In terris inferos

Это было моей основной ошибкой. Второстепенной была та, благодаря которой я и оказался в заточении: мое упрямое и не до конца обдуманное желание устроить расспрос коренного населения всего округа. Оно откликнулось на него настолько рьяно и активно, что теперь ответом на все мои вопросы скорее всего станет прямой ритуал жертвоприношения. Меня….

II

Это казалось невыносимым. Несмотря на мою стойкую веру в стоицизм я не могу сосредоточиться на чем-то и перестать плакать. Я обречен, но не могу даже признать этот факт. Сердце отчаянно бьется, а мозг пытается найти выход из состояния. Единственный объект ненависти, который я желал бы подвергнуть эскападе злости и тот мертв. Моего студента подобрали при попытке меня найти. Он в очередной раз решил не ставить на холодные сердца полиции, и за это поплатился собственным. Это было мучительно больно видеть. Меня привязали к дереву. Его – к 4 березам, которые были сильно прижаты к земле. После они отпустили их, эластичные свойства этого прекрасного растения продемонстрировали топорность и непрактичность человеческого тела. К сожалению, я мог лишь упрямо наблюдать за тем, как решилась судьба того, кто уповал на мой опыт. Кто верил в то, что я смогу разгадать неразгаданное. Битва оказалась проигранной, как и, скорее всего, война, если я останусь здесь: в душном помещении, которое то и дело испытывает мою волю и желание жить.

Мои возможности сведены к минимуму. Осталось единственное, что хоть немного зажигает меня на долгом и мучительном пути в могилу: дневник с несколькими гелевыми ручками. Он довольно большой в разверстке, но в складном состоянии умещается под рубашкой таким образом, что даже не выпирает. Они еще не трогали мои вещи, и скорее всего не найдут его. Я вычислил время, когда они уходят ко сну, что-то около 2 часов ночи, если судить по заходу солнца и весьма приблизительным вычислениям, которые я проделал. Из ненависти ко мне они не выключают эти чертовы лампы ни на минуту – это и стало моим основным преимуществом. После того, как они засыпают, я костлявыми руками раскладываю все на полу и стараюсь писать хотя бы по нескольку строчек в час. Времени до утра достаточно, учитывая полное отсутствие ночного сна – я успеваю дописать все свои мысли в коротеньком варианте. Утром повторяется злободневный цикл: старая дрянь подносит пойло, которое едва ли годится даже для питания свиньям, я отказываюсь, и она его уносит. Только крепкая вера в лучшее и возможность излагать свои мысли дают мне силы не сойти с ума.

Признаюсь: за этот период я полностью изучил архитектуру комнаты. В ее брезгливости постепенно начинает отражаться какая-то пугающая картина. Отсутствие окон и полная звукоизоляция сводит с ума, но вместе с этим помогает успокоиться. По моим ощущениям в этом здании не менее двух комнат, схожих с этой: последние несколько дней судя по звукам в них затаскивали людей, которые активно сопротивлялись и пытались что-то выкрикнуть. Их успокоили, я даже догадываюсь как…

Накануне моей поимки, мои расспросы достигли определенного успеха: в «Дружбе» мне рассказали о Дмитрии, которого все считали психически больным пьяницей. По словам жителей, после вхождения в определенные «кондиции» он мог бы рассказать мне все необходимое. В моих исследованиях я не раз приходил к подобным методам работы: алкаши, как правило, распространяют самостоятельно многие мифы и, исходя из личного опыта, знают часто больше остальных, как бы это странно не звучало. Предположу, что их быстрая социальная приспособленность является банальной мимикрией и адаптацией. Не имея денег в кармане, но при этом имея страстное желание выпить, необходимо иметь харизму, которая позволит привлечь собутыльников, не обделенных деньгами.

Продолжу о Дмитрии: после продолжительных расспросов людей о проживании чудо-мужика я направился на поляну близ реки, где этот мифотворец и жил. Его друзья к тому времени, скорее всего, отсыпались, готовясь к следующему распитию: вывод этот я сделал на основе того, что не обнаружил никого постороннего в радиусе места дислокации. Его глаза были трезвы, хотя по лицу и походке был ясен градус напитка, выпитого им ранее. Под деревом стоял длинный стол и стулья самодельного характера, рядом лежал пакет в котором были пустые бутылки водки. Дополнительных деталей обстановки не буду характеризовать за ненадобностью.

Помнится, что я начал без прелюдий, сразу же предложив познакомиться за бутылкой самогона, который за несколько сотен рублей мне продала одна из женщин в придорожных поселках. Я предусмотрел заранее необходимость выпивки, хотя, как подсказывает нынешнее положение, лучше бы не делал этого.

