Вершина Блокчейна. Звено пищевой цепочки

После этого сотрудник вежливо попрощался и повесил трубку. Никакие мошенники и вправду больше были ей больше не страшны, так как с карты были сняты почти все деньги, которая женщина сама и перевела мошенникам. Все было переведено на телефонный счет с которого дальше шла обналичка.

Это было сделано в две операции, так как сотовый оператор не позволял за раз переводить более пятидесяти тысяч рублей. Зато он позволял беспрепятственно выводить деньги со счета.

«Неплохой улов на сегодня. Еще несколько месяцев работы и я могу быть уверен, что на воле меня ждет теплый прием.» – произнес Вадим, сосед по камере чей голос все это время так сильно резал ухо.

Вадим сидел за аферы на поставку кабелей из ценного метала. Получая авансы, он исчезал из поля зрения, а потерпевшие как правило не обращались в полицию, пока он не решил кинуть одну из дочек госкорпорации.

Для Вадима это была первая удача за два дня и около 100 звонков. Чувство облегчения в с которым он говорил показывало, что ему это далось нелегко.

Еще два соседа по камере сидели за фальшивомонетчество. Попадая в СИЗО они меняли место своего нахождения, но не меняли профессию. Тюремная камера была не лучшим местом для жизни, но при этом идеально подходила, для занятий мошенничеством.

Телефоны не бескорыстно передавались через охранников. В случае каких либо происшествий телефоны находились и изымались. И все лишь для того, чтоб потом снова их отдать в те же руки, только уже дороже.

Те же охранники сами помогали обналичивать деньги и за ежемесячный депозит на их счет в Сбербанке.

Внезапно только что говоривший повернулся и произнес: «Рома, а ты сам бы давно занялся этим, а то ведь без дела сидишь. При твоих способностях мог бы зарабатывать за троих.»

Неожиданный поток мыслей окончательно прогнал сон. Воспоминания о жизни и детстве сменились ощущением обиды от иррационального устройства мира.

Как у человека с полным отсутствием данных о владельце карты и отсутствием навыков и образования получается на ровном месте разыгрывать шоу в которое взрослые люди верят как дети верят в сказку про машу и медведей. Люди находящиеся на высоте социальной лестницы верят по телефону мошеннику, который едва понимает о чем говорит.

Волновало даже не это, а то что даже при любом исходе человек полностью избегает ответственности.

Ни навыков, ни знаний, ни тебе специальной подготовки. Даже картой пользоваться не умеет самостоятельно, только разговор заучил и все.

И это действует, и самое главное поймать невозможно, а даже если и поймать, то невозможно предъявить ибо телефоны в СИЗО запрещены, значит и само преступление совершить невозможно.

А раз события нет, то и наказания быть не может.

А иначе как объяснить, что и охрана и администрация не знали, что у них под боком в камерах людей на бабки разводят.

Да еще как разводят при помощи техники, запрещенной к использованию. Проникнуть техника эта самостоятельно на территорию в принципе не может, а если и может, то только с помощью администрации. Даже при всепроникающей коррупции за такое спросили бы по полной.

Допустим придет внеплановая проверка, найдет телефоны и даже мошенника поймает. И что ему предъявлять. Телефон кто—то дал, деньги кто—то обналичил. Получается охрана виновата. Если так судить всю тюрьму расформировывать надо, тогда и некому охранять будет.

Сидевшие без дела ребята в камере практиковали не только разводы на деньги, представляясь сотрудниками банка. Они также любили звонить и выдавать себя за полицейских, сообщая, что друг или родственник жертвы погиб или его нужно срочно выручать, и для этого нужны деньги. В этом случае жертвам грозила не только потеря денег, но и колоссальный стресс.

Роман взглянул на сокамерника: «Ваши бы силы да в нужное русло.»

«Это в какое такое нужное? Мы кроме разводов ничего отсюда более на волю экспортировать не можем.» – засмеялся Вадим.

Слова задели Романа. «Мошенничество на экспорт» это ведь, по сути то, за что он сюда попал.

Начиная с воровства кредиток, обналички банковских счетов, вещевого кардинга, спама акций, и вывода денег из покерных залов, заканчивая инвестиционными фондами с биржей электронного обмена денег и созданием дутой криптовалюты под видом спонсорства компьютерных игр Роману было даже трудно подсчитать все нарушения, наказания за которые превысили бы пожизненное заключение.

На этом фоне примитивное телефонное мошенничество из застенок СИЗО виделось делом не столь опасным сколь презренным, достойным лишь человека, неспособного ни к чему стоящему.

Тем не менее Роман отдавал должное работе системы обмана, которая оказалась крайне устойчивой, а главное идеально подходила для мест заключения.

Отлаженной работе данной системы помогали расширенные функции аккаунта телефонного номера. Телефонный счет можно было как пополнять, так и расплачиваться с его номера за услуги. В результате счет телефонного номера превращался в неподконтрольное платежное средство, которое государство должно было запретить.

