День гнева. Новая сигнальная

Ахов растерянно поднял газовый ключ – он все время был у него в правой руке – и попытался затолкать эту змеиную голову дальше в тройник. Змея оттолкнула ключ. Ахов головкой ключа нажал на змею, стараясь затиснуть ее обратно. Но змея была сильнее и отжала ключ в сторону.

Даже в этот момент водопроводчик был не столько испуган, сколько возмущен. Ему все еще чудились происки ремонтников.

Матвей Федорович встал и, выйдя в коридор, позвал Анетту Михайловну.

– Змея, – сказал он, показывая в сторону ванной. – Понимаете, Анна Михална, что сделали – змею засунули в тройник! Я Петру Васильевичу говорил, что это не работа.

Затем он заглянул в ванную комнату и увидел, что змея вылезает из тройника. Она струилась оттуда, как толстая резиновая лента.

Тут Матвею Федоровичу в первый раз стало страшно. Он побледнел и притворил дверь.

– Какая змея? – спросила Анетта Михайловна. (Справедливость требует отметить, что в обморок она не упала.) – В чем дело, Матвей Федорович? Вы уже кончили?

– Змея, – повторил водопроводчик. Губы у него дрожали. – Вылезает.

В этот момент в коридоре раздался сильнейший удар. Змея стукнула головой в нижнюю доску дверной рамы.

– Что это? – спросила Анетта Михайловна.

Матвей Федорович, не отвечая, что было сил прижимал дверь.

Раздался еще удар. Анетта Михайловна побледнела.

С третьим ударом филенка двери лопнула, и одним быстрым движением чудовище вымахнуло в коридор.

Секунду все трое не двигались – Анетта Михайловна, змея и водопроводчик, который все еще жал на дверь, хотя в этом не было уже надобности.

Первой опомнилась молодая женщина. Она раскрыла рот, зажмурила глаза и испустила визг такой поразительной силы, что Матвей Федорович оглох на неделю.

Змея тоже была ошарашена. Она сделала молниеносный поворот и скрылась в проломе двери.

(Интересно, что на заседании облисполкома известный ихтиолог профессор Ртищенский выдвинул план борьбы с чудовищами, как две капли воды похожий на тот, который стихийно применила Анетта Михайловна: он предложил поставить ультразвуковой барьер через Финский залив.)

Так или иначе, когда через полчаса Анетта Михайловна и подталкиваемый ею Ахов осторожно заглянули в ванную комнату, змеи там уже не было. Она ушла туда же, откуда появилась, то есть в канализацию.

По всей вероятности, именно с этой особью и столкнулся старший сержант милиции Зикеев, когда он на следующее утро принял пост возле Мальцевского рынка.

Это может показаться странным, но Зикеев не знал о нападении змей на город. Получилось так потому, что он только что вернулся из Саблина, где вместе с другими многочисленными родственниками отмечал золотую свадьбу своих тещи и тестя. Празднество длилось два дня без перерыва, праздновали крепко, и вся история со змеями прошла мимо собравшихся.

В Ленинград сержанта подвез рано утром на мотоцикле его свояк, и тут Зикеев, не успев даже побывать на наряде, отправился на пост. (Поскольку он был чрезвычайно исправным сотрудником милиции, заместитель начальника отделения посмотрел на это маленькое нарушение сквозь пальцы.)

Попрощавшись со своим сменным, Зикеев обошел участок и заглянул на рынок, где уже выстраивались молочницы, чтобы убедиться, не происходит ли чего-нибудь неположенного. Неположенного не происходило, и он, подойдя к ограде Прутковского садика, разрешил себе маленькую вольность – закурил.

Он два раза с аппетитом затянулся и с удовольствием вспомнил, как теща с тестем плясали «русского» и как хорошо вообще посидели за столом.

В это время с Греческого проспекта на улицу Некрасова поспешно вышел полный гражданин. Он шагал быстро, подпрыгивая на ходу и сильно размахивая руками. Шел он не по тротуару, а по самой середине мостовой, между трамвайными путями.

Когда гражданин приблизился, Зикеев заметил, что он тащит за собой какую-то длинную веревку. Кроме того, сержанту стало ясно, что гражданин не идет, а бежит. Но бежит так, как это делают люди, бегать совершенно не умеющие. То есть попросту подпрыгивает на ходу.

Старший сержант бросил папиросу – он предусмотрительно стал возле урны – и поспешил навстречу полному гражданину. Приближаясь к нему, он понял, что за гражданином тянется вовсе не веревка, а не более, не менее, как крупная живая змея.

Они встретились на трамвайной линии как раз напротив магазина «Вино-фрукты». На лице гражданина был написан панический страх. Волосы его были растрепаны, воротничок шелковой рубашки выбился из-под шевиотового пиджака. Вообще чувствовалось, что он испуган, как никогда в жизни.

Змея преследовала его почти что по пятам.

Он силился что-то объяснить Зикееву, но ему не хватало воздуха. Издав заячий писк, он юркнул за спину милиционера.

