Территория спецназа

– Скажи, что тогда мы убьем его мать. – Улыбка стала еще более масленой.

Телохранитель с пониманием кивнул. Он удалился бесшумно, просто растаял в густой темноте пещерных переходов. Свое дело телохранитель знал хорошо. Не прошло и пяти минут, как он появился вновь, ведя за руку сына Мариам. Вся «разъяснительная» работа была проведена по дороге.

Гость прищурился на мальчика, покачал головой.

– Не беспокойтесь, он хоть и сообразительный, и мусульманин, но из Татарстана, из России, так что наш с вами литературный арабский язык – для него «китайская грамота».

Гость и хозяин весело рассмеялись. Миша тем временем, повинуясь взгляду предводителя талибов, уже прислуживал за столом. Делал он это умело, ненавязчиво. Так что беседующие вскоре вообще позабыли о его существовании.

– …Ваша поддержка всегда была важна для нас. – Идейный вдохновитель талибов приложил руку к сердцу и склонил голову.

– Как же иначе? Мы – братья-мусульмане. У Ирана и движения талибан могут быть свои внутренние разногласия. Но это – разногласия между братьями. И если неверные вмешиваются в чужое, пытаются нас поссорить, то мы должны объединиться против них.

– Так и происходит.

– Не знаю, как вы отнесетесь к моему предложению? – Важный иранец проницательно посмотрел на Абу Джи Зарака.

Предводитель талибов сделал паузу, выдержал взгляд гостя и ничего не ответил. Иранец пригубил шербет из грубой фаянсовой пиалы, промокнул салфеткой пухлые губы.

– Этот мальчишка, – он внезапно перехватил запястье Миши, когда тот хотел подлить напиток в его пиалу, – он из тех заложников, которых вы захватили в Кабуле?

– Из них, – скромно подтвердил Абу Джи Зарак.

– Поздравляю, – искренне признался гость, – блестяще проведенная операция. Вы всегда отличались выдумкой и везением. Итак, мое предложение. Русских вы уже проучили, показали им их место на Востоке. Теперь самое время извлечь пользу и для себя…

– Я не совсем понимаю. – Улыбка предводителя талибов стала совсем уж неискренней.

– Заложников берут или с целью выкупа, или показательно убивают. Другого не дано. Он, – важный иранец покосился на мальчишку, – все же мусульманин, хоть и из России. Заложников можно выгодно продать.

– И американцы, и русские, и британцы не устают твердить, что не вступают ни в какие переговоры и сделки с похитителями, – прищурился Абу Джи Зарак.

– Слова, слова, слова… Не мне вам объяснять, что в реальности все обстоит совсем иначе. Все правительства стремятся выкупить своих граждан, конечно, неофициально. Западные политики боятся огласки в таких вопросах. Зато иранское правительство могло бы выступить посредником в этом деле. Я обещаю вам, что за каждого из похищенных заплатят… – Иранец закатил глаза, будто на своде пещеры были написаны круглые суммы в долларах.

Идейный вдохновитель талибов вскинул руку в предупреждающем жесте.

– Я что-то не то сказал? Извините, уважаемый, я меньше всего хотел вас обидеть. Если решили казнить – казните. У вашего народа свои счеты с русскими со времен войны с СССР.

Абу Джи Зарак тихо захихикал.

– Вы неправильно меня поняли. – Старик даже закашлялся и приложился к пиале с шербетом, услужливо поданной Мишей. – Деньги – это всегда хорошо, если они попадают в достойные руки. На них можно приобрести оружие, нанять людей, купить продажных чиновников… С недавнего времени деньги сами по себе меня не интересуют. Их у меня очень много.

– Я даже могу уточнить сколько, – не удержался от реплики иранец.

– Не сомневаюсь. Времена изменились. На нашу землю пришли американцы, британцы… Я постарел и устал воевать.

Иранец не стал возражать:

– Кажется, понимаю, куда вы клоните. Раньше или позже это должно было прозвучать.

Взгляд гостя стал холодным, словно он смотрел не на полевого командира, каждому слову которого боевики подчинялись, как слову пророка, а на уже окоченевшего покойника. Ревностного служителя исламской революции не мог интересовать человек, решивший выйти из игры. Но он тут же спохватился, не стоило показывать свое настроение так открыто.

– Ваши заслуги могут быть учтены… – начал было иранец.

