнение своих прямых обязанностей. Теперь, значит, он, Федор, – бесхозный командир. Эх, знать бы, что сулит ему недалекое «завтра». Может, уже на него пришла разнарядка? Куда ему теперь ехать? Хоть бы в Псков.

Внимательно выслушав старшего лейтенанта, майор Ступак еще раз глянул на разложенную карту и, посмотрев на начальника штаба, спросил:

– Что будем делать по этому поводу?

– Как всегда, если обнаружен новый объект, то докладывается по инстанциям и вносится в свои карты.

– Это знаю. А вот про Николая, того майора, как?

– А-а, – майор Сокирко поднялся из-за стола и развел руками. – Даже не знаю, что и сказать. Если промолчим, Виталий Александрович, то спокойнее жить будем.

– Да, так спокойнее. Так что, Федя, пока молчи. По этому поводу потом поговорим.

– Товарищ майор, может, уже знаете, куда мне выезжать?

– Знаю, Федор, знаю. Назад в Тулу. Звонил в Псков, говорил о твоей просьбе. Командир сказал, что постарается в ближайшее время похлопотать по этому вопросу. Так что, как быть?

– Виталий Александрович, так Кобзарь уже принял мой взвод. А я теперь кем буду?

– Никто ему еще не передавал твою должность. Он пока проходит практику, так сказать, в должности командира третьего взвода.