Но мощное лобби мобильных операторов добилось того, что деньги на счету телефонного номера могли использоваться как деньги для оплаты товаров и услуг. Это позволяло пользоваться телефонами как средствами для хищения и обналички денег.

Мошенники всегда просили жертв переводить деньги именно на телефон. В отличие от кредитных карт, которые подразумевали открытие счетов в банках на паспорт владельца, телефонные сим карты можно было покупать партиями и использовать без всяких документов. Регистрируя любой телефон тоже нужно было вписывать чьи—то паспортные данные, но в отличие от кредитных карт это почти никак не контролировалось. В итоге анонимные телефонные сим карты были нужны не только идеальное средство нее только для выманивания средств у доверчивых граждан, но и средством принятия денежных средств на счет.

Не смотря на всю призрачность и легкость заработка, схема бы не работала без прямого участия администрации. Как правило охранники сами и занимались обналичкой за определенный процент. Это по сути давало беспрецедентные преимущества для совершения мошенничеств подобного рода из тюрьмы, места которое было недоступным для установления самого факта преступления.

При этом как только заключенный покидал стены камеры все его преимущества в виде защиты терялись. Казалось бы идеальная схема заработка из колонии уже не прельщала и не внушала столько обиды, за то что позволяла многим зарабатывать больше чем на воле.

Шум за дверью камеры отвлек Романа от неожиданного нагрянувшего потока мыслей.

«Пискорский на выход» – из—за двери послышался командный голос.

У выхода стоял высокий охранник – «Руки за спину. Вперед по коридору.»

Без второго шанса

Шел 1993 год. Украина. Многие позже будут писать об этом времени как о времени сильного дефицита. Не было мяса, кофе, джинсов и туалетной бумаги. О хорошей мебели или электронике можно было мечтать как о спортивной машине.

При этом больше всего был дефицит денег, наличие которых не давало гарантии, что на них можно что—то можно было купить.

«Рома домой, кушать….» – Крикнула Мама с окна игравшему во дворе сыну.

Она старалась позвать его домой как можно раньше дабы уберечь от влияния дурных компаний у которых на уме были только межрайонные разборки и грабеж. А поскольку влиять на него она не могла, то хотя бы пыталась вытащить его из компании в вечернее время когда все запланированные днем дела обычно свершались..

«Антон еще не пришел. Как он придет так и я зайду.» – ответил Роман.

Роману никак не хотелось идти домой без старшего брата. Отец был на работе, а дома было скучно. Он знал точно, что когда брат придет он обязательно расскажет что—нибудь интересное из своей более взрослой жизни.

Брат состоял в группе, курировавшей один из южных районов Киева. Работа была не пыльная. Собирать дань с местных коммерсантов и ездить на разборки с другими группами. Перед поездкой на встречу всегда предупреждали полицию, чтоб она не приезжала в тот район, где намечалась стрелка. Причиной стрелки обычно являлся спор за какой—нибудь коммерческий объект или точку. Как правило встреча проходила в безлюдном месте куда приезжали обе группы после чего начиналось обсуждение.

Группы подъезжали на машинах с обеих сторон. Основные силы сосредотачивались у машин на расстоянии около 30 метров друг от друга.

На середину выходили по представителю от обеих групп и начинали разговор. В группе брата как и во всех остальных группах, все участники получали деньги за выезд. Рядовые бойцы получали за выезд от 5 до 10 тысяч долларов. Переговорщики, выходившие на середину получали по 50 тысяч долларов. Работа переговорщиков состояла во встрече друг с другом по середине между группами.

За спиной каждого из переговорщиков на расстоянии 15 метров располагались оставшиеся бойцы группы. Разговор шел о контроле за объектами и как правило был короткий. Оба переговорщика заявляли о своих правах после чего разговор в большинстве случаев заходил в тупик. Тупик означал начало перестрелки. Так вот именно за максимальный риск быть застреленным во время перестрелки переговорщик и получал самый большой куш.

После окончания разговора, означавшего неминуемое начало перестрелки, основной задачей переговорщика было отбежать назад, попутно отстреливаясь в надежде добежать до укрытия.

Именно этот за этот момент в процессе которого переговорщик по сути являлся пушечным мясом ему платили повышенный коэффициент.

На глазах брата было убито двое переговорщиков. Еще один был тяжело ранен. При любой разборке были поставлены в курс дело не только полиция, но и врачи находящиеся наготове с целью проведения хирургических операций в случае необходимости.

В отличие от США 30—тых годов, где врачи обычно работали в подпольных кабинетах на Украине как и в Росси у бандитов были прикормлены не только сами врачи, но и госпиталя. Поэтому в случае ранения бандитов часто везли в обычные больницы, только на особых условиях.

За теневые хирургические операции врачи получали около пяти тысяч долларов, что являлось для Украины на тот момент огромными деньгами.

В группе брата большинство участников были либо бывшими военными либо спортсменами. Это факт позволял главе группировки выигрывать в стычках до определенного момента.