Семья

– Да потому что одни алкаши жили!

– И Толя твой к ним прибился!

– Ну, так своих нашел! А что тогда за история с супом была?

– После которой он у нас в комнате перестал есть?

– Да-да, та самая.

– В общем, я ему суп налила, поставила на стол. И толи дети нахулиганили, толи, и правда эта гадость там была. Короче, Толя попросил приправу. Андрей ему принес, стал сыпать в тарелку, а из этой коробочки вместо специй мелкие таракашки полетели! – рассказывая это, Света смеялась до слез.

– Не удивительно! Они у нас в общаге везде были! И никакой дихлофос не брал.

– Тараканы это еще что, а как наш сосед с улицы ораву бомжей притащил? Они же прямо на баулах с твоим товаром спали!

– Это я помню! Минут сорок по коридору до нашей комнаты шла, на полу везде они валялись, пришлось аккуратно перешагивать. Одному на руку наступила, так заорал, я напугалась до ужаса!

– Зато после этого у нас все мыши пропали.

– А бомжи тут причем?

– Съели их видимо.

– Неа, мышей тогда травили, вызывали службу какую-то. Они всех достали. Машка вообще играла с ними. Посадит в банку и несет гулять, вместо ребенка. Я ей тогда куклу подарила, так она сказала, с ней не интересно. А здесь живой мышонок, кушает даже.

– Кошмар. Людям сейчас расскажи, так не поверят! Я ведь тогда за Андреем не уследила, он мышь учительнице подсунул.

– Мы уже в тот домик переехали, когда он в школе учился?

– Это потом было. А в первый класс я его еще из общаги водила.

– Ой, надо же! Сейчас даже не верится, что так мы могли жить!

– Маш, зато есть чего вспомнить! Просто так нам ничего не далось!

– Людям только этого никогда не понять. Я помню, забирала Андрея из травмпункта после очередной драки, так там все медсестры сбежались на меня посмотреть. Обсуждали, где я такого любовника умудрилась найти. А ведь сама деревенщина. И ни кожи, ни рожи. На себя бы посмотрели! Курицы драные, как были ими, так и остались!

– Не удивительно. У тебя тогда уже иномарка была, плащ помню такой красный кожаный. И сапоги под него на шпильке. Во мода была!

– Плащ то это все фигня! У меня комплект был, кулон и серьги с огроменными брюликами. Я их тогда где-то сняла, по-моему, в гостинице, когда встреча с москвичами была. Сперли тут же! Поэтому кулончик теперь всегда на мне.

– Я про них и забыла уже! Потом мне Ирина рассказывала, такие же на Татьяне видела.

Ирина была их соседкой по старому дому, а Татьяна – ее близкой подругой.

– Это явно не мои были! Татьяна могла себе чего угодно позволить, и не ворованное. Жалко ее, конечно, умерла рано. Трое детей ведь осталось, двое вообще ровесники нашей Машеньки.

– Слушай, а откуда у них такое состояние? Она сама не работала никогда. Муж вон в подчиненных у Толи бегает.

– Она мне рассказывала, все ее родители заработали. Точнее, отец. Как перестройка началась, он свой завод бросил. У алкашей за копейки скупали старину, а в Москве сплавляли за доллары уже. Потом ломбарды в городе открыл. У меня магазин одежды первый был по – соседству с ихним ювелирным.

– Надо же! Я про их отца не слышала никогда. Думала, весь бизнес матери принадлежит.

– Он умер. Очень давно уже. Естественно, она всем занималась.

– Убили что ли?

– Нет. Заболел чем-то серьезным. В Израиль, везде возили. Года два промучился, ничего не помогло.

– Вот так вот, Маш. Всю жизнь гонимся за деньгами, а с собой туда все равно ничего не возьмешь.

– Зато здесь обеспечены будут и дети, и внуки, и правнуки!

– Слава Богу, у нас все живы – здоровы. Марий, я тебя очень прошу, помирись с Андреем!

– Конечно, даже не думай! Я и сама собиралась! Он нормальный парень, только вот всю жизнь мне пытается что-то доказать.

– Машка только вот в кого пошла?

– Ай, – махнула рукой Мария, – надо было меньше с ней нянчиться в свое время. Избаловали мы ее, вот и все! Дашка у наших родителей в деревне, считай, выросла. Андрей всегда самостоятельный был. Ну, уж про Макса я вообще молчу. Вот все Машкины прихоти и выполняли!

– Ты ее просто любила больше всех. Не знаю, почему так, но средние дети всегда самые любимые. И, наверное, потому, что пролетают между младшими и старшими оказываются самыми бестолковыми.

– Зато внучка у меня потрясающая!

– Ты просто давно Олечку не видела, она просто чудо! Такая забавная!

– Я ее тоже люблю. Просто она маленькая еще совсем, а я старею. А Машеньке уже почти десять! Ее раньше все даже за мою дочку принимали.

– Прекрати! Тебе и сейчас больше тридцати не дашь. Машеньку я тоже очень люблю. Родителей ей бы только получше.

– Из Машки конечно, мать никакая. Шурка отец еще тот. Но он хоть ее почти каждые выходные берет. Прошлый раз в аквапарк ездили. Деда Семена она любит, постоянно на все соревнования по гимнастике вместе собираются.

– Я от Марковых такого не ожидала. По твоим рассказам они вообще монстры.

– Ребенок же не виноват. У них родных нет больше, вот и стараются.

– Слушай, а на кого она больше похожа?

– Лицо прямо Машкино. А так, я не задумывалась.

– У Машки нос вообще другой! И глаза тоже! Мне кажется, больше от Шурки все же. Прошлый раз я ее на качелях катала, так она, как начала со мной спорить, вылитый Марков!

– Ага. Толя уже к ним ревнует. Сам с внучкой заниматься стал. А она только ржет над ним. Он же хотел ее стрелять научить, так в лесу уронил служебный ствол под какую-то корягу, и не мог достать его оттуда минут сорок!

– Ой, с этим Толей!

Услышав это, он крикнул из спальни: