Собрание сочинений. Том девятый. Пороки и привычки

«Как страшен может быть разум, если человек не управляет им».

«Мудрость – вот родная мать счастья».

«(Но) не помогает счастье нерадивым (людям беспечным)».

«Ум, несомненно, первое условие для счастья».

И Еврипид, как бы вторит Софоклу:

«Жизнь есть борьба».

«Если ты ценишь свою жизнь, помни, что и другие не меньше ценят свою».

«когда двое говорят и один из них сердится, тот. Кто уступает – умней».

А от Эсхила мы возьмем завершение в краткой морали древних:

«Легко счастливому почать несчастного» – (вместо помощи ему).

И – «Мудр не тот, кто знает много, а тот, чьи знания полезны» – (приносят пользу людям).

Все знают Диогена, который в бочке жил и с фонарем средь бела дня ходил, спросившим отвечая, что «ищет человека». Тот самый Диоген, который, сидя в бочке, Александру Македонскому сказал однажды дерзко: «Отойди! – не загораживай мне солнца».

И, не смотря на кажущееся внешнее помешательство, тот Диоген говорил великие мысли на все времена остающиеся актуальными:

«Отцы и дети не должны дожидаться просьбы друг от друга, причем первенство принадлежит отцу».

Отцы должны разъяснять детям премудрости жизни. И у детей отцам можно многому «научиться», – вспомнить свою непосредственность восприятия мира детскую…

Наука жизни по Диогену проста и трудна одновременно:

«1 Философия и медицина сделали человека самым разумным из животных. 2 Гадание и астрономия – сделали самым безумным. 3 Суеверия и деспотизм – самым несчастным». Надо бы прислушаться к древним мудростям Древних Греков!

    Конец.

К писательству

из «Цитатника»

Дело писателя состоит в том, чтобы передать или, как говорится, донести свои ассоциации (чувства реальности) до читателя и вызвать у него подобные же ассоциации.

Мечтаем мы все и всегда. Если отнять у человека эту способность мечтать, – то отпадет одна из самых мощных побудительных причин, которая и рождает культуру, искусство, науку и желание бороться с миром во имя прекрасного будущего.

Сознание человека насыщено мыслями, чувствами и заметками памяти – и в сознании возникает искра, так же как молния – замысел рассказа, повести, картины, скульптуры, облик нового здания у архитектора. Все это накапливалось исподволь, медленно, пока не дошло до той степени напряжения, которое требует неизбежного разряда. И тогда весь этот сжатый и еще хаотичный мир в сознании художника рождает молнию – замысел.

Необходимо нужно любому писателю знание всех смежных областей искусства – поэзии, живописи, архитектуры, скульптуры и музыки – все это необыкновенно обогащает внутренний мир прозаика и придает особую выразительность его прозе.

Тогда проза наполняется светом и красками живописи, емкостью и свежестью слов, свойственным поэзии, соразмерностью архитектуры, выпуклостью и ясностью линий скульптуры и ритмом и мелодичностью музыки. Все это добавочные богатства прозы, как бы ее дополнительные цвета.

А знание органически связано с человеческим воображением (с мечтаниями). Этот, на первый взгляд, парадоксальный закон можно выразить так: сила воображения увеличивается по мере роста познаний.

Все наше творчество предназначается для того, чтобы:

1красота земли,

2призыв к борьбе за счастье, радость и свободу,

3широта человеческого сердца и

4сила разума – преобладали над тьмой и сверкали, как незаходящее солнце.

Пусть всегда будет Солнце….

Конец.

Нравственность

Как категория – нравственность появилась до нашей эры со времен Аристотеля, который определял: «Нравственный человек много делает ради своих друзей и ради отечества, даже если бы ему при этом пришлось потерять жизнь».

Не для того мы рассуждаем, чтобы знать, что такое добродетель, а для того, чтобы стать хорошими людьми, (обладающими добродетелями). Добродетели все известны, все наслуху, но – «равнодушие к плохим поступкам и словам – есть нравственное уродство» – считал тот же Аристотель.

«Нельзя жить приятно – не живя разумно, нравственно и справедливо, и, наоборот, не будет жизнь разумной, нравственной и справедливой – если жить неприятно», – говорил вслед за Аристотелем философ Эпикур.

Неприязнь связана с нравственностью, а нравственность воспитывается с самого раннего детства.

От древности нравственность ценилась высоко, – вот Цицерон ещё, от Римской империи, от тех времён, оставил мнение своё: «Ценить дороже то, что кажется полезным (материальное), чем то, что кажется лишь нравственным – в высшей степени позорно».

Но и в те времена…, с нравственностью было не всё так просто.

«Какая польза в напрасных законах там, где нет нравов? Что значат пустые законы без обычаев?» – вопрошали философы. «Серебро дешевле золота, золото – дешевле нравственных достоинств» – говорили древние.

Поведение, дела и поступки, нравы говорящего – убеждают больше, чем его речи. «Что не запрещает закон, то запрещает стыд» – говорил Сенека. Марк Аврелий, хоть и император, но прослыл философом и сказал о том же: «Не делай того, что осуждает твоя совесть, и не говори того, что не согласно с правдой. Соблюдай это самое важное – и ты выполнишь всю задачу своей жизни». Совершенство нравов в том, чтобы каждый день проводить так, как если б он был последний: без трусости и без притворства.

Собственная нравственная нечистоплотность – это знак презрения к самому себе. – Стыд и честь – как платье: чем больше потрёпаны, тем беспечнее к ним относишься (ах, да оно старое, изношенное, бог с ним, – не буду штопать, – говорит себе человек, не желая исправлять свою нравственность).

Не на то надо смотреть, где человек родился, а каковы его нравы, не в какой земле, а по каким принципам решил он прожить свою жизнь….

Крепнет нравственность, когда дряхлеет плоть.

«Знатное происхождение без добродетели – ничто. Славе наших предков мы сопричастны лишь в той мере, в какой сами стремимся походить на них. Блеск их деяний, что озаряет и нас, налагает на нас обязанность воздавать им такую же честь, идти по их стопам и не изменять их добродетелям, если мы хотим считаться их истинными потомками» – сказано одним из больших мудрецов.

Коль нанесли тебе сердечную обиду,
Плати забвеньем – так гордость нам велит;
Не можешь позабыть – тогда хоть сделай вид,
Не унижай себя. (не возмещай обиду мщеньем).

Коль девушку ведут неволей под венец,
Тут добродетели нередко и конец.