Морские зомби

– Входите.

Стройные ноги Ларисы Крутолобовой изящно ступили на мягкий ковер командирской каюты. Вид у девушки был – впору на обложку журнала для мужчин. Мини-юбка, если это – мини. Просто Макаров не знал, как еще можно назвать набедренную повязку. И глубоко декольтированная блузочка выглядела весьма пикантно.

– Вы бы хоть какое трико надели, или как там это у женщин называется? – раздосадованно буркнул Морской Волк и нарочито отвернулся от девушки, словно от змея-искусителя.

– У меня нет трико, – голос Крутолобовой прозвучал за спиной командира весело и миролюбиво, – к тому же в моей комнате, если это можно назвать комнатой, довольно жарко.

– Это можно назвать каютой, – все так же не оборачиваясь, буркнул Морской Волк и, чувствуя, что закипает, добавил: – Если попроще, то называйте свое жилье гостиничным номером.

– Статуса «гость» с меня вполне достаточно, Илья Георгиевич, – голос ассистентки Расторгуева звучал все так же учтиво.

Однако эмоциями Макарова уже завладело непонятно откуда и по каким причинам взявшееся раздражение. Он, наконец, повернулся к девушке и сумрачно бросил:

– А коль гость, то даже в гостиницах для постояльцев вывешивают правила поведения: чего жилец может, а чего – нет.

– Я как раз по этому поводу и пришла. – Голос Крутолобовой стал бархатистым и мягким, как шерсть леопарда. – Никаких правил я на вашей лодке не нашла, и у меня за эти двое суток возникло множество самых различных вопросов…

– Я с удовольствием вам отвечу, – ласково улыбнулся Макаров и, чтобы эта ассистентка хорошенько прочувствовала и уяснила свое место на судне, сурово, командирским тоном произнес: – Правило первое: для всех членов экипажа существует установленная форма одежды.

– Да, – горестно вздохнула Лариса, – я знаю, что так и должно быть: у танкистов – шлемы, у солдат – каски, у моряков – шапочки с ленточками, – она снова горестно вздохнула, – но я, как вы сами только что сказали, не член экипажа. Я – гость.

– Пр-р-р-авило второе! – Голос Морского Волка начал набирать яростные обороты. – Все гости ходят по моему судну в одежде, которая соответствует определенным этическим и моральным нормам!

– И кто эти нормы устанавливает? – Крутолобова была сама вежливость.

– Я! – гаркнул Макаров. – И только я!

– Позвольте мне с ними ознакомиться? – бархатно попросила Лариса.

– Ноги выше колена не оголять! – Морской Волк для пущей убедительности хлопнул ладонью по столешнице. Получилось довольно громко и, как ему показалось, внушительно.

– Вы, Илья Георгиевич, какую последнюю книжку читали? – все таким же ровным и спокойным голосом спросила ассистентка Расторгуева.

– В смысле? – Макаров не ожидал такого поворота и на мгновение растерялся. – Не понял вопроса.

– Между прочим, коль вы уж от кого-то услышали словосочетание «морально-этический принцип», – вежливо отвечала Лариса, – могли бы заодно узнать, нужно ли, в соответствии с этим принципом, предлагать девушке сесть, хотя бы и с опозданием. – Нежный леопардик слегка обнажил коготки.

– Простите, – пробормотал сбитый с толку, не привычный к такому стилю разговора Макаров. – Садитесь, – он указал на притороченный к переборке небольшой диван.

Девушка послушно села, закинув ногу на ногу, и все тем же невинным голосом поинтересовалась:

– А вам что, Илья Георгиевич, не нравятся мои ноги? – Она грациозно перекинула их с одной на другую.

– Э-э-э-э… – промычал Морской Волк, совсем сбитый с толку. Ну, что тут ответишь? «Не нравятся?» Так это неправда, ноги хоть куда. И он, и, понятно, она это знают. Ни врать, ни умышленно обижать девушку он не хотел. «Нравятся?» Так она тут же спросит, зачем же, мол, тогда он требует напялить на нее кальсоны? – Э-э-э-э-э… – снова неопределенно пробормотал Макаров и, чтобы окончательно не стушеваться, перешел к позиционной борьбе: – Вы, Лариса, э-э-э, извините, по какой надобности ко мне? – Он тоже сел, одарив девушку самым воодушевленным взглядом. – Вы говорили о каких-то возникших вопросах? Вторые сутки не можете настроить ваше сверхсекретное оборудование, и вам срочно требуется помощь специалиста? – Командир достал из стола табак, трубочку и аккуратнейшим образом стал ее набивать. – Ну, что ж, окажем содействие, ребята у меня в экипаже грамотные, хотя на вашем месте я бы проделал всю подготовительную работу еще на берегу. – Макаров еще лелеял надежды оставить викторию за собой, но решил больше с наскока не действовать. – Впрочем, это, наверное, наше начальство в очередной раз опростоволосилось…

– Можете курить. Я разрешаю, – повелительно разрешила Крутолобова, и у Морского Волка от удивления отвисла челюсть.