Я старался не пить вообще и во время его тостов попросту выливал содержимое своего стакана, заменяя его водой. Он же добросовестно раз за разом пил до края налитый напиток. Я подвел Дмитрия к тому, что я здесь за тем, чтобы узнать о происхождении вурдалаков, их истории и правдивости всего этого. Тогда он начал свой длинный монолог, который, признаюсь, было интересно слушать, учитывая постоянное нагнетание обстановки. Именно в тот момент я и узнал название поселения этих нелюдей. «in terris inferos». Переводится с латыни, как «Ад на земле»…

Не буду затягивать и делать слишком долгие отступления, мой дневник безусловно большой, но и он не безграничный, учитывая то, что предстоит пережить. Перейду к краткому пересказу того, что мне рассказал Дмитрий: «Я родился в Ленинграде, но в период 60-ых моя семья приняла решение переехать сюда, к моей бабушке. Мне тогда было 3 года, очень понравилось, что дом был просторный и не было никаких стеснений. Город к чему-то обязывал и мне не нравилось постоянное движение – тут же был рай. После 6 лет меня начали отпускать самостоятельно, и я с несколькими друзьями гулял с ночи до утра. Никто не боялся и даже не думал о чем-то плохом, не то, что сейчас. В селе «Валадай», которое находилось в обходе болота, было больше мальчиков, и мы часто ходили к ним играть футбол. Тогда и начались первые странности: несколько раз по пути мы видели тех, кто идет напрямик через болото. Это были невероятно злые люди с кроваво-красными глазами и сгорбленными спинами, возможно, я преувеличиваю, учитывая мой шок, но основные свойства их тел были именно таковы. Они двигались очень быстро, несмотря на то, что большинство из них было пожилого возраста. Тогда мы не обращали на это должного внимания, но все равно удивлялись и пугались необычности происходящего на наших глазах. Это было довольно редко, но сильно врезалось в память.

Когда мы уходили домой, также обходя болото, мы часто видели смог черного дыма, источник которого был расположен на территории, огороженной болотом. Он был скрыт густым слоем леса, и что было за ним, не представлялось возможным увидеть. В один из таких дней мой приятель на спор пообещал перейти болото и узнать, что находится за всеми преградами. Мы согласились ожидать его у края и в случае чего помочь. Он действительно смог это сделать из-за хорошей ловкости и сноровки. Однако больше мы его не видели, лишь потом мы узнали, что с ним случилось на самом деле. Это было первое исчезновение.

Когда я рассказал об этом своей бабушке, она перекрестилась. Полицию вызвали, хотя даже тогда не верили в то, что она сможет что-то сделать. Ввиду отсутствия состава преступления и собственного нежелания, совмещенного со страхом, закрыли дело и объявили моего приятеля пропавшим без вести. Искали пассивно 5—6 лет по окрестностям, но безрезультатно, потом и вовсе перестали, полностью забыв об этом. Срок давности прошел. А мы понимали, что вся вина лежит на нас. Я особенно понял это, спустя много лет, когда узнал истинные детали произошедшего.

После его исчезновения мы перестали ходить в соседнее село и, как правило, сидели у кого-то дома, и то очень редко. Я в детстве был ребенком не самым послушным, поэтому у меня появился некоторый план. Я собрал всех друзей и мы решили пойти туда вместе и понять суть исчезновения. Некоторые отказались, но в целом большинство было «за». Нам тогда было по 15—16 лет, в селах отношение к детям намного более свободное, отпросились на пару дней у родителей под предлогом похода и «всего делов». Собрались отлично. Каждый с собой брал что-то: еда, провизия, фонари, спальные мешки и, самое главное – ружья (преимущественно обрезы). Когда дошли до болота – увидели, что со всех сторон перекрыты те единственные клочки земли, по которым можно было переходить. Но мы тогда юные были и не самые пугливые, решили вброд пойти, хотя знали о существовании трясин. Пару раз нарвались на что-то подобное, но в целом это вреда не нанесло, спокойно помогали друг другу и держали расстояние между собой в пару метров. Когда мы пересекли уже половину пути, увидели смог черного концентрированного дыма. Черт, вначале он был где-то вдали, но потом его стало сносить ветром в нашу сторону. Вначале мы кое-как продвигались, но потом поняли, что попросту задохнемся, если будем идти дальше. Решили вернуться назад к берегу. Когда были там, уже смеркалось и было под 8—9 вечера. Решили переночевать, и на следующий день вновь выдвинуться. Это оказалось роковой ошибкой. На следующий день, проснувшись, я недосчитался двух друзей. Их вещи были не тронуты, и все было идеально застелено, будто под утро они сами без какого-либо внешнего давления убрали за собой и пошли по своим делам. Ни через неделю, ни через две, как ты понимаешь, они не объявились. Полицию тревожить не стали – народ уже видел работу правоохранителей, решили своими силами организовать поиск, хотя без какой-либо надежды.

