Собрание сочинений. Том второй. Рассказы и эссе

Ну вот, наконец, подошли они к мосту и к реке. Омытые дождем деревья, потревоженные налетевшим ветерком, сыплют на них целый поток брызг, когда они спускались с насыпи под мост. Там, прижавшись к свае, сидел восьмилетний мальчишка. Он скинул свои сапоги и потирал ушибленные икры ног. Всё оказалось не так страшно. И боль уже была не столь сильной.

– Страшный гром был, и дождь такой сильный-сильный! – говорил Димка.

Пономарь Сергий взялся было поднять мальчика, но тот оттолкнул руки Сергия и сказал: «Я сам».

– Ну, раз ты такой взрослый – и Сергий отлучился к кустам и деревьям и нашел там суковатую палку. Вот мальчик и встал на ноги. Шагал он медленно, но прошел по берегу до откоса. Тут Сергий взял его на руки и поднял на мост, на дорогу. Так потихоньку и тронулись.

Мальчик, да и девочка, был такого возраста, когда они много задают вопросов начинающихся со слова «почему?» – «почемучки» этакие. И шли они, медленно, всякий раз останавливаясь, когда и можно было задать свой вопрос взрослому и, по их понятиям, знающему человеку. В далеком уже далеке, послышались раскаты грома уходящей грозы.

– Вот как гремит – повторялся Димка, остановившись и потирая свою ногу. Выпрямившись, он спросил:

– А почему это гром гремит, отец Сергий? —

– Вы в школе еще не проходили? – спросил пономарь, зная, что Димка ходил уже в школу и окончил первый класс и перешел во второй.

– Это одна туча надвигается на другую! Всё дело в электрическом заряде. Теплый воздух – это плюс, а холодная дождевая туча – это минус. И происходит искра – это молния. Тучи же очень большие, они высоко, и звук, поэтому, доходит до земли не сразу… – пояснил, как мог. Сергий.

– А утром мы видели уток. Они на болота полетели. Анечка, а хочешь, я тебе покажу соловьиное гнездо – в кустах видел у моста, – сказал Димка, так быстро его мысли детские перескакивали с одного на другое.

– Лучше не трогать соловьев, не тревожить – сказал Сергий – Соловей певчая птица – безгрешная. Ему от Бога такой голос дан, чтобы природу украшать пением своим —

– А воробьи? —

– Природу вообще надо беречь. Но про воробья есть «бабушкины» предания: это злая и грешная птица. Когда Христа распинали на Кресте, он, воробей, жидам гвозди носил и кричал: «жив! жив!». Но неправда это. Был случай в Китае, когда воробьев обвинили, что они рис на полях клюют и народному хозяйству вред приносят. Тогда все люди стали убивать воробьев, а правительство даже деньги платило: за одного воробья по одному рублю. Но грех был людям и горе – потому что на следующий год и все следующие в полях размножились гусеницы и жучки, которые наоборот весь урожай риса уничтожили! Пришлось Китайцам покупать воробьев в других странах, исправлять свою ошибку! Природу беречь надо, и птички уничтожают вредных насекомых! – рассказал детям пономарь Сергий и продолжил.

– Вот почему же мы в Храме зажигаем свечи и лампадки? Вы знаете что «Бог есть свет». И на службах слышали: «Христос – Солнце Правды», «Свете тихий» и другие слова. Отсюда становится ясно, что свет в Храме и при молитве (и храмовой и домашней) – это, прежде всего символ Бога. И в древности, в Ветхом Завете и в Новом Завете, в новое время, при всех богослужениях зажигается свет. И не только потому, что в Храме темно, но по символическим причинам. Вместе со светом свеча излучает тепло, которое символизирует теплоту нашей молитвы. Мы молимся Богу с теплотой души, и это тепло от нашей свечки символизирует наглядно свет от свечи. Вот ведь, почему свечи! – закончил пономарь.

– А почему девочки и женщины должны покрывать голову платком в Церкви? – спросила маленькая Анечка во время очередной остановки.

– Это очень непростой вопрос, но чуть-чуть попытаюсь тебе объяснить. Уже давно весь мир создал Бог, и Бог установил свой порядок в мире, а Божий порядок самый правильный, хотя люди сами свои порядки устанавливают. Есть заповедь от Бога: «На женщине не должно быть мужской одежды, и мужчина не должен одеваться в женское платье»… книга Библии Второзаконие так говорит. Заповеди Божии нельзя нарушать – это грех. Женщина покрывает голову не для себя, а для Ангелов, чтобы Ангелы могли отличить женщину от мужчины. И так написано уже в Новом Завете. И так было всегда, – закончил Сергий.

– А ты останешься у нас работать в Церкви? – спросил Димка.

– Ну, Храм-то мы восстановили, построили. Видел ты, как мы стропила меняли на крыше? —

– Да. И еще не вся крыша железом покрыта. —

– Вот, покроем крышу железом и поеду я строить другие Храмы – сказал пономарь Сергий.

За разговорами, незаметно быстро подошли они к Церкви, где их уже ждал диакон Василий. Пора было уже обедать идти. И Сергий пономарь пошел в трапезную, а дьяк Василий повел детей дальше по улице. Через два дома от Храма он снимал комнату в доме у пожилой вдовицы….

Конец.

Р. S. Это классическая сценка из жизни, которую, очень похожую, мы можем найти в произведениях наших писателей классиков 19 века. И у Тургенева, у Куприна, у Лескова есть такие небольшие сценки. Но и сегодня жизнь наша очень похожа на повседневную жизнь народа в 19 веке. «Читайте и перечитываете классику» – вы увидите отражение вашего окружения!

    Сергий Чернец.

Жарким летом

Стилизация

В один год было жаркое лето. И поехали мы на телеге за сеном в поля. Было душно и почему-то уныло. Выехав на поле из притихшего в жару леса, еще боле тишина и зной одолели нас. Быстро бежит телега наша, трясясь по неровностям полевой дороги. И открывается вид на светлое белёсое небо, на равнину и холмы вдалеке. В траве не слышно обычной музыки кузнечиков, птичка не пролетит и зверь не проскачет, тот же заяц, все спрятались от жары. Но вот показались серые грачи, от нечего делать перелетающие с места на место, и те все похожие друг на друга и делают поле еще однообразнее. Полетел ястреб над самой землей, плавно взмахивая крыльями, и вдруг остановился в воздухе, точно запнувшись и размышляя. Потом встряхнул крыльями и понесся над полем стрелою, и непонятно, зачем он летает и что ему нужно, а вдали показалась речка. К ней то и ехали мы на телеге, чтобы загрузить стог, три дня назад собранный из скошенного просушенного сена на заливных лугах.

Ехать нам еще долго – поле оказывается большим и огромным, и мы уже час изнываем от жары, даже по лесу проезжая не могли укрыться от солнца пекущего открытое пространство дороги. И лошадь бредет потихоньку, а возница не гонит её, зная, что ей еще трудиться придется, вести назад груженую сеном тяжелую телегу.

Для разнообразия у дороги мелькнет камень, белый, похожий на череп погибшей скотины, в овражке, что проезжали стороной, росли высокие кусты тальника. И – опять бежали мимо глаз и бурьян, и холмы, и эти грачи серые, откуда их столько много в полях?

Но вот, слава богу, навстречу нам ехал воз огромный с сеном. На самом верху лежала какая-то баба, молодая девка. Сонная, также изморенная зноем. Лошадь сама шла по знакомой ей дороге, а девка отвернулась от всего и запрокинула руки за голову лежа сверху на мягком сене. Наша телега аж взвизгнула, боком прошаркав с возом, а колючие бока сена задели возницу.

– На людей едешь, пухлая – закричал возница – Ишь рожу-то раскорячило, словно пчелы искусали. —

И как он сам пропустил, что не повернул свою лошадь пропустить встречный воз, сам-то спал вероятно.

Девка приподнимается на локте, сонно улыбается и, шевеля губами, опять ложится… Звуков её голоса не слышно, из-за жары воздух сделался такой густой, что и звуки не передает на расстояние.

И вот на холме перед длинным пологим спуском к реке показался одинокий тополь; кто его тут посадил (тополей нигде по всей округе не водилось) и зачем он здесь – бог его знает. От его зеленой стройной одежды трудно оторвать глаз. И счастлив ли этот южный красавец? А пирамидальные тополя растут в южных странах. И летом зной, и дожди осенью, зимой стужа и метели. И страшные тёмные ночи, когда видишь только тьму и завывания ветра только слышны, а главное – всю жизнь один и один….

За тополем дорога пошла вниз, и лошадь понесла резвее, чуя близкую воду реки, где ей непременно дадут напиться. У протоптанной дороги сено было скошено, а подальше вдоль осоки и камышей водной стрелки, извивающейся голубой змейкой, маленькой усохшей на лето речки косили человек шесть косарей высокую, выше их колен траву. По движениям баб, за косарями раскидывающих, ворошащих сено видно было, что зной и их жжет и душит. Косари, сверкая мышцами голых торсов, взмахивали косами в такт одновременно, все вместе издавая слышимый тут в низине звук: «вжжи, вжжи!».

Черная собака с высунутым языком отделилась от баб и косарей и бежала к нашей телеге, вероятно, с намерением залаять, но остановилась на полдороги и равнодушно глядела на возницу, грозящего ей взмахом кулака: жарко и лаять-то. Возница остановил у сметанного абы как стожка, и, спрыгнув с телеги, взялся за вилы. Спрыгнул и я, мальчишка, в яркой красной с мелкими цветочками рубахе. И что мне бабушка сказала её одеть? Одна баба приподнялась, от ковыряния в траве руками, в наклон, и, взявшись обеими руками за измученную поясницу, смотрит на мою рубаху долгим взглядом. Может ей красный цвет понравился, или вспомнила она про своих детей, которые бегали сейчас в деревне, оставленные без надзора, только долго стояла она неподвижно и смотрела на нас.

