Десантура в секторе Газа

Хамид снова очутился там, где ракеты, издавая пронзительный свист, улетали в безоблачное небо, выглядя на фоне солнца, словно стая ворон. Это зрелище и затягивало и отталкивало мальчика. Ему было страшно, и в то же время он не мог оторвать взгляд от черных силуэтов. Затем во сне появились люди в форме полиции. Они были огромного роста, как великаны, они хватали террористов и разрывали на части. Боевики кричали от боли, извиваясь в их страшных руках, а сердце Хамида все сильнее сжималось от страха.

Вдруг один из полицейских заметил его. Он повернулся к Хамиду, протягивая свои большие кровавые руки. Мальчик хотел бежать, но не смог – ему в ногу вонзилась пуля, лежавшая в кармане. Боль не давала подняться. Хамид пытался вынуть пулю из кармана, но она впивалась все глубже и глубже в ногу, до самой кости. Руки полицейского уже близко, вот-вот схватят беззащитного мальчика.

– Нет! – кричал, надрываясь, во сне Хамид. – Не надо! Я никому не скажу!

Вдруг появилась женщина. От нее исходил приятный лучистый свет. При ее появлении большой полицейский стал маленьким, она, спрятав его в своей руке, улыбалась, глядя на Хамида.

Женщина показывала ему: «Уходи, тебе не сделают плохо». Ребенок поднялся – боли в ноге уже не было. Он бежал, спотыкался, падал, разбивая колени, подальше от этого страшного места. Но, к своему ужасу, Хамид снова прибегал в нежилой квартал к разрушенному дому, где стоял полугрузовик и боевик с огромной черной бородой командовал: «Огонь!»

* * *

Мать и отец Хамида не заметили, как их сын пришел домой. Хамид не хотел попадаться им на глаза. Войдя в квартиру, мальчуган тихо пересек коридор, прошел мимо комнаты, где были родители, и спрятался на балконе. Лишь позднее они услышали его стоны. Это был редкий день, когда его отец, обычно пропадавший на работе с утра до вечера, был дома. Сегодня ему дали выходной, который он хотел провести с семьей.

Открыв глаза, Хамид вскрикнул, увидя перед собой лицо мужчины, но быстро успокоился. Отец поднял его на руки.

– Ты кричал! Что-то случилось, сынок? – заботливо спросил Мустафа.

«Нельзя никому говорить, что я видел, – эта мысль вернулась в сознание мальчика. – Никому! Предупредили! Убьют!» – вспомнил он.

– Нет, мне приснился плохой сон, папа, – ответил сын.

– Когда ты пришел, мы не видели тебя, – произнес отец, внимательно глядя в лицо сыну. – Ты плакал!

«Не говори! (Черное отверстие ствола пистолета смотрело на мальчика, и страшный огромный полицейский из сна грозил ему кровавым кулаком.) Не говори!»

– Это сон, папа, все хорошо! – попытался улыбнуться Хамид.

Мустафа – отец ребенка – брался за любую работу, пытаясь прокормить свою семью. Он работал и грузчиком – в магазинах, в порту, и строителем, и уборщиком. За годы изнурительной работы у него не выпадало времени для отдыха. Его мозолистые ладони были постоянно в ссадинах, которые, не успевая заживать, появлялись опять. Последнее время отец работал резчиком в небольшой компании, изготавливающей поделки и сувениры из оливкового дерева и жемчуга.

В его редкие свободные минуты Хамид любил гулять с отцом у моря. Мустафа рассказывал ему о кораблях, которые они видели во время прогулок, о том, как он в молодости работал на разных судах. Истории из морской жизни будоражили воображение Хамида. Слушая о жизни моряков, мальчик хотел стать таким же, как они, и уплыть далеко-далеко в неведомые страны. Он хотел, как когда-то отец, ловить рыбу в океанах, купаться с дельфинами и чувствовать на губах соленый океанский ветер…

Мать Хамида была женщиной невысокого роста, с добрыми глазами. Смуглое лицо Аманы, чуть заостренный подбородок были присущи тому типу восточных женщин, которые не блещут особой красотой, но, тихие и кроткие, всегда обеспечат в доме уют и порядок. Мальчик очень любил праздник Рамадан – месяц лунного арабского календаря, в который через пророка Аллахом на землю были ниспосланы первые божественные откровения, собранные затем в Коране. Тогда мать готовила «рамаданную хариру», а сын мог сидеть часами рядом с ней во время готовки. Хамид всегда помогал ей резать мясо, давить вареную чечевицу и смешивать тесто, разведенное холодной водой. В такие минуты он был счастлив. Счастлив тем, что нет бомбежек, никто не стреляет и они всей семьей могут спокойно кушать финики с горячей харирой и праздновать Рамадан.

А скоро его мама должна была родить. У Хамида появится братик или сестренка. Родители сказали, что ему придется заботиться о ней.