– Я не первый год воюю, прячусь в пещерах. Я знаю, что бывает с людьми, решившими уйти от дел. Жизнь жестока, и это справедливо. У меня есть встречное предложение. В мои руки попали не только заложники, но и исламские святыни. – Абу Джи Зарак, как картежник – джокера из рукава, извлек красочный буклет и протянул важному иранцу.

Тот внимательно листал страницы и не мог скрыть своего восхищения.

– Я думал, многие из них давно утеряны для исламского мира.

– Посмотрите, «Магрибский список» Корана.

Пухлые губы иранца дрогнули, язык прошелся по ним.

– И что вы хотите в обмен?

– Я еще не сказал, что предлагаю вам сделку.

Брови удивленно взлетели вверх.

– Я могу предложить хорошую цену.

– Деньги меня не интересуют, – твердо произнес предводитель талибов, – я готов передать эти бесценные духовные сокровища Ирану в обмен на гарантии для себя и своих людей. Я не стану в тягость вашему правительству. У меня хватит средств купить хороший дом в пригороде Тегерана, кое-что инвестировать в вашу экономику и спокойно дожить до конца своих дней.

– Да продлит Аллах ваши дни, – автоматически вставил собеседник.

– Единственной мыслью, которая позволяла мне держаться все эти годы, было: умереть в своей постели. Я никогда не стремился стать мучеником. У меня из-за войны даже не было времени совершить хадж. А это самый большой грех.

– В конце концов, пророк позволял тем, кто не может совершить хадж в святые места, просто пройти это расстояние в своем доме, деревне…

– …в тюремной камере в Гуантанамо, – зло улыбнулся Абу Джи Зарак. – Пророк говорил о больных, заключенных и обессиленных. Я хочу исправить все ошибки своей жизни.

– Я должен подумать. – Важный иранец усердно тер виски, морщил лоб.

– Вас что-то смущает, уважаемый? – вкрадчиво встрял в его раздумья Абу Джи Зарак. – Я ничего не прошу для себя лично. Денег на мое содержание не потребуется.

– Деньги, деньги… – обронил гость, – не надо напоминать о них. Дело совсем не в этом. У нашего президента и без того отношения с Западом складываются ужасно, мы сами живем на грани войны с Америкой. Вас одного мы примем охотно, с распростертыми объятиями… Пусть с вами будет еще десять соратников… Но принять полторы сотни боевиков мы не можем, это сразу же станет международной проблемой.

Абу Джи Зарак, не мигая, смотрел на мерцающий огонь факела.

– Я понимаю ваши чувства, – вкрадчиво шептал гость, – бросить тех, с кем вместе проливал кровь, боролся с неверными, нес знамя Ислама.

Идейный предводитель талибов никак не реагировал. Казалось, он впал в транс.

– Эй, вы слышите меня? Мы не можем принять всех ваших людей. Кем-то придется пожертвовать. – Последние слова важный иранец проговорил так тихо, словно боялся, что своды пещеры сумеют запомнить их и эхом донесут до сподвижников Абу Джи Зарака.

– Меня полностью устраивает ваше предложение, – не отрывая взгляда от пламени, произнес старик и молитвенно пригладил седую бороду. – Я знал ваш ответ заранее и потому на большее не рассчитывал. Так вы согласны в обмен на гарантии получить исламские святыни?

– Естественно, но опасно бросать вооруженных людей, ваших соратников, кто-нибудь из них может попытаться впоследствии и отомстить.

– Я постараюсь сделать так, чтобы к моему уходу их осталось как можно меньше. – Седобородый старик вскинул руку. – Каждый погибший в борьбе с неверными, несмотря на все прежние грехи, попадает в рай.

– Значит, договорились? Вы и максимум десять приближенных.

– Договорились.

Мужчины ударили «по рукам». Так, будто сторговались на базаре. Теперь им оставалось только договориться о месте передачи исламских святынь, принадлежащих Казанскому музею. Абу Джи Зараку было из-за чего осторожничать: всякие перемены «чреваты». Того и смотри, бывшие соратники обманут, подставят. Но он надежно подстраховался: святыни передаст в самый последний момент, поближе к иранской границе; деньги он заблаговременно перевел на счета зарубежных банков. Ну и, конечно же, предводитель талибов предусмотрительно запасся комплектом документов, изобличавших Иран во всемирной поддержке движения талибов.

Прожженный политик – иранец, хоть и до этого был высокого мнения об Абу Джи Зараке, совсем его зауважал.

