Спасите наши души!

– Спускайте на воду! – кричал капитан.

Канаты скрипели на полиспастах, рвались из рук. Из-за сильного наклона «Царицы Савской» нос шлюпки с детьми и женщинами опустился, черпанул воду и посудина перевернулась. На второй заблокированной палубе матери торопливо надевали на детей спасательные жилеты, обвязывали их, чтобы не выскользнули, и бросали детей за борт, затем прыгали сами. Из четырех шлюпок только две были спущены удачно. Но и это не спасало тех, кто в них оказался. Барахтающиеся в воде люди цеплялись за борта, забирались внутрь. Шлюпки раскачивались, черпали воду. Одна из женщин вырвала весло из рук матроса и стала бить им по головам тех, кто пытался уцепиться за борт. Один из несчастных увернулся от удара и схватил весло, державшая его в руках женщина пошатнулась и полетела в воду.

«Царица Савская» стремительно кренилась, люди, оставшиеся на верхней палубе, посыпались в воду. Радист продолжал посылать в эфир сигнал бедствия. Корабль сперва лег на борт, а потом перевернулся килем вверх, обрушившись палубой на барахтающихся. Еще с минуту «Царица Савская» покачивалась на волнах, потом встала вертикально и ушла под воду, унося с собой на дно тех, кто так и не сумел выбраться из трюма.

Между плававших, взывающих о помощи, неторопливо рассекала воду небольшая моторная яхта, на носу которой стоял Джон с камерой и неотрывно снимал разыгравшуюся в открытом море трагедию. Мусульманские женщины в своем большинстве не научены плавать, ведь им нельзя показывать свое тело на публике. Если они и выезжают на пляж с семьей, то сидят одетыми с ног до головы. Какое уж тут купание? Как научишься плавать? Даже теперь, оказавшись в воде, они боялись избавиться от сковывающих движения одеяний. Головы в хиджабах одна за другой исчезали с поверхности воды. Те же, кому посчастливилось оказаться в воде с надетым спасательным жилетом, еще держались. Они тянули к яхте своих маленьких детей. Молили забрать на борт хотя бы малышей.

Кэтрин не выдержала, бросила штурвал, перегнулась через борт, схватила из воды грудного ребенка, завернутого в оранжевый жилет. Но тот уже был мертв – наглотался воды. Журналистка на несколько секунд оцепенела, затем бережно положила мертвое тельце на настил, метнулась к другому борту, приняла у женщины плачущего мальчишку лет четырех и помогла его матери забраться на яхту. Теперь они уже спасали терпящих бедствие в четыре руки.

А Грифитс продолжал бесстрастно снимать происходящее. Он снял крупным планом и то, как мать посадила к его ногам маленькую дочку, а сама ушла под воду. Оператор и пальцем не пошевелил, чтобы ей помочь, лишь крикнул журналистке.

– Кэтрин, забери девчонку, она мне снимать мешает.

Бедняжка вцепилась Джону в ногу, боясь снова оказаться в воде. Журналистка еле сумела разжать ее ручонки, подняла и усадила на настил.

Наконец Джон выключил камеру. Обернулся, посмотрел на спасенных. Их было много, яхта опустилась ниже ватерлинии.

– Кэтрин, всех мы не спасем, только сами потонем. Надо уходить. – Он бросил в воду два спасательных круга, бывших на борту, следом полетел и надувной матрас, на котором еще час тому назад загорала мисс Браун.

Грифитс взялся за штурвал и, лавируя среди барахтающихся в воде, молящих спасти их, повел яхту в сторону берега. Кэтрин пробралась к нему, встала рядом. Руки ее дрожали. Джон одной рукой продолжал держать штурвал, другой достал из карманчика жилета плоскую фляжку, протянул журналистке.

– Выпей, иначе с тобой случится истерика.

Женщина открутила пробку, металлическое горлышко мелко застучало о зубы, затем растерянно посмотрела на оператора.

– Извини, я, кажется, все выпила.

– Ничего страшного, в каюте, в баре, стоит бутылка виски. Надеюсь, наши пассажиры ее не выпьют.

– А ты настоящий ас, – тихо произнесла Кэтрин. – Камеру из рук не выпустил. Все снял. Это же такой сюжет. Эксклюзивные съемки.

– Я же профессионал. Хотя, признаться, сердце дрогнуло, когда девчушка за мою ногу уцепилась.

Кэтрин после спиртного порозовела, в глазах появился блеск.

– Слушай, – произнесла она, заглядывая оператору в глаза.

– Я слушаю, – Джон достал из кармана темные очки и надел их.

– Ты словно знал, что произойдет крушение. Мы же с тобой сперва хотели снимать с суши. Откуда ты мог знать?

– У меня звериное чутье на чужое несчастье. Без этого в нашей профессии никак. Интуиция. Можешь верить, можешь – нет. Но мне сегодня сон приснился. Вещий.