Собралось в доме управляющего колхозом человек 30, начали обсуждать, мне об этом мама рассказала тогда. Вроде бы решили выдвинуться на следующий день и обойти все болото – надеялись на то, что дети попросту утонули. Почему надеялись? Потому что события, о которых я расскажу чуть позже, значительно страшнее и ужаснее обычной смерти от удушья.

Вдоль и поперек проверили все болото. Обошли все села вокруг, в том числе и «Валадай» – не нашли ни одну зацепку. Если раньше про этих существ говорили только в полушутку, как о мифе, то сейчас растревожился весь район. Собирались наведываться в лес и выяснять обстоятельства таких случайностей, хотя никто до конца не знал даже о правдоподобности их существования или уж тем более наличия у них перевалочного пункта. Все были в таком ужасе, что до критического мышления речь не доходила. Нагнетали конечно больше всего бабы, но и мужики содрогались в страхе, когда понимали, что за последний год пропало 3 ребенка, а какого-либо разумного объяснения так и не появилось.

Эти же 30 человек, значит, впоследствии и решили идти через болото прорубить лес, чтобы узнать, что там происходит. Помню, я просился вместе с ними, но меня отказались брать из-за боязни моего малолетства. Для меня это было не сильной проблемой, людей было много и особого внимания я не привлекал, потому просто держал дистанцию в 40—50 метров в пределах своего взора. Когда они уже доходили до болота, начался самый сильный, из тех что мне пришлось пережить, туман, не было видно даже очертание предметов в 3 метрах перед собой. Несмотря на высокую влажность, которая была в наших краях всегда, такого я не видел ни разу до этого события. Как ты понимаешь, от людей я отстал. В той ситуации я не думал ни о каком преследовании, казалось единственно разумным по интуиции пойти назад и ждать дома, пока не наступит нормальная погода. Природа этих вещей безусловно казалась мне не самой адекватной и чистой, я видел, что-то не от мира сего, но догадаться или сделать какой-то вывод не мог, мало данных и много скепсиса, сам понимаешь, если ученый. Поперся я домой, значит, иду и вдруг понимаю, что пошел в неверном направлении, потому что вижу на своем пути начало болота, отчетливо помня, что повернул назад. Тут у меня и началась тревога – я начал бегать во все стороны и прикидывать ситуацию. Оказалось, что я пребываю на неком участке площадью 5—6 метров, окруженным глубоким рвом болотистого перегноя с виду похожего на еще не до конца сформированную трясину.

Сейчас осознаю, что мои действия были слишком вызывающими для той сущности, в которую я по прежнему верю. Своего рода предупреждением или же «предикатом» будущих событий, которые мы все и навлекли. В таком положении я пробыл более 9 часов, если опираться на собственное ощущение времени, и, в какой-то момент, окончательно вырубился. Когда очнулся – услышал крики старого батюшки местной церкви. Туман рассеялся и стало ясно, что я нахожусь в середине болота, на крошечном клочке земли, который со временем уменьшался ввиду повышения уровня болота. Иосиф, так его звали, посоветовал не двигаться и со всей возможной для своего большого веса и преклонного возраста скоростью побежал в деревню звать на помощь. Пришли 3 мужика с длинной деревянной лестницей и просто перевалили ее на островок, где я был. Дальше никаких сложностей не возникало. Разве что в моем разуме, который окончательно убедился в ненормальности происходящего.

Когда пришел обратно в деревню, запечатлел невероятный ужас в глазах всех людей пребывающих на улице. После расспросов я понял самое страшное из всех возможных исходов – моя мать и отец пропали, как и все остальные, кто вчера уходил на поиски. С того момента моя жизнь переменилась, и желание узнать любой ценой смысл происходящего пронзило мою грудь жарким пламенем, при этом имея уверенность в своем бессилии. Я остался жить с бабушкой, в город возвращаться было не к кому, да и незачем. Наступили серые и страшные будни, ожидание смутило всех и только пугало отсутствием событий. Большинство жителей деревни, через короткое время после этих событий, уехало в города и на месте в прошлом процветающего села, которого за его дружелюбие соответственно и прозвали «Дружбой», остался старый никому не нужный округ полупустых домов с такими же полупустыми лицами полумертвых людей.

