Песнь Великой Любви. Саломея. Воин света

Опять нет, ибо дело не в вечности движения, а в долге и жертвенности.

Каким же может быть этот Символ Вечности Христа? Он останется людям и будет направлять их, делать их путь правильным. Путь Христа… Символ Вечности Христа… Тебе, Захарий, велено сотворить этот Символ…

Захарий сразу и не заметил, что тропинка кончилась, и он уже стоит перед Пещерами Философа.

Саломея услышала незнакомые шаги и с испугом оглянулась в сторону Бунгло.

– Это не шаги Амон-Ра, Бунгло! Кто же тогда к нам идёт?

Бунгло успокоил девочку: «Свой».

И Саломея при лунном свете уловила черты дяди Захария. Она удивилась его приходу, но обрадовалась.

– Дядя Захарий! – воскликнула она и повисла у него на шее.

Дядя Захарий прижал её к груди, поцеловал в лоб, погладил по голове.

– Скучно без тебя в городе, Саломея! – сказал он, – город глохнет без жителей Пещер Философа… Почему ты здесь, доченька, как же твоя школа?

– Жду здесь прихода Амон-Ра, дядя Захарий! – с грустью ответила она.

– А вестей от него нет?

– Нет… никаких… – она заплакала.

Дяде Захарию тоже стало больно от какого-то предчувствия.

– Успокойся, дочка моя… – он хотел сказать что-либо ласковое и обнадёживающее, но Саломея перебила его.

– Дядя Захарий, с ним что-то произошло, но не могу понять, что именно…

Девочка плакала, уткнувшись в грудь дяди Захария, а он не знал, как её успокоить.

В это время Бунгло испустил, как бы шёпотом, звук «Оооммм», и Саломея улыбнулась. Бунгло поднялся на задние лапы и сразу стал огромным; он обнял Саломею и Захария и ласково прижал их к себе. Дядя Захарий в объятиях Бунгло почувствовал себя маленьким и слабым.

– Бунгло приветствует тебя, дядя Захарий! – сказала Саломея весело.

Захарий тоже проявил нежность к Бунгло, улыбнулся ему и пощекотал брюхо.

– Чем тебя угостить? – засуетилась Саломея и тут же добавила: – Хотя есть чем. Сегодня в лесу я собрала ягоды и орешки…

И пока девочка выносила из Пещеры орехи и ягоды и клала их на большой плоский камень, Захарий успел оглядеться. «Вот и Пещеры Философа, – подумал он, – а небо отсюда какое красивое, и как близки звезды…»

Потом они присели у большого камня для трапезы. Саломея обняла Бунгло, так ей было спокойнее и теплее.

– Саломея, доченька моя, расскажи мне о Христе что-нибудь… Расскажи всё, что знаешь о Нём, о Его Слове… Ты же видела Его, слушала Его!

– Хорошо, дядя Захарий! – охотно согласилась Саломея.

«Видно, она ещё не знает о распятии Иисуса Христа. Лучше, если я пока не скажу ей об этом, она и так расстроена», – подумал Захарий.

– А ты знаешь, дядя Захарий, Он мне на голову руку положил, благословил, поцеловал в лоб…

И девочка с увлечением начала вспоминать каждую мелочь, связанную с живыми воспоминаниями о встрече с Мессией. Вспоминала она каждое слово, которое услышала от Него. Вспоминала всё, что говорил о Нём, о Его заповедях Амон-Ра. Рассказывала она обо всём этом дяде Захарию самозабвенно. Она как бы погрузилась сама в жизнь и мысли Иисуса Христа, увлекая туда же и Захария, и Бунгло, и Звёздное Небо, которое опустилось над Пещерами Философа так близко, что до звёзд можно было дотянуться рукой. Саломея заговорила ещё о тех вещах, свидетельницей которых сама не могла быть и ни от кого о них не слышала. Она черпала новые сведения об Иисусе Христе как бы из ниоткуда, но говорила о них увлечённо и с убеждением.