Мустафа обнял сына, но через мгновение резко отшатнулся.

– От тебя пахнет порохом! Где ты был? – спросил он, внимательно глядя Хамиду в глаза.

Мальчик молчал. Ему многое хотелось рассказать, но страх сдерживал его. В этот момент к ним подошла мать Хамида. Взглянув на сына, она прижала его к себе.

– Сынок! Что произошло с тобой? – спросила Амана.

Мальчик, не сдерживая рвущихся на волю слез, обнял ее и заплакал.

– Я не могу! – повторял он. – Нельзя!

– Не бойся, малыш, никто тебя здесь не обидит! – сказал Мустафа. – Ведь мы же с тобой.

Наплакавшись вдоволь, Хамид все же решился. Как мог, сбивчиво, часто останавливаясь и путаясь, он рассказал все, что видел. О террористах, о переодетых полицейских. О том, что его увидели и тоже хотели убить, но не убили, а приказали молчать. Иначе – смерть.

Выслушав ребенка, отец вскипел:

– Эти люди из «Хамас» – скверные мусульмане, из-за них у нас такие проблемы! Нет работы, нет еды, люди на улицы боятся выходить. Все школы разрушили, больницы, полгорода под руинами, а им все мало! В машинах с гуманитарной помощью оружие свое перевозят! Зачем евреев обстреливать? Чтобы они потом вертолеты прислали и по нашему кварталу ракеты пустили? Даже в Коране написано, что они «люди Книги»! – восклицал отец Хамида.

– Конечно, верхушка хамасовцев потом в бункерах да своих норах отсидится, а страдать нам всем! – поддержала мужа Амана. – Не такой жизни хотели мы, когда выбирали совет. Пусть живут себе эти евреи – так нет же, детей неразумных вербуют. Взрывчатку к поясу им цепляют, и за идею – на смерть. Перед мечетями листовки в руки суют, – продолжала она. – А в мире вообще многие считают, что мы убийцы и террористы. За что нашему народу такая доля? И спать страшно стало – не приведи Аллах, на крышу дома заберутся и из установки своей начнут палить. Так и родить раньше времени недолго…

– От них одни беды, – говорил Мустафа. – Затеяли войну, в которой не выиграть. Какие же они освободители, когда свой народ не берегут, не заботятся о нем, а под пули израильские подставляют?

Обида и страх за сына сделали свое дело.

– И хорошо, что их убили, – решительно заявил Мустафа, – значит, сегодня стрелять больше не будут!

Затем он встрепенулся, подумав о том, что такими разговорами можно слишком обеспокоить беременную Аману.

– Все, хватит. Не волнуйся, тебе нельзя! – с теплотой в голосе сказал он жене, погладив ее живот.

А в следующую секунду Мустафа, решив сменить настрой, подхватил на руки сына и закружил его. Мальчик смеялся, отбивался руками, боролся с отцом. И ему не было уже так страшно в сильных отцовских руках. Ведь его никто не обидит, теперь уж точно – он это знал…

Глава 7

Оказавшись на территории Израиля, трейлер прибыл в город Ришон, на военную базу, занимающуюся разработкой вооружения. Гоц и Черток направились прямиком к начальнику этого «учреждения». Тот уже ждал их.

– Как я понимаю, все прошло успешно? – спросил он.

– Да, – кивнула Гоц, – и поэтому нам срочно нужны результаты.

– Насколько срочно?

– Сейчас, – твердо ответила Суламифь, – вы же сами понимаете…

– Я понимаю, – кивнул хозяин кабинета, – сейчас не обещаю, а вот через пару часов – это реально.

– Хорошо, действуйте… – спецназовцы удалились.

Специалисты справились с возложенной на них задачей вовремя. В 14.00 по местному времени на специальном подиуме красовался захваченный полугрузовик с «Градом». Толпа журналистов облепила его со всех сторон. Щелкая фотовспышками, операторы лезли поближе, чтобы сделать удачный кадр.

Чуть позднее в конференц-зале собралось несколько сот человек. Сюда были приглашены независимые эксперты. Корреспонденты, задавая вопрос за вопросом, брали интервью. Каждый из них, привычно позируя перед камерой, варганил сюжет для своей телекомпании.

* * *

В это время в Москве министр обороны, сидя в своем кабинете, наблюдал на экране приготовления к конференции. Рядом с ним сидел советник президента по международным отношениям.

На экране телевизора показалась физиономия представителя израильских спецслужб. Вкратце рассказав про захват установки и отметив действия спецназа, он принялся отвечать на вопросы.

– «Голос Америки»! – поднял свою карточку рыжеватый мужчина. – Каким образом стало известно о том, что с утра готовится теракт?

– Эта информация поступила от разведки и, как вы понимаете, обсуждению не подлежит, – ответил представитель спецслужб.