Змея сделала рывок вправо, затем влево и тоже обошла старшего сержанта, который пытался загородить собой беглеца. Зикеев обернулся и успел увидеть, как чудовище взвилось в воздух и головой ударило полного гражданина в висок.

Тут Зикеев решил, что змея производит «действия, представляющие опасность для населения». Он выхватил пистолет ТТ – личное оружие, подаренное командованием за три подожженных в бою фашистских танка, – спустил предохранитель и, почти не целясь, выстрелил в змею. Пуля попала чудовищу в глаз, и оно моментально сдохло.

Старший сержант оттащил рухнувшего на мостовую гражданина к тротуару и пощупал пульс. Пульс не прослушивался. Полный гражданин был убит на месте.

Прибывшая тут же «скорая помощь» подтвердила диагноз милиционера.

Имя и фамилия погибшего до сих пор не установлены. В его карманах были обнаружены две пачки денег в сумме двадцать тысяч рублей и несколько незаполненных бланков 5-й мыловаренной артели с круглой печатью.

Гибель неизвестного является наиболее трагическим эпизодом с anguilla loricatus, так сказать ее кульминационным пунктом. После этого случаев нападения на людей не было.

Вторая змея была найдена полусдохшей на территории Молочного института в городе Пушкине (по всей вероятности, она поднялась из Невы по реке Ижоре). Уборщица института Власенкова увидела ее в траве и в испуге облила серной кислотой – она как раз несла бутыль со склада в лабораторию.

Последнего anguilla loricatus, как мы уже говорили, обнаружили на пляже у Петропавловской крепости. Это было восемнадцатого июня, а змея лежала там, по-видимому, с пятнадцатого.

Вообще надо признать, что город весьма спокойно отнесся к этому вызову его мирному существованию. После первых двух-трех дней серьезного отношения к проблеме чудовища стали для населения предметом шуток и анекдотов. Эстрадная певица Тамара Травцова – та, которая поет «Розочку», – включила песенку о змеях в свой репертуар и исполняет ее в течение уже не первого, увы, сезона…

На этом, пожалуй, можно было бы и закончить наш рассказ. Но в истории нападения anguilla loricatus на людей есть мораль, о которой стоит поразмыслить.

Появление стальных змей на берегах Невы показало нам, как мало мы еще знаем об огромном шестом континенте – о морской стихии. В самом деле, перед человечеством простирается еще совершенно не разведанная обширнейшая сфера биологической жизни, площадью примерно в 2,4 раза больше суши и глубиной почти в четыре километра[2 - Среднюю глубину мирового океана принимают сейчас за три тысячи восемьсот метров. Цифра неточная, так как еще не установлены скрытые подо льдом размеры материка Антарктиды.]. Эта сфера не только по размерам, но и по разнообразию видов и форм жизни в несколько раз превосходит сферу суши. Может показаться странным, но живая жизнь на нашей планете главным образом сосредоточена в океане. А он во многих отношениях пока еще остается для науки белым пятном.

Мы привыкли воспринимать океан прежде всего как поверхность, а в действительности он – глубина.

Что же нам известно о жизни на больших глубинах?

Предположим на мгновение, что в воздухе на высотах в десять или пятнадцать километров обитают разумные существа, обладающие способностью видеть на расстоянии в несколько десятков метров (примерно так же человек видит в воде). Что они знали бы о человеческой цивилизации, если бы дело происходило до начала авиации? Почти ничего. Используя «глубоковоздушный» лот, они смогли бы, пожалуй, сорвать где-нибудь черепицу со случайной крыши, ветку с дерева, взять пробу со вспаханного участка поля; может быть, втащить к себе наверх какую-нибудь кошку или муравья. Но сумели бы такие предметы и живые существа – черепица, комок земли и муравей – дать им верное представление о всей сложности жизни на поверхности земли? Бесспорно, нет.

Между тем примерно в таком же положении находимся мы сами с нашими глубоководными лотами по отношению к тайнам океана.

Мы извлекаем пробы дна, нам удается иногда вытащить какое-нибудь забредшее по рассеянности в нашу сеть живое существо, но мы еще почти не знакомы с биологическими взаимоотношениями на океанских глубинах.

Если мы представим себе, что стоим на дне мирового океана, то над нашими головами будет толща воды, простирающаяся во все стороны на миллионы квадратных километров и вся пронизанная жизнью, в отличие от земли, где жизнь располагается почти исключительно только на дне океана воздушного.

Другими словами, биология пока что справилась только с одной, может быть, третью своих первоначальных задач. Наука о живой жизни не завершает свой путь, а только еще начинает свои завоевания. И здесь человеку предстоит встретиться еще со множеством неожиданностей, раскрыть множество тайн и секретов.

Одной из таких неожиданностей является и anguilla loricatus со своей необыкновенной силой и поразительной жизнеспособностью.

Читателю будет, очевидно, интересно познакомиться с результатами исследования трех змей, попавших в руки людей.

Как теперь уже твердо установлено, anguilla loricatus принадлежит к отряду угреобразных подкласса костистых рыб и приходится дальним родственником нашему обыкновенному угрю.