Фоторобот в золоченой раме

– Да любую… Ты ешь, Валера, ешь. А то исхудаешь и никогда не будешь таким, как я. – Кац удовлетворённо похлопал себя по объёмному животу.

* * *

Расставшись с Кацем, Платов уселся в свою БМП (боевую машину полицая). Подумал немножко. Набрал номер Шведова. И коротенько пересказал суть состоявшегося разговора.

– Какую Левицкие подляну могут готовить? – непонимающе осведомился Шведов.

– Надо сводки прослушки изучить… Ну и второй вопрос – что это за этюд Поленова Левицкие втюхали потерпевшему?

– Кононенко ничего не говорил об этом.

– Надо бы спросить. Может, что-то интересное.

– Давай-ка завтра с утречка ко мне. Обсудим сводки. Может, что-то и надумаем…

На следующее утро Платов отправился в здание МВД России на улице Житной.

Шведов обитал на восьмом этаже в кабинете со стандартной мебелью, большими окнами, бежевыми стенами. На стенах календари «ФСБ России», «Вневедомственная охрана», несколько бумажек с надписями типа «То, что вы не сидите, это не ваша заслуга, а наша недоработка». Из окна открывался вид на похожее на старинный замок из тёмно-коричневого камня здание французского посольства. Дальше виднелись золотой купол храма Христа Спасителя, ажурная фигура церетелевского памятника Петру, похожего на стартовую конструкцию для космических ракет.

– Располагайся, – кивнул на широкое крутящееся кожаное кресло Шведов.

В кабинете столов было на пятерых, но народ был в разъездах по всей России – шла реализация по незаконному игорному бизнесу.

Шведов соорудил кофе с рижским бальзамом.

– Ты с потерпевшим больше не говорил? – спросил Платов.

– Вчера вечером. Что за подстава в отношении его – не знает. А с Поленовым – в цвет. Кононенко три месяца назад купил у Левицких за тридцать пять тысяч долларов эскиз Поленова «Вид на Кремль» и отдал картину в багетную мастерскую, чтобы рамку покрасивее забацали. А когда началось выяснение отношений, но проходило ещё в парламентских рамках, неожиданно ему звонит Левицкая и объявляет, что хочет показать эту картину эксперту, чтобы по ней не было никаких сомнений, как с Киселёвым. Он позвонил хозяину багетной мастерской и разрешил, чтобы Левицкая на время Поленова забрала. Ну, и с концами – ни денег, ни Поленова.

– Вещь-то хоть настоящая была? Тип, который её продал, тот ещё затейник, – хмыкнул Платов, вспоминая честное лицо Каца.

– Кононенко говорит, настоящая.

– Ха, вот и ещё один эпизод. Сто шестьдесят четвёртая статья – хищение предметов, имеющих особую культурную ценность. Поленов однозначно классик.

Шведов открыл массивный железный ящик, вытащил увесистые папки со сводками ПТП (прослушивание телефонных переговоров):

– Глянь свежим взглядом. Чего не поймёшь, спрашивай. Там и вчерашние сводки, мной не читанные.

Платов отхлебнул кофе. И начал перелистывать плотные листы бумаги, на которых были распечатки телефонных переговоров. Слушали телефоны обоих супругов. Если Рубен переговаривался в основном только со своей супружницей и все разговоры с её стороны носили характер директивный – принеси, подай, отчитайся, то сама Ирина трещала как заведённая с утра до вечера со всей Москвой. В основном вела переговоры по каким-то картинам. По атрибуциям, экспертам, ценам. Судя по всему, сворачивать бизнес Левицкие не собирались, но было заметно, что с клиентами у них напряжёнка.

Так, а этот разговор с каким-то мужчиной по имени Сергей.

«Объект контроля (Левицкая): Да, я слышала, что во дворе, где живёт этот гад, кого-то там убили, да.

Сергей: Кого убили?

Объект: Да не знаю кого, но как-то странно всё. Не удивлюсь, если этого Кононенко убить хотели. И поделом. Такая сволочь. Он на нас клевещет. Жулик. И я это докажу».

Ещё несколько разговоров было, где Левицкая плакалась на тяжёлую жизнь и жаловалась на Кононенко. Она специально людей выводила на эти разговоры.

А вот это интереснее. Вчерашняя сводка. Левицкая разговаривает с неустановленным мужчиной, судя по канве беседы, с каким-то адвокатом.

«Объект: Ну, как там наше дело? Я бы ещё доплатила, если бы побыстрее. Он же бандит. Он меня убьёт!

Н: Мы занимаемся вашей проблемой. Но просто так же всё не делается.

Объект: Но каждый день на счету!

Н: Поймите, что ваш Цеховик… он тоже деньги платить будет. Сколько вы ментам в ЦАО дали? Сто тысяч? А надо двести, чтобы носом землю рыли.

Объект: Но они же, как порядочные люди, должны отработать деньги.

Н: Так и будете деньгами мериться?

Объект: Ну поторопитесь, наконец! Я вся извелась. Я плачу деньги и хочу, чтобы меня не изводили. Я хочу, чтобы…

Н: Извините, я всё понял. У меня сейчас нет времени. До свидания».

Платов протянул сводку Шведову, предварительно очертив жёлтым маркером наиболее интересные места, и спросил:

– Ты понимаешь, что это такое?

– А что не понять. Левицкие занесли сумму в УВД Центрального округа, и наши коллеги теперь готовят провокацию.

– Надо Кононенко звонить.

– Надо. – Шведов взял трубку.

Но было уже поздно…

* * *

– Управление по борьбе с экономическими преступлениями УВД Центрального округа Москвы, – отбарабанил неприлично толстый, с тремя подбородками и легкомысленными усиками субъект, завалившийся в сопровождении бригады из трёх мордоворотов. Выглядела компания весьма представительно – сытые морды, дорогая обувь и одежда. Цепкие глаза профессиональных выбивателей долгов пробежали по обстановке кабинета, оценивая каждый предмет.

– На основании постановления следователя у вас будет произведена выемка предметов и документов, относящихся к уголовному делу.

Кононенко, достаточно спокойно наблюдавший за этим вторжением инфернальных существ в свой уютный уголок, осторожно поинтересовался:

– Что за дело? И какое я отношение имею к нему?

– Ознакомьтесь с постановлением. – Толстый оперативник протянул ему лист с печатью.

Взяв постановление, Кононенко, усевшись за стол, ознакомился с отпечатанным на принтере текстом, и по мере прочтения его глаза расширялись.

Дело возбуждено по статье 159 УК РФ – мошенничество. Основание – заявление гражданки Левицкой о совершении в отношении её мошеннических действий при сделке с недвижимостью – покупке офиса по адресу Большой Власьевский переулок.

– Кто бы ещё объяснил, какое отношение я имею к этому офису, – произнёс Кононенко.