– Какой? Ты мне ничего о нем не говорил.

– Боялся спугнуть удачу. – Лицо оператора оставалось непроницаемым. – Приснилось мне, будто Христос по воде идет как по земле. А я его снимаю.

– Ну и сны у тебя.

* * *

На многих военных заводах руководителя предприятия называют не директором, а командиром. Как в военной части или на корабле.

Кабинет командира номерного завода в Северодвинске был словно декорация к кошмарному сну моремана. В просторном помещении вдоль стены, отгороженные плюшевым шнуром, растянутым между начищенными латунными стойками, рядком стояли образцы всех морских мин и глубинных бомб, которые этот завод выпускал за все годы своего существования. Имелся даже один древний – «рогатый» экземпляр. Из стального шара во все стороны торчали трубки-отростки, на концах которых располагались свинцовые колпачки. Конечно же, взрывчатки в этих минах не было. Командирский кабинет украшали пустые корпуса самых настоящих мин.

Среди всего модельного ряда выделялась своим изяществом пластмассовая мина, напоминающая летающую тарелку.

Контр-адмирал Нагибин стоял напротив нее и любовался изящностью форм. Казалось, что это не смертоносное оружие, а дизайнерская разработка – некая абстрактная, авангардная скульптура. Подобное впечатление только усиливали свойства покрытия «хамелеон». Мина казалась живой, она уже понемногу стала «впитывать» в себя черный цвет штатского костюма Федора Ильича.

– Забавная у вас коллекция, товарищ каперанг, – проговорил Нагибин.

Командир номерного завода хмыкнул.

– Это мой предшественник их тут поставил. Я только последний экземпляр к коллекции добавил. Тот самый, что вас интересует, товарищ контр-адмирал. Разрешите доложить?

– Докладывайте, я слушаю. – Нагибин погладил пластиковый корпус, тот был теплым на ощупь, словно живое, теплокровное существо.

– Мина с указанным номером была произведена на нашем заводе… – Каперанг заглянул в бумаги и назвал дату. – Если потребуется, я могу дать вам пофамильный список смены, выпустившей ее.

– Это лишнее. Какова была ее дальнейшая судьба? Вот что меня интересует в первую очередь.

– У партии мин этой серии странная судьба, возможно, именно это обстоятельство и привело вас на наш завод.

Нагибин заложил руки за спину и принялся ходить по кабинету. Благо свободного места в нем хватало. А командир завода принялся докладывать дальше.

– Партия мин этой серии в количестве семисот пятидесяти штук изначально предназначалась для поставки во Владивосток.

– Об этом было известно с самого начала? – уточнил Нигибин.

– Да, товарищ контр-адмирал.

– Какой гриф носила информация?

– «Секретно», как и все, что касается сроков наших поставок. Гриф «Совершенно секретно» относится лишь к технологиям производства.

– Понятно. Значит, вероятность утечки информации по дате отправки груза повышается на порядок. Каким путем доставлялся груз?

– Учитывая его взрывоопасность, решено было отказаться от железной дороги и транспортировать его морем. Что на то время представлялось идеальным.

– И это тоже было известно заранее?

– Естественно. Для транспортировки использовались морская баржа и портовой буксир. В целях безопасности буксир не толкал баржу впереди себя, а тянул за собой на тросах. Так мы уменьшали повреждение буксира в случае взрыва. Мины транспортировались отдельно от взрывателей. Мины в кормовой части баржи, взрыватели в носовой. Весь груз надежно принайтован. Путь был пройден по графику. ЧП случилось уже в самом конце – в Японском море. Ночью разыгрался сильный шторм. Буксировочные тросы лопнули. Буксир и баржу разнесло волнами. Погодные условия не позволяли искать ее трое суток. Из-за низкой облачности и тумана бессильной оказались и авиация, и спутниковый мониторинг. Когда прояснилось, для поиска были задействованы самолеты береговой авиации. Баржа вместе с грузом исчезла.

– Исчезла?

– Ее обнаружили лишь через месяц. Баржа вместе с грузом затонула в нейтральных водах. Лежала на глубине тридцати метров. Меня срочно вызвали во Владивосток в качестве консультанта. Я провел исследование на предмет возможности подъема груза. И принял решение не рисковать. Мины могли сдетонировать при подъеме – один из ящиков с взрывателями оказался разбит. Чтобы исключить попадание мин в руки других стран, затопленную баржу забросали глубинными бомбами. Судя по оценочной мощности взрыва, груз был уничтожен. Вот и все, что я могу вам сказать, товарищ контр-адмирал. Все сделано согласно инструкциям, предписаниям и здравому смыслу.

– Выходит, груз находился практически без присмотра целый месяц? – Нагибин задал вопрос, ответ на который был очевиден.