Недопитый шербет, фрукты, орехи и финики еще оставались в вазах и кувшинах. Подобревший от успешных переговоров предводитель талибов кое-что из угощения позволил мальчишке взять с собой, передать матери и другим пленникам.

Выходили хозяин и гость из пещеры – прямо-таки светились от счастья. Абу Джи Зарак довел важного иранца до самой машины. На прощание они по-восточному обнялись и облобызались.

– Значит, договорились?

– Не сомневайтесь, буду ждать вас и ваших людей в условленном месте в условное время. Не забудьте привезти с собой святыни. – Произнеся последнюю фразу, гость улыбнулся, давая понять, что это шутка.

Охранники быстро заняли места после того, как их хозяин сел в джип. Абу Джи Зарак стоял, глядя вслед пылящим по горной дороге машинам. Когда они скрылись за поворотом, он осмотрелся.

«Неужели я смогу оставить эти места через каких-то пару недель? – подумал полевой командир. – И все же будет жаль. Столько лет, родные места».

Когда иранские джипы растворились вдали, предводитель талибов устало вздохнул и неторопливо направился к пещерному городу.

– …Зачем ты позволил этой шлюхе передать британцу ампулы из настоящей упаковки? Ты понимаешь, чем это может обернуться для нашей страны?

Вот уже целый час чекист донимал майора Лаврова своими вопросами, но комбат делал вид, что не слышит его, и продолжал устанавливать связь со спутником. На экране ноутбука наконец всплыла табличка с долгожданной надписью: «Соединение установлено».

– Ты можешь ответить на мой вопрос?

– Да пошел ты! – не выдержал комбат и оттолкнул Чагина от себя.

Пробежавшись пальцами по клавиатуре, майор открыл присланное ему письмо. Однако вместо привычного текста на этот раз на экране появились непонятные символы. Но непонятные они были лишь для не посвященного в эти дела человека.

Шифрограмму Батяня прочитал с помощью специальной программы очень быстро. Из нее следовало, что руководство ставит перед комбатом задачу – освободить российских заложников, удерживаемых в плену талибами под руководством Абу Джи Зарака. Также были переданы примерные координаты теперешней базы талибов, которая находилась в горах в пещерном городе.

Присланным данным можно было доверять, так как они были получены от британских военных, перехвативших радиопереговоры в момент обстрела афганцами их вертолета «Чинук».

– Ну что там слышно? – склонившись над ноутбуком, спросил лейтенант Дуглас.

– Дай карту.

Дуглас расстелил на земле карту и вопросительно посмотрел на Лаврова. Комбат пробежался по ней взглядом и задумчиво почесал затылок.

– База талибов расположена от этого поселка относительно недалеко, но район указан довольно обширный. Карта у нас старая, за двадцать лет правления талибы могли построить здесь не одну секретную базу.

Британский лейтенант удивленно поднял брови.

– Вы что, собираетесь штурмовать их базу?

– Да! Наша цель – освободить российских заложников. Заодно отомстим и за смерть сержанта, – ответил майор.

– Неужто твое руководство?..

– Мне разрешено сотрудничать с тобой и твоими людьми. Подтверждение придет и от твоего командования.

– Что я могу сделать?

– Организуй охрану лагеря своими силами, пока я вернусь. Через час выдвигаюсь. Нужно спешить. Вполне вероятно, что полевой командир решит перевезти пленников или вообще казнит их.

Лавров хорошо понимал, что освободить российских заложников будет сложно. Воевать против целой армии талибов с немногочисленным отрядом десантников трудно. Для начала еще следовало отыскать их базу и застать врасплох, тогда у комбата и его людей появлялся шанс на удачный исход этой операции. Ведь главное в бою с противником, превосходящим тебя в силе и вооружении, – внезапность. Это золотое правило комбат усвоил еще со времени учебы в Рязанском училище спецназа ВДВ.

Майор быстро собрал своих бойцов и коротко проинструктировал по предстоящей операции.

– Вопросы есть?

Все молчали.

– Тогда через час выдвигаемся.

Сборы шли полным ходом. Майору доложили, что его хочет видеть какой-то старик из поселка.

– Приведите его.

Седобородый старик вошел в палатку с достоинством, взял десантника за руку.

– Я бы хотел вас отблагодарить за то, что вы спасли жизнь моему внуку. Извините, что не сделал этого сразу.