– Определенно, – пожала плечиками Лариса, вдоволь налюбовавшись раскрытым командирским ртом, – ваш знакомец в области норм этики и морали, очевидно, полный профан, коль не научил вас спрашивать у собеседника, хотят ли они вдыхать ядовитый табачный дым. В следующий раз вы его хорошенько порасспросите. Такая манера поведения называется «Правила хорошего тона».

– А-а-а-а… Э-э-э-э-э… – растерянно протянул Морской Волк, но через минуту взял себя в руки: – Так вы, собственно, по какому вопросу ко мне обратились? Что вас сюда привело?

– Я, собственно, по поручению академика Расторгуева пришла сказать вам, что ваши мастера «золотые руки» наконец-то смогли разобраться со своей собственной аппаратурой и подключили – слава богу! – нашу технику к своему старью.

– Старью?! – мгновенно отреагировал командир, которого задели за живое слова этой дилетантки. – Да вы хоть представляете себе, где вы находитесь?! Это же такая лодка, аналогов которой…

– Успокойтесь, я все знаю, – простодушно пожала плечиками Крутолобова, и у командира секретной субмарины похолодела спина. – Мне Николай Иванович рассказывал, что этот корабль суперсверхсекретный. Да я и сама вижу.

– И что же вы, позвольте узнать, видите? – У Макарова отлегло от сердца. Мало ли кто чего мог сболтнуть или для форсу показать агрегаты, являющиеся святая святых на этом судне. Перед такой грудью трудно устоять…

– Например, что ваши солдаты ходят все без погон и значков, а обращаются друг к другу по званиям.

– На флоте, мадам, нет ни значков, ни погон, – схитрил Морской Волк, – а обращаются члены команды друг к другу так потому, что экипаж на субмарине мал, и все знают не только звания, но, представьте, имя, фамилию и отчество каждого.

– Это-то как раз понятно. – Лариса нетерпеливо махнула ручкой.

– Какие еще вопросы? – вежливо поинтересовался командир. – Постараюсь помочь.

– Скажите, Илья Георгиевич, а для каких целей построена ваша лодка? – задала Крутолобова главный вопрос.

– То есть? – Макаров сразу не уловил суть вопроса. – Что значит – для каких целей?

– Кастрюля, например, создана, чтобы варить в ней суп, – глядя на командира, как на недоумка, начала пояснения Лариса, – тарелка создана, чтобы этот суп в нее наливать. Ложка – чтобы поднести жидкость ко рту. А ваша лодка?

– Чтобы рекламировать порошок, – уверенно ответил Морской Волк.

– Какой порошок? – На сей раз ответу собеседника пришлось удивиться Крутолобовой.

– Ну-у-у… – Макаров неопределенно пожал плечами, – какая фирма закажет, такой и будем рекламировать.

– В каком смысле? – Лариса не успевала анализировать вопросы, логика не поспевала, и автоматически задавала следующие, уточняющие.

– В смысле, какую заказывают музыку, такую мы и играем. Как в гостиничном ресторане, например. – Морской Волк был крайне серьезен, разве что только не перешел на заговорщицкий шепот, выдавая страшную государственную тайну.

– Кто играет? – Лариса снова непонимающе пожала плечиками. – И почему музыку?

– Это образное мышление, понимаете? – понизил голос Макаров. – «Заказчик» – это «рекламодатель», а «музыка» – это то, что он желает слышать. Мы, правда, занимаемся в основном наружной рекламой, бортовой, но по желанию можем предоставить и другие виды услуг.

– Что значит – «бортовой»? – Лариса все еще пыталась понять, шутит командир или в его словах скрыт какой-то тайный смысл.

– Расписываем борта торговой маркой или другим типом рисунка, – продолжал пояснять непонятливой ассистентке Макаров, – добавляем слоганы, и все.

– Что – все?

– Завлекаем клиента, – закончил разглашение секретной информации Макаров.

– Какого клиента? – не унималась Крутолобова.

– Потенциального, – ответил Макаров и пояснил: – Рыб, пингвинов, китов ваших опять же. Создания они умные, вы же сами говорили, что мозг у них куда как побольше, чем у человека, а соображалка не хуже, а, может быть, даже лучше нашей с вами.