Любовь на изломе

– Яниночка, это любимый фильм нашего семейства. И я догадываюсь, почему вы сейчас об этом спросили. Вам пришлось сегодня испытать нечто схожее с тем, что испытала дочь газетного магната Сью Чарлтон. Спасибо вам за этот вопрос. Наш сын действительно во многом похож на Данди, за что мы очень любим его…

Артём осуждающе покачал головой.

– Мам, ты забыла, что лесть портит взрослого мужчину. К тому же не стоит меня сравнивать с каким-то киношным героем? Он вдобавок ко всему, ещё и рыжий…

– Можно, – безапелляционно заявила мать, не скрывая улыбки на лице. – Цвет волос здесь ни причем. Важна внутренняя начинка…

– Я тоже так считаю, что можно сравнивать, – присоединилась к матери Янина.

– Пап, а ты как считаешь?

– Я, сын, считаю так же, как считают женщины. Иначе завтра суп будет пересоленным, – рассмеялся отец.

– Яниночка, а в каких спектаклях вы ещё играете у себя в театре?

– Пока только в одном. Но наш театр замахнулся на новую сказку «Ледяное сердце» по мотивам сказки Андерсена «Снежная королева», там я буду играть две женские роли.

– Одна из них, конечно, Снежная королева? – вклинился в их диалог Артём.

– Нет, Артём, я буду в этом спектакле просто дамой, а также ещё вороной, – кротко улыбнулась она ему. – Я ведь в театре работаю недавно, всего лишь три месяца. Впрочем, и в Москве я живу столько же.

– А где вы проживали до Москвы? – поинтересовалась мать.

– В Киеве. Но вынуждена была оттуда уехать, так как попала на глаза беспутному арабскому принцу, который, несмотря на то, что был женат, не давал мне проходу. А защитить меня было некому, я жила со своей старенькой бабушкой…

– Ну, сейчас у вас защитник надежный, будьте в этом уверены, – улыбнулась мать.

– Кстати, у Янины бабушка служила после Великой Отечественной войны в Минске в КГБ Белоруссии, в звании старшего лейтенанта. – Так что она тоже выходец из чекистской среды, то есть своя в доску, – рассмеялся Артём.

– Сын, ты опять свой окопный юмор пускаешь в ход, – упрекнула его мать. – Яниночка, обрати, пожалуйста, на это внимание. Он у меня ещё и такой. Это у него от папы.

– А папа здесь причём? – возмутился Алексей. – Если мы откроем словарь синонимов, то убедимся, что это устойчивое литературное выражение, означающее «близкий».

– А если мы откроем словарь воровского жаргона, то увидим, что это устойчивое выражение означает – верный, преданный вор. – Именно поэтому мне не нравится это слово.

– Любимая, я сдаюсь! – поднял руки вверх Алексей. – Мне уже тоже не нравится это выражение. Поэтому я перефразирую, сказанное сыном. – Янина, – обратился он к девушке, – в силу того, что твоя бабушка в прошлом была офицером госбезопасности, ты нам близка по духу и мы все этому очень рады. – Давайте за это поднимем бокалы с шампанским.

– Отличный тост! – похвалила его Валерия.

– Яниночка, я вам постелила в комнате моей внучки Полинки, – объявила Валерия. – Артём, покажи комнату и спокойной вам ночи!

Артём с Яниной переглянулись. Они знали, что вряд ли ночь будет для них спокойной, если они разбредутся по разным комнатам…

Забрезжил рассвет. Янина осторожно, чтобы не разбудить Артёма, выбралась из-под одеяла и вышла на застеклённую лоджию. Покрытые буйной зеленью деревья Филёвского парка казались только что политыми, на траве лежала густая роса. Над землёй поднимались причудливые клубы утреннего тумана, похожих на призраков, задержавшихся после ночного сборища.

Дома у себя в Киеве она очень дорожила этими ранними утренними часами, когда бабушка ещё спала, она могла побыть одной. С той поры как погибли её родители, она любила ощущение одиночества. Это было единственное время, когда ей удавалось вырываться из душной атмосферы индустриального анклава. В это время она, как никогда, чувствовала себя свободной и раскованной и могла быть самой собой.

Сейчас же она почувствовала, что не хочет оставаться одной. Она теперь не одна, у неё есть возлюбленный, который однажды уже защитил её и никому не позволит обидеть в будущем.

– Ты у меня самый, самый… – тихо прошептала она Артёму на ухо, и юркнула к нему под одеяло.

От него исходило такое тепло, что её инстинктивно потянуло прижаться нему всем телом и вновь впитать в себя его тепло. Почувствовав, что он уловил её внутренний порыв, она замерла в его объятиях.

– Как же мне с тобою сладко, – прошептала она, уткнувшись лицом в его мускулистую грудь…

– А мне с тобой! Ведь ты тоже у меня самая, самая… – услышала она в ответ.

Глава четвёртая

– Ничего себе! – удивлённо воскликнула Янина, – ты чемпион России и Европы по рукопашному бою!

– Да. Водится за мной такой грешок, – признался Артём.

Янина стояла у стены, закутанная в простынь, и разглядывала грамоты и дипломы, висевшие на стене в комнате у Артёма. Изучив их, она грациозно направилась к небольшому столику, стоявшему в углу комнаты, на котором громоздились пара десятков различных спортивных кубков, увешанных медалями. Артём последовал за ней, упиваясь ритмичным движением её бёдер.

– Какой красивый кубок! – За первое место в чемпионате России по боевому самбо! – восхищённо прочла она надпись, выгравированную на шильдике. – Артём, пообещай, что ты мне когда-нибудь расскажешь о том, как ты поколотил всех своих противников? Полагаю, что ты не бросал в них камни и их физиономии остались целыми?

Артём рассмеялся.

– Конечно же, их физиономии остались целыми. Все те, с кем я проводил схватки на ковре или ринге, не были по-настоящему моими противниками. Они были моими сослуживцами, с той лишь разницей, что служили в других частях и подразделениях погранвойск.

– Им повезло, что они были твоими сослуживцами, – философски заметила она и тут же спохватилась. – Постой. А на чемпионате Европы как ты себя вёл?

Артём усмехнулся.

– Там я был несколько жёстче. А в целом я добрый человек…

– Попрошу представить тому доказательства, что ты человек добрый. Для меня это очень важно – вдруг я захочу выйти за тебя замуж.

– Отлично! Ловлю тебя на слове.

– Так вот, однажды на погранзаставе, в период моей службы на Курилах, объявили «Тревогу» в связи с приближением к нашему берегу волны цунами. Все началось с сильного землетрясения у острова Хонсю. Оно было почти девять баллов. Затем десятиметровая волна прокатилась по северо-восточному побережью Японии, круша все на своём пути. У себя мы ожидали волну 4—6 метров высотой. Шесть метров было бы для нас более чем достаточно. Нашу заставу смыло бы в море – это точно. В 1952 году такое же цунами, смыло на Курилах посёлок Северо-Курильск с его шестью тысячами населения.