– По-другому я поступить и не мог, это же ребенок. На моем месте любой повел бы себя так же. – Комбат бросил взгляд на циферблат часов. – Извините, но у меня сейчас нет времени.

– Вы куда-то спешите? – прищурился старик.

Лавров ничего не сказал, лишь улыбнувшись в ответ.

Группа десантников покинула поселок и, запетляв по извилистой тропинке, начала подыматься в гору. От поездки на вездеходах через поселок отказались. Машины ушли из Аль-Молаамана еще час назад и теперь стояли за поворотом дороги. Лейтенант Дуглас шел вместе с десантниками, его помощь могла понадобиться, ведь британцу два года назад пришлось побывать в пещерном городе, временно покинутом талибами.

На землю опускались сумерки.

Горы укутала густая туманная дымка. Диск солнца, окунувшийся в нее, стал бледным, словно кто-то завесил его плотной материей. Небо потемнело. И хотя было еще светло, уже можно было увидеть на небосводе редкие звезды. Тихий ветер шелестел листвой, разнося по округе таинственную спокойную мелодию. Воздух становился прохладным и влажным. Близился вечер.

Мальчишка, тот самый, которому Батяня спас жизнь на минном поле, гнал с пастбища овечек домой. В руке сжимал длинную хворостину, но использовать ее не приходилось. Пасти небольшое стадо ему помогал верный помощник – огромный мохнатый пес. Стоило непослушной овечке задержаться у чахлого кустика и начать объедать пыльные листья, как он тут же скалил зубы и грозно рычал, показывая всю серьезность своих намерений. Непослушное животное тут же возвращалось в стадо.

Старик встретил внука, стоя у распахнутых ворот. Пес помог загнать овечек в стойло. Старик затворил загон, подпер дощатый щит жердью. Пес тут же прилег, положил большую голову на мохнатые лапы.

– Дедушка, я пойду поиграю, пока еще светло? – Мальчишка спрашивал больше для проформы, свои обязанности по хозяйству он уже выполнил и теперь мог быть свободен. – Хорошо?

– Нет, ты мне будешь нужен. – Старик принялся собираться, ничего больше не объясняя внуку.

Вскоре они уже выходили из дома. Пес, поколебавшись, двинулся за ними. Старик с внуком медленно шли по улице поселка Аль-Молааман, время от времени останавливались, чтобы поздороваться с соседями.

– Далеко собрался на ночь глядя? – поинтересовался сосед, бывший лет на пять старше, у старика.

– Ягненок от стада отбился, придется в горы идти искать.

– Что же ты недосмотрел? – Сосед с укором посмотрел на мальчишку.

– Научится. Дело наживное. Ты нас в его годы вспомни, – ответил за него старик и взял мальчика за руку, давая понять, что не стоит задерживаться.

Миновав последний дом, старик с внуком свернули на узкую тропинку, змейкой уходящую к перевалу.

– Дедушка, а почему ты сказал, что ягненок потерялся? Все же овцы на месте, – с обидой в голосе спросил мальчик.

– Так надо. Молодец, что не стал спорить.

– А куда мы идем? Ты же говорил, что у тебя болит нога, даже по дому тяжело ходить.

– Вот ты и поможешь мне идти. Станет тяжело, обопрусь на твое плечо.

Пес то забегал вперед, словно разведывал дорогу, то возвращался, запрокидывал голову и смотрел старику в глаза, будто спрашивал, что заставило его отправиться в горы. В сгущающихся сумерках уже сложно было рассмотреть тропинку, но прихрамывающий старик поднимался в гору уверенно. Вскоре путники перевалили седловину и вышли на небольшое плато, окруженное со всех сторон скалами. Старик тяжело перевел дыхание, сел на камень, еще хранивший тепло солнечных лучей.

– Мы пришли? – нетерпеливо спросил внук. – Или ты просто устал? Можешь опереться на меня.

– Да, пришли, – в глазах старика читалась тревога, и она передалась мальчику, – мы уже пришли, – тяжело вздохнул он.

– А что мы тут будем делать?

– Ждать. И ты садись.

– Кого? – из любопытства поинтересовался мальчишка.

– Не спрашивай.

Старик запустил пальцы в густую шерсть пса, тот довольно заурчал, но вскоре встрепенулся, навострил уши. Слух у собак куда лучше, чем у людей. Вдалеке раздалось тихое конское ржание, затем еле уловимый перестук копыт. Из-за скал на плато выехали два всадника. Мальчишка испуганно глянул на старика, но тот не стал ничего объяснять, лишь приложил указательный палец к пересохшим от волнения губам: надо молчать. Всадники приблизились. Лунный свет упал на их лица. Это были Ахмуд и один из его приближенных. Заместитель Абу Джи Зарака спрыгнул на землю, недовольно глянул на оскалившего пасть пса.

– Свои. – Старик погладил верного помощника по голове.

– Почему ты не пришел в прошлый раз? – обратился Ахмуд к старику. – Я тебя прождал целый час… Каждая вылазка для нас – большой риск.

– Я болел… годы…

– Зачем мальчишку привел?

– Он помог мне идти, а молчать умеет.

Ахмуд взял мальчика за плечо, жестко повернул его к себе лицом. Согнутым указательным пальцем приподнял подбородок и заставил смотреть себе в глаза. Взгляд у талиба был пугающим и гипнотизирующим, словно у змеи. Но, несмотря на волнение, мальчишка стойко выдержал это зрительное противостояние, чем тут же вызвал уважение у Ахмуда.

– Если расскажешь кому-нибудь о том, что видел меня… – Он не договорил, но пронзительный взгляд был красноречивее слов.

– Я никому не скажу, – прошептал мальчик.

– Ладно, теперь рассказывай, что происходит в Аль-Молаамане.

Старик принялся бесстрастно перечислять:

– …в миссию никого из афганцев не пропускают… что-то у них там случилось. Что? Не знаю. Прилетал британский вертолет, в него загрузили большой ящик с медикаментами, улетели. А еще…

– Мне донесли, твоего внука командир русских спас, – оборвал Ахмуд.

– Раз говорят, значит, спас. Но они же сами эти мины во время войны и устанавливали. Если ты думаешь, что я стал к шурави по-другому относиться, – ошибаешься. Я не забыл, что они убили моего младшего брата.

Ахмуд задумчиво тер щеку, при этом придирчиво разглядывая морщинистое лицо старика.

– Почему сам не рассказал?

– Ты не спрашивал. Жизнь моей семьи тебя никогда не интересовала.

– Значит, русские почти никого к себе не пускают? А я должен знать. Так что задумали русские? – нетерпеливо поинтересовался заместитель Абу Джи Зарака. – Только не говори мне, что не знаешь. Ты должен знать.

– Я сумел к ним пробиться и даже говорил с их командиром.

Ахмуд живо заинтересовался и благожелательно улыбнулся.

– Погоди! – Он потрепал мальчишку по волосам и ласково произнес: – Иди, погуляй.

Мальчик поднялся, неуверенно сделал несколько шагов, явно боялся идти в темноту. Верный пес тут же пришел на помощь. Забежав впереди него, преданно завилял хвостом.

– А теперь рассказывай, – Ахмуд нетерпеливо подался вперед, – и поподробнее. Важна каждая деталь.

– Я пришел к ним якобы поблагодарить за внука. Нужен же был предлог, и кое-что мне удалось подсмотреть…

Два вездехода на базе БМП, надсадно урча и переваливаясь на камнях, словно лодки во время бури, медленно взбирались в гору по узкому серпантину дороги. Ехать приходилось с черепашьей скоростью – по правую сторону простиралось глубокое ущелье, того и гляди, сорвешься. Механики-водители постоянно тормозили, выворачивали колеса, стараясь держаться от опасного, ничем не прикрытого обрыва серпантина как можно дальше. Нескончаемые ухабы и рытвины раскачивали сидящих в вездеходах десантников. Ветер врывался в открытые люки, забирался под куртки, придавленные бронежилетами, щекотал шеи.

Майор Лавров сидел на ребристой броне, держался за ствол мелкокалиберной автоматической пушки. «АКМ» повесил на грудь. Автомат, оказавшийся благодаря толстому «бронику» чуть ли не у подбородка, давил под ложечку. Старший лейтенант Дуглас сидел рядом, свесив ноги в люк наблюдателя. Ветер задувал черные выхлопы двигателя прямо в лицо, и ему приходилось прикрываться от гари воротником.

С каждым километром дорога становилась все хуже. Стрелки спидометров вездеходов колебались в унисон, подрагивая на отметке в семь-десять километров в час. Но иногда на ровных участках дорога позволяла разогнаться до двадцати километров, и эта скорость казалась реактивной – камни вылетали из-под колес, ветви кустов хлестали по бортам.