В объятиях огромного мохнатого существа перед Захарием сиял Божий ангел, который наполнял его душу и сердце жемчужинами и бриллиантами Божьего Слова. Саломея как бы забыла, где находится, говорила о том, что видели её глаза и переживало её сердце… «Бери свой крест и следуй за мной», – говорит Иисус молодому человеку… И Он сам взял свой Крест и идёт… Его сопровождает толпа, озлобленная толпа… Крест деревянный, большой, тяжёлый… Он замедляет шаг… Легионер ударяет Его хлыстом, «шагай», кричит… Он уже на голгофе… Зачем Его сюда привели?.. И вдруг сердце Захария разрывается от обречённого крика девочки: «…Ой, что они с Ним делают?! Отпустите Его, Он праведный… Они распинают Его… Спасите… Дайте мне спасти Его… Он же Христос, Сын Бога… Отпустите…»

Захарий испугался: что с девочкой происходит?!

– Саломея, девочка моя, очнись…

Саломея бьётся в объятиях Бунгло, старается вырваться, чтобы помочь Христу.

Захарий с мольбой и надеждой смотрит на Бунгло.

– Бунгло, ей плохо… Как помочь, скажи…

Бунгло ласково замычал, лапой погладил девочку по голове.

– Оооммм… – зазвучали любовь и успокоение. И Саломея заснула в лапах медведя.

Захарий не сводил тревожный взгляд с девочки. «Она созерцала распятие Мессии?» – подумал Захарий про себя, а Бунгло кивнул головой, отвечая старому ювелиру на его мысленный вопрос.

Через некоторое время Саломея вздрогнула во сне, и из её закрытых глаз потекли тихие слёзы.

Глава 2

– Вижу, ты очень устал, – сказал Иорам Филиппу, – нам теперь предстоит подниматься в гору, тропинка сложная…

– Да, устал, – признался Филипп, – но мне не терпится скорее увидеть Пещеры, войти в них!

– Может быть, отдохнём немного и дождемся восхода Утренней Звезды?

– Как знаешь! – сказал Филипп.

Они улеглись на траве под деревом.

Три дня они добирались до Города и только один раз устроили передышку на полпути, чуть вздремнули. От попутчиков узнали о распятии Иисуса Христа, и их тяжёлые мысли стали ещё тяжелее. Так шли они со своими ношами-мыслями, редко обмениваясь ими, оберегая друг друга.

Вот и пришли, наконец, в окрестности Города, туда, где начинается тайная тропинка к Пещерам Философа.

Была уже полночь.

Филипп мигом уснул.

Но Иорама одолевали мысли, которые были сильнее, чем усталость. Он потянулся на мягкой и прохладной траве, воззрел на звёздное небо и отдался воле мыслей. Его мучила предстоящая встреча с Саломеей. Как ей рассказать об Амон-Ра, как ей объяснить, что его уже нет в этом мире, что он улетел в Мир Высший? Как примет она сообщение о том, что Большой Мальчик и его разбойничья банда забросали камнями Амон-Ра? Конечно, он не забудет рассказать Саломее, как Амон-Ра превратился в фиолетово-голубой огонь, не оставив никакого пепла. Только ладони его берегли птенца, упавшего из гнезда. И как только Филипп раскрыл их, а Илья, взяв птенца, вернул его в своё гнездо на верхушке дерева, ладони тоже сгорели в голубовато-фиолетовом огне. Что ещё скажет Иорам Саломее? Расскажет о мужестве Амон-Ра, о прекрасной огненной тропинке, по которой устремился ввысь светлый дух и которую видел Иорам. Расскажет ещё, как они вдвоём исцелили Филиппу раздавленную ногу. Весь этот рассказ должен облегчить горе, которое будет переживать Саломея, узнав о том, что Амон-Ра…

Мысли эти измучили Иорама.