Со временем то желание осталось неприятным отголоском во все еще рьяно бьющемся сердце. Я осознал, что никогда не смогу докопаться до сути без риска для собственного здоровья и сохранности села. Я допустил легкомыслие и слабость характера, ведь мог отбросить подобные мысли, но уныние не позволяло такой резкости действий.

Шум вокруг этого дела был недолгим, полиция ходила слишком часто, как и куча военной техники. Было даже два пробных взлета близ той области, но каждый раз поднимался туман и осмотр отменяли из-за возможных рисков. Позже и об этом забыли, хотя, признаюсь, резонанс был высок, и об этом знал весь прежний Советский Союз. Приезжали журналисты, детективы, эзотерики. Каждый пытался найти личную выгоду для себя, но в итоге уезжал ни с чем, потому что с увеличением количества пропавших, количество информации пропорционально так и не возросло. Времена шли, и село перестало носить тот страшный и преступный характер. Начался новый виток заселения, Советский Союз в те года проводил деурбанизацию, уж слишком много людей в города понаехало. Вроде ввели какие-то альтернативы колхозам и предоставляли новую технику за копейки, не помню, честно говоря, подробностей. Так и началась та масштабная и ужасная эпидемия, которая тебе известна. И будет неправдой, если я скажу, что она была первой. Теперь ты знаешь, какие события несут истинное первенство.

Люди, наплевав на все запреты и недобрые истории вокруг деревни, стали оформляться здесь и переезжать целыми семьями. Около пятнадцати лет это место пустовало, и кроме пустырей с заброшенными домами, которые должны были вскоре рухнуть, тут ничего не было. Единственные жилые дома принадлежали парочке престарелых семей, дети которых оставили своих родителей на верную мучительную смерть и предстоящие захоронения. Но с приходом большого количества законодательных изменений, направленных на улучшение сельской жизни, появление людей не заставило себя ждать, и место вновь расцвело прежними красками. С налетом золы и копоти. Построили за федеральный бюджет два жилых 6-ти этажных дома, привезли новейшую сельскохозяйственную технику и построили даже аграрный комплекс с более чем тремя десятками парников и прочих новшеств. Короче, придали жизнь чему-то, что находилось на грани смерти. Признаюсь честно – мы с прежними соседями наблюдали за этим с некоторой, ужасной нам самим, насмешкой. Не знаю почему, но предвестие повторения прежних событий сильно отдало в наши сердца, и мы просто ожидали, не в силах помешать великому рациональному Союзу социалистических республик в разведении беспрецедентного добра.

Нам не хотелось верить в возможность повторения инцидента, но, как бывает почти всегда, негативное происходит с удвоенной силой, если ты его не желаешь. Так и произошло. Спустя пять лет умерли почти все старые жильцы, в том числе моя бабушка. С того момента и можно отсчитывать новую истерию.

Сначала произошла противоречивая история. У Людмилы, которая была сверстницей моей бабушки, приехал внук [не буду называть имя, думаю вполне ясно, что речь Дмитрия идет о моем студенте, который и вынудил меня осмотреть эту местность. Не буду сильно ругаться, ведь его уже нет в живых]. Она сильно его любила и глаз не могла оторвать. Но на этот раз она абсолютно нахальным образом отругала родителей за отстраненные поводы, явно не довольствуясь приездом. Увидев внука, она заметно подобрела, но все же была довольно строга и после нескольких дней его разгульного образа жизни она запретила гулять дальше зоны ее видимости. Догадывалась, наверное, что может произойти, не зря…

Он не послушал её и в один из солнечных дней на пробежку пошел, озираясь по сторонам, боясь встретить знакомых своей бабки. Я ему подмигнул, решил оставить мальца, пускай насладиться моментом. Познал в детстве свободу и сам понимаю, что она значит для мужчины в годы его формирования.

Ничего серьезного не приключилось, но испуг он получил. После того, как спустя 6 часов внук Люды не вернулся домой, я решил самолично возглавить поиски с еще несколькими десятками жителей. Пройдя немного перекрестного леса нашли его в трясине. Еще на минут 20 позже – и утонул бы. Его бабушка потом ко мне зашла и плакала целый час навзрыд, боялась, что теперь они его не оставят. Что перед событием ее внуку снились какие-то ужасные сны и еще кучу всего. К счастью, она ошиблась насчет него, и ее опасения были вызваны просто перенапряжением.