А мы с возницей укладывали сено рядами: втыкали вилы в стог и отрывали «шмат» от него перебрасывая на телегу.

Это был первый год, когда мне исполнилось 14, и я работал в колхозе, помогая возить сено с лугов, потом и в коровнике, в телятнике помогал. И заработал я тогда немного денег за летние каникулы, и все их отдал бабушке своей, что было огромной помощью: пенсия колхозная её была в два раза меньше городской – 32 рубля по тем деньгам. Так я стал рабочим и зарабатывающим.

    Конец.

Полусказочные повести

Вступление

Среди лесного края, под горой, поросшей лесом, протекала маленькая речка. Она так и называлась Малевка. А впадала речка в глубокое круглое озеро. Озеро было провальное, карстовое. Называлось оно «Большое озеро». Не потому что размерами озеро было большим, и не потому что где-нибудь рядом были бы маленькие озера еще. Озеро называлось Большим из-за его глубины. Как говорили старожилы: измерять пытались глубину озера длинными вожжами. Так, до 52-х вожжей привязывали к грузу и опускали зимой в прорубь. И дна не достали. А вожжи-то длиной больше 10 метров были.

Издавна около речки поселились люди. И деревня, которая на горе, так и называлась – Нагорная. А та, что под горой, называлась деревня Старая, видно очень давно там люди поселились. И, конечно, многие предания о лесах, об озере из глубокой старины сохранились у людей в деревнях. Передавались они в виде сказок из поколения в поколение.

В деревне Старая жила и моя бабушка. А я каждое лето приезжал к ней на каникулы. Поэтому я знал из рассказов бабушки многие местные предания. И был случай, когда я встретился с преданиями наяву. Мне тогда было 6 лет, и я был совсем маленький мальчик. В тот год я уже перестал ходить в детский садик, в сентябре я должен был пойти уже в школу, в первый класс. Из детского круглосуточного садика родители забрали меня еще весной. Апрель и май я целыми днями бегал на улице, в городском дворе, пока папа и мама были на работе. Родителям я доставлял, видимо, много хлопот. Всегда я сильно марался, прямо вывозившись в грязи, приходил с гулянки домой. Мама устала, наверное, стирать. Да и кормить меня днем было некому. Чтобы я сидел дома, родители наполнили целую полку в шкафу книжками со сказками. И хорошо, что я читать научился еще в 4 годика и любил я это дело. Так прочитал я тогда много сказок: и Ганса Христиана Андерсена и Русские народные сказки. С таким умственным настроением, под впечатлением сказок я и поехал к бабушке в деревню. Так родители решили избавиться от хлопот – увезли меня к бабушке.

А бабушка каждый вечер рассказывала мне другие сказки, вернее предания местные, старинные деревенские истории. Я узнал о многом: о лешем, что живет в лесу и охраняет его; и о русалках, которые живут у нас на озере в камышах, на пологом берегу, поросшем осокой. В лесу на болотах водились кикиморы, которые криками и смехом пугали людей. Но лес был населен не только злой нечистью, жили там и добрые феи в цветах на лесных солнечных полянах. И старичок лесовичок – в образе большого гриба был добрый, как рассказывала мне в преданиях бабушка. А ей рассказывала её бабушка и так далее – из глубины веков в моем детском сознании возникал другой таинственный мир, полный чудес.

И скоро пришлось мне встретиться с этим чудесным сказочным миром. Действительно я пережил в детстве удивительное «приключение», которое запомнилось на всю жизнь. И о нем я хочу вам рассказать.

С чего все началось Или Как это произошло

Все деревни вокруг реки Малевки входили в колхоз Коммунар, который начинался сразу за деревенскими огородами. Сельсовет был в Нагорной деревне, в 3-х километрах от нашей деревни Старая. И случился в колхозе переполох из-за того, что моя бабушка меня потеряла. Соседи сказали, что мальчика 6 лет видели в районе конюшни, которая стояла ближе к речке.

Колхозники организовали поиски пропавшего ребенка. И искали долго, почти 8 дней. И только на восьмой день я нашелся в райцентре, в поселке за 30 с лишним километров от нашего колхоза Коммунар. «Из леса вышел похудевший, весь грязный, в тине болотной и в паутине лесной – маленький мальчик шести лет». После такого сообщения, за мной приехал сам председатель колхоза. И на машине-козлике привез меня к моей бабушке. А она проплакала уже все глаза и снова плакала от радости, что я нашелся.

В то время переполох в колхозе был большой. Всем колхозом лес прочесывали, овраги в лесу все обошли, и вдоль болот толпой ходили, кричали. Неделю люди искали меня.