Выход вниз. Факел

Крик привел супругу в чувство и вернул ей ощущение реальности.

– Я не знаю! – она почти крикнула в ответ, но голос подвел на последнем слоге.

– Так. По порядку! – приказал Сергей. – Перестань реветь, я сказал!

– Да, да, – женщина задержала дыхание, пытаясь вернуть самообладание. – Она вяленькая была. Думала простуда. Решила в садик сегодня не вести. Остались дома.

Три недели назад, когда Сергей улетал в командировку, Алиса действительно казалась бледной и усталой. «Мало ли» – подумал он, не придав этому значение. Горлышко не красное, соплей нет, температуры тоже. А дергать каждый раз врача, по пустякам, не стоит.

– Надежде Петровне звонила? – спросил он, вспомнив про педиатра.

– Ну конечно, – обиделась супруга. – Часа три как ушла. Послушала, пощупала. Сказала, легкие чистые. А бледненькая из-за авитаминоза. А то, что небольшая температура ничего страшного. Беспокоила ее только родинка. Сказала показать дерматологу.

В памяти Сергея всплыл образ «цветочка» его принцессы. На шее девочки, ниже затылка, ангел нарисовал крохотный бутон тюльпана. Светло коричневое овальное пятнышко не больше сантиметра, сверху обрамлял неровный зигзаг. Под волосами родинка была почти незаметна. Вечерами, когда Сергей укладывал малютку спать, она любила ложиться на животик, а отец гладил ее спинку, исполняя сказку-массаж «Рельсы, рельсы. Шпалы, шпалы. Ехал поезд запоздалый». Девочка хихикала, елозила и обиженно хныкала, когда сказка на спинке заканчивалась точкой в неизменном письме «Дорогой жене и дочке». Окончательным штрихом был нежный поцелуй. Отец чмокал цветочек на ее шее, чуть ниже затылка.

– Теперь, ваше величество, я поцелую твой цветочек, и ты сладко уснешь. Сладко, сладко!

И Сергей ласково губами прикасался к необычному родимому пятнышку.

Он прикрыл глаза, вспоминая эти поцелуи, и спросил сдавленным голосом:

– Какая родинка?

– Та самая, – ответила супруга, – на шее. Тюльпанчик.

– Что с ним не так?

– Покраснел. Я на прошлой неделе заметила. Припух. Стал почти черным. Алиса чесала его без конца. Я думала, она натерла родинку воротничком свитера. Знаешь тот ее любимый шерстяной? С Фроузен?

Сергей знал этот свитер. Дочка была готова даже спать в нем. Они с Илоной серьезно переживали за тот момент, когда девочка вырастит из него. «Будет вселенская трагедия!» – шутил отец.

– Может аллергия? – предположил он вслух.

– Может! Я и так хотела зайти к врачу. А тут … – женщина снова расплакалась.

– Илона, что произошло с нашей дочерью? – чеканя каждый слог, спросил Сергей.

– Я … я не знаю, – лепетала супруга. – Я ее искупала. Под душем. Вытирала полотенцем. Отвернулась за халатом, а …. а Алиса на полу лежит, без сознания и … – слезы снова брызнули, и превознемогая их, женщина проныла, – судороги! Боже, я этого не вынесу! Приезжай, Сережа, скорее. Ты нам нужен.

– Илона! Возьми себя в руки, – приказал он хладнокровно. – Куда ее повезли?

– В детскую, – сквозь слезы отвечала женщина. – Мне запретили ехать с ней.

– Не будем терять время. Я сейчас позвоню Стёпе. Он подключит людей. А ты успокойся и, будь на связи.

Бессонная ночь, проведенная в ожидании хоть какой-нибудь информации о состоянии дочери, сказалась и на его самочувствии. «Хоть еще и не старость, но уже и не молодость!» – думал он теперь, сидя в холле гостиницы. Еще ночью, когда выяснилось что состояние его девочки, его принцессы, тяжелое он заказал билет на ближайший рейс. За пять часов до вылета, сдал номер, рассчитался и уселся в холле, у reception, ожидая вызванное такси. Степан, его друг и партнер по бизнесу, обещал связаться, как только врач закончит обследование Алисы. До этого, никто ничего не брался предположить. Ни врачи приемного покоя, ни дежурные врачи, ни тем более начальство больницы, с которыми Степан связался в первую очередь.

– Утром будет главный спец. Но, Серый, поверь, мы всех на уши поставили. Подключились все, кто мог. Белохалатые зря не сидят. Там все: анализы, томографии –мурографии, рентгены, все делают. Короче, надо подождать до утра. Утром будет ясно.

Настало утро, а Сергею ничего не ясно. Он сидел в кресле и нервно дергал ногой, как нетерпеливый конь бьет копытом, торопясь в путь. Сил ждать больше не оставалось. Опустив глаза, тем самым закончив очередную молитву, больше напоминающее самобичевание, он достал из кармана телефон. Номер Степана стоял первым в списке вызовов. Словно почувствовав нервозность Сергея, телефон завибрировал. Мужчина молниеносно нажал зеленый кружок на экране.

– Говори!

– Ты хоть часик поспал? – заботливо спросил Стёпа. – В нашем возрасте …

– Слушай, брат, не томи. Говори, что там?

На том конце молчали. В динамик слышалось лишь не громкое дыхание.

В холл вошел немолодой мужчина в бордовой куртке и в кепке. С порога крикнул:

– Такси в аэропорт!

Не отпуская от уха трубку, Сергей поднял руку и подозвал таксиста. Указал на чемодан и пошел к выходу.

– Короче, Серый, – без сомнений на том конце бушевал ураган сомнений. – Давай, тебе лучше врач позвонит. Я боюсь что-то набуровить. Термины там хитрые, или еще чего. Врача зовут …

– Степа, что с моей дочерью? – строго спросил Сергей.

Он уже стоял на улице и следил за тем, как таксис укладывал в багажник чемодан.

– Он тебе позвонит. Прямо сейчас. Все давай!

Друг прервал связь. Беспокойство и усталость перемешались с нарастающим гневом, создавая взрывоопасную смесь. Обычно этот коктейль зовется «Безумная ярость». Но главным ингредиентом была и оставалась беспомощность. Находясь здесь, вдалеке от дома, мужчина не был в состоянии контролировать события. И это раздражало больше всего. Там, в небе, в кабине сверхзвукового истребителя, он научился держать все, абсолютно все, под контролем. От этого зависела его жизнь. Но прежде всего, Волынец научился контролировать себя. Это самая трудная и, в тоже время самая важная задача.

Мужчина несколько раз подкинул на ладони телефон. Еще мгновение и он швырнет аппарат об стену. Нет. Эту ситуацию он может контролировать. Себя. Положив телефон в карман пиджака, Сергей сел в такси.