Произошла куда более страшная череда действий. В какой-то момент все перестали откликаться на приветствия и с каждым днем становились все более замкнутыми. Апогеем стало то, что произошло в одну из ночей второй половины декабря. Мне не спалось, и я решил выйти на улицу покурить. Как вдруг чувствую – что-то не так, начался туман. Не такой сильный как в прошлый раз, но достаточно пугающий. Слышу – крики в стороне озера. Поворачиваюсь, вижу – куча едва заметных огоньков. Больше ничего не слышал.

Как ты понимаешь все те, кто был в деревне – пропали, за исключением нескольких семей, и внука Людмилы. Когда мы обходили дома, чтобы проверить их целостность – он в полусонном состоянии был прижат к стене с ружьём. Очень сильно испугался. Он впоследствии нам и помог».

III

Без надобности сейчас приводить детали и второстепенные моменты. Монолог тогда поразил меня не в меньшей мере, чем поражает сейчас. Признаюсь, при всей глупости Дмитрия, прочитанной на его усталом заспиртованном лице, его речь была очень грамотна и объемна, хотя с моей стороны допускаются некоторые корректировки и исправления. После того, что я привел вам в качестве одного из пересказанных отрывков его спича – было сказано еще немного о самоуправстве моего студента, благодаря которому мы, а точнее они, узнали о той коротенькой информации связанной с языческим происхождением некоторой секты, проживающей как раз на территории за болотом. После этого я понял, по какой причине он оставил меня одного. Пережив ужас близкий к моему, можно было навсегда оставить это дело. Вероятно, со мной будет также, учитывая, что я не имею ни единой гипотезы связанной с тем, как отсюда выбраться.

Я забыл рассказать одну интересную деталь – моя прабабушка была потомственным магом. Несмотря на то, что ее расстреляли в начале 90-х годов, я отчетливо помню то выражение лица, когда погадав на картах она определила мою смерть. Основной неприятностью она выделила излишнюю внимательность и любознательность. В моменты отчаяния многое может прийти на ум, особенно на основе понимания полной безвыходности ситуации. Даже мой излишний аскетизм не спасает от самобичевания и депрессивных механизмов ввиду ужасающих условий и полного отсутствия питания, за исключением безвкусной похлебки.

Помнится, в детстве взахлеб читал хорроры и в памяти остались только великие: Говард Лавкрафт, Брэм Стокер, Эдгар По, в какой-то мере Стивен Кинг и Чак Паланик. Самый гениальный, по моему мнению, конечно же первый. Знаменитый описательный стиль перешел мне вместе с многократным перечитыванием всех его малочисленных трудов. Все заметки и откровения получаются словно некоторое примечание к его новому произведению, хотя я не принимаю каких-бы то ни было сознательных стараний к этому. Кто мог подумать, что именно любовь к писателю заведет меня в один из сценариев, которые не смог бы представить ни один из этих людей.

IV

За стенами идет сокрушительный дождь, перерастающий в ливень. Любой внутренний шум становится жалким и ничтожным пред его звуковой эскападой, словно сам дьявол помогает этим людям. Принесли нового пленника, забавно. Они не дают разговаривать никому, словно испытывают психику вместе с выдержкой. Стараются максимально ограничить подвижность и вариабельность жизни. Благо мои методы, описанные в первых заметках, привели меня к тому, что ночью мне удается снимать чертовы бечевки и хоть как-то разминать конечности, хотя спасает это не сильно, учитывая остальные 15—17 часов, которые я вновь провожу в них. Недостаток кальция чувствуется невооруженным взглядом. При попытках встать в двух третих случаев падаю на колени, чувствуя постоянные повреждения чашечек. Десна кровоточат, а дыхание начинает отдавать некоторым зловонием ввиду аутофагии. Другими словами организм начинает есть самого себя. Мышцы уже давно позабыты, остается только высокоэнергичным жир, которого также осталось не слишком много, учитывая периодические голодание в 5—6 суток.

По моим примерным расчетам смерть наступит через 10 дней. Но предвидя нежелание вурдалаков легкого ухода из жизни, они заставят меня хоть как-то утолить голод, не иначе. Это и сыграет мне на руку. В первые часы после расщепления углеводов энергии будет выше обычного, что даст мне туманные шансы продумать побег и осуществить план. Или, в крайнем случае, умереть человеческой смертью от рук неизвестных мне мразей, сохранив честь и туманное достоинство. Кстати о тумане – по видимому он опять надвигается. Об этом мне сообщает интуиция и крики человека, предположительно находящегося на улице. Новенький, видимо, подоспел.