Старший лейтенант Дуглас со скучающим видом посмотрел на темное небо. Неожиданно на небосводе прорисовалась падающая «звезда», она ярко вспыхнула, оставляя за собой тонкий серебристый шлейф.

– Смотрите! – Британец завороженно наблюдал за происходящим.

Майор поднял голову. Он успел разглядеть маленькую яркую точку, которая в считаные секунды исчезла за силуэтами гор.

– У вас на родине загадывают желание, когда падает «звезда»? – обратился к комбату британский офицер.

– Конечно, – отозвался Батяня. – Загадал?

– Да, – вздохнул старший лейтенант, – а ты?

– Кое-что загадал, но особо не надеюсь, что мое желание сбудется.

Дуглас пригладил сальные волосы и мечтательно вздохнул.

– Слушай, майор, а ты бывал когда-нибудь на русских горках?

– Не доводилось. Но у нас их называют американскими.

– А мы с сыном, когда мне отпуск дают, постоянно ходим на аттракционы. Надо видеть его радостное лицо, когда мы на большой скорости проходим мертвую петлю. Эх, все бы сейчас отдал, чтобы хоть на несколько минут оказаться рядом с ним…

Старший лейтенант замолчал, заметив, что Батяня изменился в лице. Затронутая тема была не по душе российскому десантнику, у которого личная жизнь сложилась не так гладко, как у британца. Дуглас понял, что надо перевести разговор на другое.

– Майор, мне все же кажется, затея с освобождением заложников – авантюра.

– Ты прав… но выбора нет. Приказ. – Батяня протер слезящиеся от выхлопных газов глаза. – Думаю, твои бойцы, оставленные для охраны гуманитарного конвоя и персонала, справятся со своей задачей.

– Они, конечно, не спецназ, но постоять за себя могут.

– Вот и отлично. У нас есть единственная зацепка – перехваченные вашей радиоразведкой переговоры талибов. Сегодня заложники в пещерном городе, а завтра?

– Вот это место, – напомнил Дуглас, – дальше дорога уходит в сторону от пещерного города. Въезд с другой стороны хребта.

Вездеход тряхнуло на очередном ухабе. Лавров ухватил покрепче орудийный ствол. Сзади идущий вездеход выдохнул из сетки эжектора черную струю дыма, качнул на башне человека в шлемофоне и прижался кормой к кустарнику. Комбат задрал голову: через заросли по огромным серым камням уходила вверх тропа.

– Отсюда пойдем пешком. – Комбат спрыгнул на землю.

– Быстро мы приехали, – шутливо вскинул брови Авдеев.

– Тропа – единственный для нас путь к пещерному городу полевого командира.

Оставив у вездеходов двух десантников, русские и британец запетляли по извивающейся меж каменистых отрогов тропе. Шли осторожно, прислушиваясь к окружающим звукам. Майор шел впереди, как всегда, спокойный и невозмутимый. Под ногами негромко похрустывали камни. Тропа пошла вниз – впереди виднелось плато, заканчивающееся обрывом. В тусклом свете луны можно было разглядеть мелкие камни.

– За плато есть спуск, – припомнил Дуглас.

– Что думаешь, Авдеев?

Лейтенант сделал шаг вперед и посмотрел на ровную площадку.

– Идти в обход смысла нет – много времени потратим… да и не факт, что вообще к нужному месту выйдем. А вот пересечь…

– И я о том же, – не дал договорить лейтенанту Лавров, – слишком опасно. Открытая местность, никаких укрытий в случае засады. Одни небольшие камни – и те не помогут, особенно если по нам откроют огонь сверху. Просто окажемся в западне.

– А что нам карта говорит? – встрял в разговор десантников старший лейтенант Дуглас.

Комбат тихо выругался:

– На карте и дороги нет. Ладно, другого пути не предвидится, а если он и есть, то мы о нем все равно ничего не знаем. Придется рискнуть…

Майор отпил из фляги воды и облизал пересохшие губы.

– Значит, так…

Десантники благополучно пересекли плато и спускались теперь по крутому склону. Шли боком, ставя ноги так, чтобы тыльная сторона стопы полностью входила в частые небольшие углубления. Только таким способом можно было удержать равновесие. Под подошвами ботинок скрипели мелкие камушки.